Из серии рассказов "Обитатели города Н." Рассказ третий.

Ооо, глянь на своего оператора, у него же лицо как урюк съежилось. Чувак, у тебя кадык вверх-вниз ходит. Ты по ходу переваренный завтрак сглатываешь, да? Иди в туалет, он же у тебя щас из носа польется. Я только тут продезинфицировал всё. Если ты мне тут всё изгадишь!

А ты сама-то как? Тебе норм? Ну как скажешь. Да просто у тебя вон, весь лоб градинами пота покрылся. Верхняя губа задирается, а уголки вниз опущены. И крылья носа - прям парашюты. Смотри, не улети. На, держи бумажное полотенце, дыши через него. А это своему оператору дашь. По вам обоим видно, что вас прям переполняет… Это чувство… Как же его? Ладно, щас вспомню, не подсказывай.

Ну вы пришли, конечно, вовремя. Сказали бы заранее, я бы убрал этого красавца со стола. А теперь просто так убрать не могу пока не закончу. Что? Дрожь по спине пошла? Может от холода? А, не от холода, говоришь?

Я-то лишен человеческих чувств. Возможно поэтому и прижился здесь. Нет, ну а чё? Мне и зарплата капает, еще и “запчасти” для меня самого перепадают. Я пока в этом отделении работаю, уже который человек как лампочка перегорает. У моего последнего коллеги, имя его забываю. Мозг уже не тот. Хороший мозг. Трудно будет найти замену. Так о чём я? А, коллега. Срыв у него был. Молоденький, пришел сразу после медицинского, а у нас как раз, как-то так получилось, мертвяк за мертвяком, один случай хуже другого. Мы тут дневали и ночевали. Пацан и месяца не выдержал. А до него был бедолага: когда трупака разрезал, сам порезался и заразился. Два месяца в инфекционке лежал. Потом решил переквалифицироваться, в похоронку ушёл, танатопрактиком стал. Другие приходят, и из-за ненормированного графика уходят. А я остаюсь. Я же не сплю, семьи нет. Да я даже на обед не отлучаюсь. Только кофе пью. Вкус прикольный нравится. Черный или иногда с формалином. Кстати, кофе будешь? Нет? Ну ладно.

Чё-же твой оператор не идет? Ок, пока ждём, историю расскажу. Давно еще было, я тогда в морге работал. Со всех ближайших больниц везли к нам “пациентов”. Заявляются в один день утром уже ближе к обеду мужчина и женщина. Видать семейная пара. Она впереди бежит, он за ней еле поспевает. Вспотевшие, красные, дубленки нараспашку. Женщина, остановилась передо мной, пополам согнулась, руки на коленях, отдышаться не может, между глотками воздуха выдает: 

“Нам сказали… К вам ногу сегодня привозили… Левую… Из пятнадцатой больницы”. 

“И ногу, и руку, и всё привозили” отвечаю ей. 

“Она нам нужна… У нас похороны дяди через час… Не можем хоронить без ноги… Полгорода объездили… Ногу обыскались…” 

Звоню в пятнадцатую, уточняю ситуацию. Оказывается, там с бумажками намешали. Ампутированную ногу отправили к нам, непонятно почему. А все остальное - в морг который рядом с пятнадцатой, но на другом конце города. Нахожу ногу, а нога хорошая. Рано утром когда её обследовал, думал себе оставить. Моя левая как раз уже в замене нуждается. Вытаскиваю, показываю: 

“Ваша нога?”

Женщина с визгом как отпрыгнет назад. Голова в сторону отвернута, зажмурилась, руки перед лицом выставила: 

“Ой, уберите от меня, пожалуйста”. А мужика, как твоего оператора, перекосило от… Не подсказывай! Сам вспомню! Короче, весь сморщился, глаза в щелки превратились, губы застыли в форме буквы “фу”.

“Так ваша нога или нет?” 

“Вроде бы наша.”

“Даже если не ваша, записи говорят - что ваша. Больше ног сегодня не привозили. Особенно левых.” 

“А вы нам её вот так вот и отдадите?” и тянет руки вперед к ноге, а саму передергивает, и все к стенке жмется. Глаза не открывает, рот набок еще больше скосился. 

“Я вам сейчас всё в лучшем виде заверну,” - говорю. “Ещё в двойной целлофан положу, чтобы не протекло”. 

И тут мужика прорывает. Он, чудила, не согнулся, а стоит как стоял. Как в мультиках видела, да? Фонтаном хлещет - не остановить. Ты представляешь! Мы потом с двумя санитарами полдня отмывали все. Без меня они на это целый день потратили бы.

А вот и твой оператор. Чё, как ты, чувак? Лучше тебе? Всё, я заканчиваю. Сегодня даже для меня тяжелый случай. Мне этого беднягу когда утром привезли, даже матерые санитары отворачивались, когда мешок открывали. Перекашивало их от… Как же это слово? На языке вертится. Не подсказывай! 

А в целом да, из-за моих личностных особенностей, получается, все самые тяжкие случаи, все останки, вся эксгумация сто процентов ко мне идет. Ну не испытываю я, как это… Ладно, подскажи. Да! Вот! Оно! Не испытываю я его. Человеком был - испытывал. Наверное. Уже не помню, как оно ощущается. А сейчас… Да я сам почти такой же как эти, на кушетках. Единственная разница: они мертвяки мертвые, а я - живой. Ну хотя, может, испытываю. Бывает. Когда на мой пол сблевывают, вот тогда что-то наподобие испытываю.