Теснота

Работал я как-то в одной компании, где мы сидели рядами по трое, каждый за своим столом. А сзади, спиной к нам, еще трое. Такой вот кьюбикл на 6 человек. Как в электричке почти. А всего таких боевых отсеков на этаже было видимо-невидимо. Однажды выяснилось, что компания суперуспешна и должна стремительно увеличить число работников. Поэтому старые столы (длиной больше полутора метров) у нас забрали, а купили новые, длиной меньше метра. И мы уже сидели вчетвером в ряду.

Все в нашем купе были проектными менеджерами, все должны были регулярно вскакивать, куда-то бежать, разговаривать по телефону или сосредоточенно писать отчеты. 

И мне все казалось, что большей глупости и гадости по отношению к сотрудникам сделать было просто нельзя.    

А, собственно, чего страдать-то?

Вот как, например, описывала условия работы великого ученого Льва Выгодского его дочь:

"Жили мы так: стоял письменный стол, стеллажи с книгами до потолка и наше ложе, на котором мы спали – кровать родителей, детская кровать сестренки и довольно узкий диванчик, на котором много лет спала я. Папа сидел за столом спиной и работал, а у него «на голове» мы играли. Спинка стула использовалась для строительства домика куклы. С его стороны - никакого возмущения и раздражения, - это считалось вполне нормальным. У меня какие-то игрушки были, а у ребят во дворе совсем не было, и они подговаривали: «Сходи-спроси: можно ли у вас поиграть?». Вот хорошо помню, я спрашиваю у мамы, как у первой инстанции: «Ребята хотят прийти к нам поиграть…» Мама показывает – папа работает. Он тут же поворачивается, как бы ни был сосредоточен: «Можно, конечно, можно. Ко мне приходят товарищи, и было бы несправедливо, если к тебе не могли прийти. Иди, зови ребят». И на оставшихся 7-9 свободных метрах мы играли. Причем ребята, не стесняясь, в полный голос говорили. Он только поворачивался, смотрел на нас и продолжал работать.

[Одна из учениц папы] вспоминала, как была потрясена, когда впервые попала к нам домой. Папа сидит, работает. Мама делает свои дела по дому. Кто-то входит, выходит, разговаривает. Дети играют. А он работает. Она не могла себе представить, что в таких условиях можно написать такие труды, какие написал папа."

Виталий Гинзбург, рассказывал, что писал будущую свою нобелевскую работу в эвакуации, в Казани, в неотапливаемой комнате, держа на коленях трехлетнюю дочь.

Не в условиях и не в инструментах дело...

Но с тех пор я предпочитаю более просторные помещения - я же не гений, пусть мне будет удобно.))