Трамвай

Еще один день проведенный в муках под толстым одеялом. Просыпаюсь в обед, завариваю кофе в старой турке и жду ночи. Ночью как-то немного легче. Нет людей снующих налево-направо, нет автобусов и машин. Есть только дежурный трамвай, и сидящий в нем с книгой в руках, я. На улице уже по-зимнему холодно, поэтому на мне старая, уже отжившая свое, шапка и черное длинное пальто. Я ломаю голову и пытаюсь вспомнить куда все-таки едет этот трамвай, но у меня ни черта не выходит. Возможно, мыслям в моей голове мешает испарения виски и почти полная пачка сигарет, выкуренная накануне. Буквы в книге расплываются и понять, что хотел донести до меня Достоевский становится практически невозможно. Кондуктор, проснувшийся от тряски в вагоне, окинул меня оценивающим взглядом и немного удивился моему присутствию в его жизни. Недолго думая, он поднял свою огромную тушу и кривоватой походкой двинулся в мою сторону. По мере его приближения в воздухе все больше чувствовался нехилый запах перегара от дешевого вина. А уж я то всегда узнаю этот запах. 

Добравшись до моего сидения и собрав все силы в кулак, он очень тоненьким, будто не принадлежавшим ему голосом, заявил куда-то в тишину:

— Молодой человек, оплатите проезд. 

А я, к величайшему сожалению прекрасно воспитавших меня родителей, засмеялся так громко, как мог. Странная картина. На часах уже глубокая ночь. Я, близкий к состоянию пьяного в дребезги, смеюсь с женского голоса огромного кондуктора трамвая, едущего непонятно куда. Развитие событий могло быть разным, но нащупав в огромном пальто бутылку, я немедля показал ее яркому свету пустого вагона. 

— А так вы за проезд принимаете, немолодой человек? - сорвалось с моих губ, - а то я кошелек дома оставил. 

Его хмурый взгляд сразу обмяк, а грубая физиономия стала миловидной, как у ребенка. Выхватив бутылку из моих рук, он шлепнулся на сидушку напротив и в миг опустошил половину. Потом передал её мне и уставился тупым взглядом на меня же. 

После минутного молчания, он наконец нарушил его: 

— Тебя как звать то?

— Вадя, — широко улыбаясь и делая свой глоток, ответил я ему. — Вадя меня звать.

— Поц ты, Вадя, — сухо заключил он, и мне показалось, что наш диалог пришел к логическому его завершению. 

Я стал думать о дальнейших планах на ночь. Через 2 минуты я вручил все еще полупустую бутылку кондуктору и вышел. Очутившись на улице, я подумал, что дяденька-кондуктор не прав. Я не поц, я просто немного несчастливый. И эта мысль заставила меня быть еще более несчастливым, чем я был минут 20 назад.