Лидия (Лика) Стахиевна Мизинова

Одна из эпизодических любовниц Антона Чехова, Лика, тем не менее, встречается в его биографии и корпусе писем, пожалуй, чаще других.

Вот словесный портрет Лики из мемуаров другой подруги Чехова Т. Л. Щепкиной-Куперник:

«Лика была девушка необыкновенной красоты. Настоящая „Царевна-Лебедь“ из русских сказок. Её пепельные вьющиеся волосы, чудесные серые глаза под „соболиными“ бровями, необычайная женственность и мягкость и неуловимое очарование в соединении с полным отсутствием ломанья и почти суровой простотой — делали её обаятельной, но она как будто не понимала, как она красива, стыдилась и обижалась, если при ней об этом кто-нибудь из компании Кувшинниковой с бесцеремонностью художников заводил речь. Однако она не могла помешать тому, что на неё оборачивались на улице и засматривались в театре».

Переписка Лики и Антона наполнена едким сарказмом — за ним корреспонденты прятали откровенную симпатию, часто переходившую в неудержимое притяжение и даже страсть. Дональд Рейфилд в своём исследовании пишет, что Лика «стремилась к Антону телом и душой», «первая сделала шаг к сближению и в письме к нему задала тон их последующей девятилетней переписки»:

«Сегодня в Думе написала Вам длинное письмо, и хорошо, что не могла отправить, сейчас прочла его и ужаснулась — сплошной плач. <…> Кашляла кровью (как раз на другой день после Вашего отъезда). Бабушка сердится, что я выхожу и не берегусь, пророчит мне чахотку — я так и представляю себе, как вы смеетесь над этим. <…> По приезде своем в Москву не забудьте съездить на Ваганьково поклониться моему праху. <…> Я пишу Вам, вернувшись из театра, потому что спать не хочется, а также и потому, что знаю, что досажу Вам этим, придется читать столь нелитературное произведение, а досадить Вам мне очень приятно. <…> Ну не будьте эгоистом, напишите десять строк, только не бранитесь и не насмехайтесь, а то лучше и не пишите».

Но Чехов был беспощаден:

«А что Вы кашляете, это совсем нехорошо. <…> Бросьте курить и не разговаривайте на улице. Если Вы умрете, то Трофим (Trophim) застрелится, а Прыщиков заболеет родимчиком. Вашей смерти буду рад только один я. Я до такой степени Вас ненавижу, что при одном только воспоминании о Вас начинаю издавать звуки à la бабушка: „э…э…э“. Я с удовольствием ошпарил бы Вас кипятком. <…> Писательница (Мишина знакомая) пишет мне: „Вообще дела мои плохи — и я не шутя думаю уехать куда-нибудь в Австралию!“ Вы на Алеутские острова, она в Австралию! Куда же мне ехать? Вы лучшую часть земли захватите. Прощайте, злодейка души моей. Ваш Известный писатель».

Ещё о Лике из Википедии:

«В 1894 году модный писатель и опытный ловелас Игнатий Потапенко познакомился с Ликой, безнадёжно влюблённой в Чехова. Это знакомство, не без поощрения Чехова, переросло в связь, и вскоре беременная Лика уехала в Париж. Там у неё родилась дочь, которая вскоре умерла. Потапенко же вернулся к жене, угрожавшей самоубийством. Узнав о ребёнке, Чехов назвал Потапенко в частном письме „свиньёй“, а затем вывел его и Лику в „Чайке“ в образах Тригорина и Нины Заречной».