Утро кошки.

- Да, ну и ночка выдалась. Холодная, промозглая.

Небо было местами затянуто большими рваными кусками тяжелых черных туч, из-за которых выглядывали манящие хоть и далекие звезды. Через улицу гремела и периодически взвизгивала проезжая часть одной из центральных улиц города. Я знаю, что там много людей, но там опасно, пугающе… не хочу.

Уже скоро утро. Что бы успокоить все это ночное шушуканье города, под утро спустился туман. Он начался на шиферной крыше старой трехэтажки, не дав первым лучам солнца согреть и подарить надежду на теплый день не только мне, мне кошке, которая видит город, но и людям. Туман опустился густой пеленой, пробираясь через пожелтевшие деревья, окутывая каждый листик полной надеждой жить. Потом он стал забирать в свою наркотическую дремоту все сооружения на детской площадке, продрогшие от ночного холода, потом добрался и до меня, улегся и притих как затаившийся зверь, чтобы при первой опасности вскочить и убежать дурманить других. Все затихло, все уснули, перед тем как проснутся.

Вот я и дождалась утра. Как часто я наблюдала этот переход времени. Это переход из прошлого в будущее совсем недолгий – минут 30. Весь мир меняется на глазах. Наблюдать очень удобно за этим, когда сидишь на бордюре центрального тротуара. Я выбралась из-под одеяла сторожевого тумана и уселась на бордюр. Совсем не далеко послышались первые позывные: стук каблучков взрослой женщины, одетой в серый плащ (ну зачем, день будет гораздо теплее, и ей придется это плащ таскать на руке и ворчать, что он ей мешает). Еще минут пять, и великий механизм Хроноса запустит в оборот свое колесо времени.

Из подъезда вышла бабушка, одетая в старую синтепоновую синюю куртку со сломанным замком из-под которой торчит клетчатая мужская рубашка. Сейчас она сядет недалеко от меня на раскладной стульчик, а перед собой поставит металлический ящик из под молока (странно, в этих ящика уже давно молоко не перевозят а они еще до сих пор называются молочными), сверху положит картонку, укрыв ее салфеткой выложит свой товар состоящий из мешочка жаренных сегодня утром семечек воткнет туда разного размера рюмки, рядом поставит открытые пачки сигарет и с краю раскидает разноцветные дешевые жевательные резинки. Готовя завтрак своим потенциальным внукам. Вокруг с нарастанием стало все суетится. Во дворе соседнего дома из подъезда выбежала овчарка, тянущая за свой поводок сонного хозяина. Он, грубо выругавшись в ее адрес, одернул поводок, остановился, пошарил по карманам, достав зажигалку и прикурив сигарету, глубоко вдохнул табачный дым с вожделением, сказал:

- Ну, вот теперь пошли.

Люди постепенно начинают выходить на улицу, направляясь кто куда. Вот сонный студент, втянув шею в плечи торопится на первую пару, а что бы не уснуть по дороге, засунул в карманы джинс выпрямленные руки, и теперь они служат ему опорой. Навстречу ему идут двое мужчин, которые встретились по дороги, пожали друг другу руки и молча идут вместе. Они давно знакомых, поэтому им не о чем разговаривать. Из-за угла вынырнула молодая мамочка с двумя детьми, они суетится объясняя старшему ребенку что вести себя надо на уроках хорошо и не получать двойки. Ребенок покорно и обиженно опустил голову, пытается ей кивать. Младшая девочка увидела меня, тянется, показывая пальцем, но мама ее быстро одернула и теперь у нее так же опущена голова, как и у брата. В дальней части тротуара показалась фигура человека лет шестидесяти в старом спортивном костюме и вязаной синей шапке с помпоном. Он каждое утро кроме среды и пятницы совершает пробежку. Подпрыгивающим, размеренным шагом он пытается найти свободное пространство, огибает трех смеющихся студенток. Студентки с иронией обсуждают какие-то новые интимные подробности интересующих их людей тем самым обращая на себя всеобщее внимание, в свою очередь делая вид что не видят никого вокруг себя. Из арки углового дома выскочил шустрый, плотный мужчина в черном костюме, одетый явно не по погоде, быстрым движением руки достает из кармана черный брелок. В ответ верный Опель подал голос, он аккуратно сел в машину, завел, и вот уже в дороге, сигналит, объясняя что пешеходы не правильно ходят по тротуарам. Этот мужчина отделил себя комфортом и удобствами от общества и мира в целом, парадоксально считается общественно значимым человеком, и верно очень редко бывает на улице, его маршрут: дом – машина – офис – машина – кафе – машина – офис – машина – дом. С троллейбусной остановки, потихоньку, гусиной походкой движется бабушка в черном платке. Она еженедельно и по православным праздникам ходит в церковь. Бабушка которая постоянно что-то бормочет себе под нос, то чертыхаясь, то прославляя Господа и осуждая всех кого встречает по дороге. Ее догоняет тридцати четырехлетний врач-терапевт. Вид его бледный и помятый, он идет домой с ночной смены. Так же как и все вокруг никого и ничто не видит. И только замечая за углом ораву курящих старшеклассников, в зрачках мутным блеском сверкнет студенческая надежда на прекрасное, но сами глаза потускнеют грустной обыденностью. За моей спиной сработал домофон, и с шипением стукнула большая металлическая черная дверь.

- Мам, смотри, меня Мурка ждет! Крикнула четырехкласница, доставая из кармана своей розовой ветровки пакетик с остатками еды для меня. Мама дежурно буркнула, направилась к своей машине, не обращая внимания на дочь. Девчушка подбежала ко мне, разложив еду на пакете, стала меня гладить и спрашивать о моих делах. Я ей ответила благодарным урчанием. Это единственный человек, который хоть что-то видит вокруг себя, замечает природу, людей, жизнь. Но этот дар у нее скоро пройдет, мама с усердием отучит ее видеть мир, поменяв его на дар школьных наук, и общественной выживаемости и как тонкое лезвие бритвы врежется ей в мозг еще лет на 20 любимая ее мамой фраза: «Мир так жесток, ах, если бы я могла тебя от всего уберечь».

- Катя, прекрати немедленно гладить бездомную кошку, она же грязная, еще заразу какую-нибудь подхватишь. Быстро в машину, мы опаздываем.

И так всю жизнь, вы, люди, вечно куда-то торопитесь, и опаздываете. Жалуетесь на жестокость мира - обижая невниманием окружающих. Ворчите, что муниципалитет не может убрать элементарно мусор - бросая при этом фантики, и пачки от сигарет. К гостям дома становитесь нетерпимы, т.к. не видите в них друзей, но четко различаете только потребителей с условиях рыночной экономике. И подарки на праздники моментально переводятся в денежный эквивалент, а вечером подсчитываете выгодность таких посиделок. А самое страшное что дождь или снег становятся проблемой товарооборота или пробок, а не прекрасным явлением природы. Туман навивает тоску и зябкость, а не романтику и восхищение. Осень становится символом скорых холодов, тяжелой уборкой огородов и покупок теплой одежды и ни как не листопадом, яркой палитрой природы, радостью по получению возможности умереть здесь, получив при этом билет на рождения вновь. С каждым годом Вы все больше беспокоитесь о своем здоровье и зрении, хотя уже давно потеряли дар видеть мир вокруг себя.

Сегодня я лежу на подстилке, укрывшей сиденье мягкого кресла. На завтрак была рыба, на обед будет «Вискас», а ужин зависит от настроения хозяйки. Главное условие дома ходить в определенное место в туалет, а все остальные правила постоянно меняются. То можно сидеть на подоконнике, то нельзя, то радуется хозяйка, что я урчу и трусь о ее ноги, то не нравится, то одно, на завтра другое – олигархическая демократия. И меня, так же как и ее не волнуют времена года, природой для меня стала выращенная трава в баночке из-под майонеза и цветы в горшках. Рафинированный комфорт в условиях мирового рынка и на ночь сериал с фальшивыми чувствами, которых так зачастую не хватает в реальной жизни.