THE MILO SHOW — ГЭВИН МАКИННЕС

Часть 1

Гэвин МакИннес — человек, который придумал хипстеров со всеми их бородами и подтяжками. Я не шучу и даже не преувеличиваю. Погуглите. Он основал онлайн-журнал VICE, написал «путеводитель по хипстерству», а потом послал все это к чертям и перешел на темную сторону — туда, где Трамп, Алекс Джонс и, конечно же, Майло. Не знаю, как вас, а меня приводит в восторг мысль о том, что практически всю квазилевацкую хипстерскую субкультуру, равно как один из ее главных онлайн-рупоров придумал правый активист, антиисламист и хардкорный, цельнотянутый антифеминист — каковым себя считает сам МакИннес.

Беседа Гэвина и Майло в рамках Milo Show доставила мне совершенно разрушительное удовольствие, которым я не могу не поделиться с вами.

Беседу я позволил себе сократить в местах, касающихся специфически американских реалий, и в общем привел текст ближе к форме письменного интервью. Оно длинное, поэтому, по традиции- две части. Enjoy!

ЗАСЛУЖИВАЮТ ЛИ ТОЛСТЫЕ ДЕВУШКИ ЛЮБВИ?

Майло: Очень много чего хочется спросить, и очень много вопросов от зрителей. Но самый первый вопрос, конечно же, будет: заслуживают ли толстые девушки любви?

Гэвин: Хороший вопрос. Для начала, нам нужны параметры: что такое толстый. Я всегда говорил, что талия должна облагаться налогом. Пока есть талия, задница может быть сколь угодно широкой. У пуэрториканок широкие задницы, но они не жирные. Но если у девушки жопа на животе, реальная жопа, с щелью между складками- то, простите, нет.

М.: Они не заслуживают любви. Окей, почему тогда некоторые мужчины любят толстых?

Г.: Я думаю, у мужчин просто очень низкие стандарты. И при этом про нас говорят, что мы — те самые страшные люди, которые навязали женщинам недостижимые стандарты красоты!

М.: Это неправда.

Г.: Да зайди в Валл-Маркт! Первое, что ты увидишь: баба, которая похожа на шар для боулинга с головой сверху, и парой туфель внизу — и у нее есть мужчина!

М.: И шестеро детей.

Г.: И шестеро детей! Да, мы, мужики, действительно трахаем все, что движется. Но самое смешное с этими жирухами — они постоянно говорят мне: «О, ты думаешь, я не заслуживаю того, чтобы жить! Так я скажу тебе, я заслуживаю!». Я им отвечаю на это: во-первых, я пошутил насчет любви. Во-вторых, я никогда не говорил, что ты не заслуживаешь того, чтобы жить. Мне вообще похеру на тебя.

М.: Ну да, пока мне не надо платить за твою резекцию желудка!

Г.: Нет, я просто говорю им: ты умрешь! А они обижаются. Думают, я хочу геноцида жирных. По-моему, они прекрасно сами справляются со своим геноцидом.

М.: Да-да, именно. Кстати, не без помощи американских корпораций. Джей-Си-Пенни. Ты видел их рекламу? Эти огромные мясные монстры, которые не ходят, а катятся. И при этом нам говорят, что это мы- уроды, и нас нужно обучать боди-позитиву. Принимать свое тело таким, как оно есть, вот это все…

Г.: Они сами бесконечно жестоки к себе!

М.: И самое страшное — не эти вконец поехавшие люди, которые добровольно вовлекают себя в серьезные проблемы со здоровьем. Самое страшное — это корпоративная Америка, которая подбадривает своих клиентов жрать и рано умирать.

Г.: Это примерно как «героиновый шик». Как если бы кто-нибудь говорил: «героин это клево!»

М.: Ну, героиновые торчки хотя бы нормально выглядят. В одежде.

Г.: Ага. Но представь себе, например, «Ланком», если она назовет свою рекламную кампанию «героиновый шик», это сразу же объявят неэтичным. А они делают то же самое. Это безумие дошло до той черты, когда они нам уже натурально говорят: вы думаете, она некрасива? Тогда взгляните на это! И дальше нам показывают жируху, одетую как Красавица из «Красавицы и Чудовища». И ты думаешь: самый жестокий псих на свете, в семидесятых, никогда не сделал бы этого с женщиной. Нет, ну представь: одеть ее так, показывать на нее, и говорить: эй, смотрите, Красавица! Че, красавица, подефилируй-ка для нас! Это же подло!

М.: Именно так. Я это давно заметил:

Как бы мы ни были жестоки к феминисткам, к борцам за социальную справедливость, ко всем этим долбанам из Black Lives Matter- мы и рядом не стоим с тем, что они делают сами с собой.

ЖЕНЩИНА ЗА РУЛЕМ

Г.: Мы- лапочки. Милашки. Мы хотим любить их, обожать, быть нежными. Но вот ты приезжаешь в Нью-Йорк, находишь феминистку- и она говорит тебе в постели безумнейшие вещи. «Души меня!», все такое. И ты такой: ладно, раз ты просишь… Но это же не в нашей природе. В нашей- в смысле, у натуралов. Не знаю, что там вы, гомики, творите. А наша природа — мы хотим любить, мы не хотим никому делать больно. Но нас просто гнобят двойными стандартами. Мэнспрединг… Да посмотрите в метро, как сидят женщины, и как- мужчины.

М.: фемспрединг.

Г.: Они просто все врут!

М.: Конечно. При этом ни слова о тех рисках для здоровья, которые несет нам, например, женщина за рулем (Майло использует слово Famstearing- по аналогии с Manspreading).

Г.: О, боже! Я завидую ребятам в Саудовской Аравии.

М.: Точно! Это единственная хорошая вещь в Исламе!

Г.: Сидеть на месте пассажира, пока женщина ведет машину — это пытка. Ты сидишь, и видишь, как машины обгоняют тебя справа, по «медленной» полосе, и ты поворачиваешься к ней, и спрашиваешь: «ты точно не видишь то, что сейчас вижу я? Тебе же должно быть стыдно- когда тебя обгоняют СПРАВА! Перестройся!

ИРОНИЯ

М.: Я тебя хотел спросить об этом позже. Но раз уж речь зашла об исламе — в другой жизни ты бы мог быть джихадистом, нет?

Г.: Оу, да у них много отличных вещей! Я вот очень страдаю, когда вижу красивых женщин на улицах Нью-Йорка! Их надо срочно завернуть в тряпку! Иначе я просто всех их хочу. Так нельзя.

М.: То есть- ты согласен с тем, чему учит Ислам.

Г.: Абсолютно! Я за шариат! Женщины болтают слишком много, при шариате ничего этого нет. Ну и домашнее насилие, конечно. При шариате и эта проблема решается сама собой!

Оба хохочут, не в состоянии продолжать беседу дальше.

М.: И конечно, ты можешь завести гарем…

Г.: О, да! Шесть жен! И срочно хиджаб на всех!

М.: Я всегда подозревал тебя в этом!

Г.: Слушай, я это один раз сделал. На анти-шариатском марше. Вышел на сцену, и все это им сказал, что говорил тебе только что. Про вождение и все такое. И никто не врубился!

На митингах и маршах тонкой иронии не место. Там надо включать Гитлера.

Там надо так(орет): АМЕРИКА САМАЯ ВЕЛИКАЯ! МЫ БУДЕМ ПРАВИТЬ МИРОМ! АААА!

М.: Люди не приходят на марш за иронией. Они приходят, чтобы ты их разогрел, вдохновил на то, чтобы что-нибудь разнести.

Г.: Ага. Там надо: «мы против них, они против нас, о-е!»

ХИПСТЕРЫ И ГЕЙСЕРВАТОРЫ

М.: Ладно, давай серьезно. Все ведь знают, что ты — один из основатель VICE.

Г.: Да.

М.: И ты тоже изобрел хипстеров.

Г.: Я больше люблю слово «создал».

М.: Ты создал хипстера?

Г.: Да, я.

М.: ЗАЧЕМ ????

Г.: Я просто очень динамичная личность. Почти пророк, если хочешь. Стоит мне на чем-нибудь сосредоточиться — это сразу же становится хитом. Когда я был подростком, все торчали на панке, и я сказал: окей, давайте создадим группу! Мы так и сделали, и она сразу же стала явлением. Все знали слова песен, у нас были фанаты. У меня не комплекс мессии, но определенно- мессианская предрасположенность. А с хипстерами… Мы просто прикалывались. У нас был отдел моды в журнале. А я не переношу модные фотосессии, мне от них физически больно. Это еще хуже, чем женщина за рулем. И я сказал: давайте сделаем из этого что-то смешное. Постебемся над тем, например, какие сейчас носят штаны. И таким образом, от противного, мы как-то нашли определение тому, что такое хороший прикид. Так, собственно, и работает субкультура. Девяносто процентов сводится к внешнему виду. Мы его придумали, а в следующий момент- бац, и вот они, хипстеры! Прости меня за это!

М.: Да ничего.

Г.: Ты вот вообще геев придумал!

М.: Я придумал классных геев. Правильных геев. Республиканских геев.

Г.: Гейсерваторов!

М.: О! Точно!

МАЯТНИК КАЧНЕТСЯ В ПРАВИЛЬНУЮ СТОРОНУ

М.: Слушай, но давай все-таки серьезно! У меня тут очень серьезные вопросы к тебе.

Г.: Прости. Я слушаю.

М.: Ты сейчас работаешь на CRTV?

Г.: Да.

М.: Твоя предыдущая передача….

Г.: «Шоу Гэвина МакИннеса»

М.: У тебя были проблемы с рекламодателями, так?

Г.: Да все время! Но это была наша стратегия еще в VICE.

Редакция и рекламный отдел должны быть в состоянии постоянной войны друг с другом! В тот момент, когда они помирились и пришли к одному знаменателю- все, ты потерял свое «я», потерял свой голос!

М.: В нынешней ситуации, ты знаешь — у консерваторов не покупают рекламу.

Г.: Нет, не покупают.

М.: На «Брайтбарт» не покупают. Все ушли. Если ты правее Джейн Фонды — скорее всего, тебя будет бойкотировать все это левачье. Мы с тобой оба не просто прикольные, харизматичные персонажи, у которых много фолловеров в твиттере. Мы занимаемся бизнесом. Пытаемся развлекать людей за деньги. У тебя это как получается?

Г.: Работа и еще раз работа. Я потерял десятки миллионов. У меня целое рекламное агенство закрылось…

М.: Потому что ты что-то сказал не то, да? Про трансов?

Г.: Я сказал, что транссексуалы — это больные геи. Ты не женщина в теле мужчины. Ты просто гей, у которого не все в порядке с головой.

М.: «Разве мы все- не трансофобы?». Это же ты сказал? По-мне, это очевидно.

Г.: Я приводил пример, ситуацию с отцом. Представляешь, твой отец, которому только что отрезали член, приходит, и говорит таким высоким голоском: «привет, дети!» И что ты ему ответишь? «Привет, новая мама? Пойдем, поиграем в теннис?» Нет, конечно! Ты будешь в ужасе! Будешь реветь!

М.: Ну, если это не реалити-шоу, то да.

Г.: Я уверен, что еще в каменном веке пещерный человек надевал на голову чужие волосы, и такой: «эй, я пещерная женщина!». И все ржали. Так было всегда! И только теперь мы должны смотреть на них и шептать: «ты прекрасна!»

М.: Нам всем вдруг приходится врать. Говорить: О, какая ты красивая и храбрая!

Г.: Как бы то ни было: мое агенство закрыли. Вся моя карьера комика и актера кино тоже закончилась. А ведь комедия- это моя профессия! Но если ты просто продолжаешь работать, производить качественный, честный контент — то рынок начинает подстраиваться. Я думаю, сейчас не лучшее время — с этим цензурным апокалипсисом на «Ютюбе» и прочим. Но ведь спрос есть! И спрос намного превышает предложение. В стране, где Fox News — единственный консервативный канал, где либералы и консерваторы всегда были в пропорции пятьдесят на пятьдесят, но теперь у либералов отчего-то восемьдесят процентов медиа — что-то должно произойти, маятник должен пойти вспять. А если ты будешь работать достаточно упорно- ты оседлаешь этот маятник и поедешь на нем, как Майли Сайрус на своих качелях. 

М.: Голышом! 

Я- ИСЛАМОФОБ, КСЕНОФОБ, СЕКСИСТ

Г.: У меня вчера было интервью с Эн-Би-Си. Два часа! Они со мной разговаривали так, как, наверное, разговаривал бы Сталин. «Вы расист? Признайтесь, вы расист!». А я там уже сижу второй час, хочу в туалет, и бормочу- «я ннннееее наааацист». А они такие: «оооо! Кто-то слишком активно возражает!»

М.: И в итоге они из двух часов оставят двухсекундную реплику. Ту, где ты говоришь, что не нацист.

Г.: Я им вчера так и сказал: ребята, если вам так нужен плохой парень, ну позовите кого-то из реальных нацистов. Они будут счастливы с вами поговорить. И они будут действительно говорить то, что думают. Мы тоже говорим, что думаем — но вы почему-то считаете, что мы лжем, начинаете копаться в наших высказываниях, пока не находите какой-нибудь лайк, поставленный моим знакомым какому-нибудь посту на фейсбуке два года назад. Зачем? Я вот, перед вами! Просто спросите меня!

М.: Я всегда говорю: 

У меня достаточно своих идей, за которые вы меня можете ненавидеть. Зачем приписывать мне чужие?

Г.: (в полном восторге): Точно!!! Я - исламофоб! Я ксенофоб! Я гребаный сексист! Почему вы не топчете меня за это? 

М.: У меня была презентация моей книги в Орландо. И я им говорю: они называют меня антисемитом, гомофобом, белым националистом, трансофобом... И только про трансофоба- правда!

”УБЕР” — ГЛАВНЫЙ “ПРАВЫЙ” СТАРТАП

Г.: Помнишь, Энн Коултер предлагала сделать специальное мобильное приложение для мигрантов? Ты говоришь что-то в его по-английски, и если оно тебя понимает- можно въезжать? Это глупо звучит, но это бы реально работало! 

М.: Я тебе вот что скажу… Надеюсь, ты не против. Мой муж- черный

Г: Как уголь?

М.: Не настолько. 

Г.: Как шоколад?

М.: Ну вроде. В общем, его недавно высадили из “Убера”! Потому что он пожаловался, что не понимает, что ему говорит водитель.

Г.: Так он у тебя тоже расист! 

М.: Нет, ну правда! Они опаздывают. Они не знают, куда ехать. Приложение говорит: сейчас за вами приедет Марисоль, а приезжает какой-то чувак. И я не думаю, что это транс. Наверное, у них просто одна машина на двоих с Марисолью. Типа пока один спит, второй бомбит на “убере”. И я не мог им ничего объяснить — они не понимают ни меня, ни навигацию!

Г.: В Великобритании это все было настолько плохо, что даже я, либертарианец и сторонник свободного рынка, вздохнул с облегчением, когда “убер” там запретили. В Англии это просто не работало! Там тачки водили мусульмане, которые могли тебя выкинуть к чертям из машины за то, что у тебя с собой бухло. Они даже отказываются класть бухло в багажник! 

М.: Это очень жаль, потому что “Убер”- единственный более-менее “правый” стартап за последние годы. И нам ДОЛЖЕН нравиться “убер”. Потому что это свободный рынок, потому что он подрывает идиотские левацкие экономические модели. Все правые ребята, которых я знаю- предприниматели, консультанты, разработчики — все пошли работать в “убер”! В компании столько состоятельных “правых” — а они не могут себя защитить!

Г.: В Нью-Йорке все водители “убера” тоже — из Пакистана. И я знаю, это сейчас будет звучать по-расистски, но они воняют! Ты ведь сам говорил, что консерваторы особо чувствительны к таким вещам. Так вот, когда я чувствую эту вонь — это значит, что чужие вонючие клетки проникают в мой нос, то есть меня просто насилуют назально! И я еще должен платить за это? Я говорю прямо: извини, тут у тебя пахнет. А он такой: “наверное, это от предыдущего пассажира”. Но я уже 20 лет в Нью-Йорке, я выведал, как их можно обидеть сильнее всего. 

М.: “Ты воняешь собакой?” 

Г.: Козлом! Просто скажи: “от тебя воняет козлом!” (В английском нет устойчивого выражения, известного каждому русскому — прим.пер.). Они багровеют от ярости! Они бесятся, орут: “это ты козел!” Так что запомни эту фразу! Пригодится.

Майло заходится смехом, некоторое время не может продолжать разговор. 

ЛИБЕРАЛЫ ЗА ГЕНОЦИД

М.: Я надеюсь, те не против, если я скажу это. Ты в своей личной жизни, как и я — то, что называется “смесителем рас”.

Г.: Думаю, чтобы “смешивать расы”- надо все-таки делать детей. 

М.: Да, действительно. Я не считаюсь. 

Г.: А я- да, я заделал парочку американо-индийских деток. Но они (либералы- прим.пер.) — они же так отчаянно пытаются нас обвинить в несуществующих грехах. Он говорят: Бен Шапиро- нацист! Алан Доршовитц - нацист! Майло Яннополуос, у которого мать еврейка, а муж черный, он — гомофоб, расист, и тоже нацист! Гэвин МакИннес- расист! Я на эту тему даже спорил с Талибом Квали, рэпером. 

М.: А Талиб Квали вообще настоящий? Мне кажется, он настолько смешной, что это не может быть серьезным! Это какой-то перфоманс. 

Он говорит: “предположительно белый расист” — и дальше называет имена людей, которые уж точно никакого отношения к этому не имеют. Я думаю, это какой-то прикол. 

Г.: Мы с ним разговаривали, и вообще не я поднял эту тему, потому то это личное, я в это не лезу. Но все же — ему сказали, что Гэвин МакИннес женат на не-белой женщина. А он такой: “Я не буду это комментровать! Расисты женятся на представителях меньшинств, чтобы над ними издеваться”. И я такой: чооо??? То есть я такой сижу утром, пью кофе, и говорю ей: “посмотри на себя, ты, черномазое чудовище…” Она мне: “эй, мы уже 13 лет вместе, может, уже проедем это?”. А я ей: “молчи, ты, биомусор!”.

Нет, ты представляешь, до какой степени отчаяния они дошли, что они предъявляют нам ЭТО? Тем временем Ислам стоит рядом, машет им ручкой и говорит: эй, посмотрите на меня! Мы действительно гомофобы, действительно расисты!

М.: Вот тебе пример. Ты же в курсе: мы обвиняем других в том, что больше всего ненавидим в себе самих. Сегодня выяснилось, что Руперт Майос, корреспондент британского Джей-Кью… Джей-Кью, как ты знаешь, среди модных изданий-самое левацкое. Так вот, он в прошлом году написал про меня статью. Про то, как я поощряю мизогинию, ненависть, интернет-троллей, вот это все. А я уже тогда знал, что в интернете про этого парня ходили разные слухи, и упомянул это. Что тут началось! На меня налетели все журналисты, он сам начал орать в твиттере о “клевете” и “диффамации”. И что? Сегодня он удалился из твиттера, потому что десятки женщин обвиняют его в сексуальных домогательствах. Из Джей-Кью его выгнали тоже. И как ты думаешь, как он сам себя описывал в твиттере? “Феминист!”

Если видишь, что мужчина называет себя феминистом - засекай время! Самое большее через шесть месяцев выяснится, что он- насильник.

Г.: Для меня это в свое время стало откровением. Они говорят тебе вещи типа “У Трампа маленькие руки”, или “у него маленький член”. А я им: и что? Мне-то какое дело? А потом я понял: это то, о чем они сами парятся! Когда “Вокс” делал интервью с Лорен Созерн, их репортер говорил: “она же гомофоб, она ненавидит геев! Ну-ка я ее затроллю! Надену майку с надписью “Квир”, и посмотрим, что она скажет”. Он реально думал, что Лорен, когда увидит его, закричит, будто она наступила на медузу! А она даже не заметила! И тогда ты понимаешь: это то, как они сами реагировали бы на любого в футболке с Трампом! 

Именно поэтому они постоянно говорят о нацистах и геноциде. Они сами хотят геноцида!

КАК СПАСТИ ЗАПАДНУЮ ЦИВИЛИЗАЦИЮ?

М.:Три вещи, которые нужно сделать, чтобы спасти западную цивилизацию?

Г.: Вырасти, выйти замуж/жениться, и раз-мно-жать-ся! Парень, тебе 30 лет, а ты сегодня пять часов проиграл в приставку! Дамы! Вы- мамочки ваших щеночков, а ваша работа— это на самом деле не работа! Вы же просто сидите в соцсетях, и выступаете не тему “давайте закроем ютюб этого Майло! Или добьемся, чтобы этого Гэвина уволили!”. Это не дело! Лучше идите-ка на кухню, идите в спальную- и делайте детей! Если вы- Маргарет Тэтчер, или Барбара Коркоран, тогда конечно, извините, продолжайте! Если вы онколог, лечите рак- простите меня! Но ведь большинство из вас- ни то, ни другое! 

Вы могли бы делать новых людей, новые жизни — а вы вместо этого разрушаете чужие. 

М.: Скажи, а ты не думал о том, чтобы устроиться на работу где-нибудь на Ближнем Востоке? В Дохе, скажем?

Г.: Я хочу, чтобы их фишки каким-то магическим образом перенеслись на нас. Вот например- я слышал, что у них там в богатых семьях женщины очень устают весь день носить бурки. И когда приходят домой- они переодеваются в Ив Сен Лоран, делают укладку, а потом пылесосят квартиру на шпильках! Просто представь себе это! И когда муж приходит домой, они такие (изображает дакфейс): Привет, мой сладкий! я соскучилась! Я так хочу тебя! Это же как в пятидесятые! Рай! 

Я сегодня видел, как женщина возле метро снимала туфли на каблуках, переодеваясь в кроссовки. Меня как будто под дых ударили. Я чуть не закричал: “Остановись! Перестань лишать мир красоты!”

Мы должны избавиться от стыда. Культура, в которой мы живем- это культура стыда. Мужчин с детства учат себя ненавидеть. Это начинается в детском саду, когда мальчиков наказывают за то, что они задираются и ведут себя агрессивно. Мужчина, который весь день сидит дома, убирается и готовит лазанью, пока жена работает- это НЕПРАВИЛЬНО! И не понимаю, почему женщины тоже этого не чувствуют.