Терра Инкогнита

Мои руки. Одна обнимает ее за спину, шествуя туда-сюда вдоль шершавого ремешка бюстгальтера. Другая, глубоко поместив пальцы в расселину между грудей — где они зажаты тяжелой упругой плотью, ладонью покоится на горячих, тяжело вздымающихся от дыхания холмах.

Ее тело от волнения покрывается росой испарины, но его бьет мелкая дрожь желания — словно озноб. Ее тело притягивает, засасывает в себя будто зыбучий песок.

Она запрокинула руку за спину и пытается поймать застежку бюстгальтера, чтоб расстегнуть его. Эти ремни, туго опоясывающие ее грудную клетку, мешают вдохнуть воздух полной грудью, и я помогаю ей. Расстегнутая застежка освобождает ее от неволи. Бюстгальтер падает на пол и темнеет на нем абстрактной фигурой, напоминая поверженного зверя, от которого мы только что освободились!

Она стыдливо прикрывает белеющие в сумраке груди ладонями и прячет лицо в копне ссыпавшихся на него волос. Я вновь целую, Целую ладони и пальцы, прикрывающие священные женские сосуды. Я целую запястья и локти. Я прижимаюсь щекой к животу и замираю. Я ощущаю как трепещет ее плоть, ее земля. Как пульсирует в ней кровь. Я целую ее живот. Над пупком и под ним. Это углубление, словно тайная пещера. Неприметный колодец. Символ рождения и новой жизни. Я проникаю внутрь языком и касаюсь дна, узловатой горошины. Она шумно дышит ртом и тело ее отзывается в такт этому дыханию. Я целую под пупком, медленно опускаясь все ниже, по еле заметной, едва ощутимой дорожке.

Вот, с помощью моих нервных рук сдвинулась с мертвой точки и поползла вниз застывшая на бедрах лавина наполовину снятого платья. Под ней обнажилась резинка черных трусиков и не в силах совладать с моим напором и теснотой платья трусики так же медленно поползли вниз, обнажая и вовсе сокровенные тайны женского тела. Стянув покров ее платья и трусиков буквально на пару сантиметров, я замер в нерешительности. Не слишком ли быстро я направился к самой главной тайне этой неизведанной земли? Готова ли она вот так сразу расстаться с ней. И словно в подтверждение моих мыслей одна рука девушки легла на низ живота, словно предупреждая, чтоб я не был столь тороплив.

Я целую ее кожу. Сначала гладкую, а потом причудливо помятую, в том месте, где была резинка трусиков. Полоса от нее, словно колея, огибается вокруг тела и я, словно нащупав на бездорожье твердую тропу, продвигаюсь по ней, перебирая губами, словно ногами, каждый поцелуй — шаг. Каждое касание — продвижение. Я огибаю плавные линии талии преходящей в бедра и продвигаюсь к изогнутым линиям поясницы. Обнаженная спина белеет в сумраке комнаты, и я даже могу разглядеть тусклые линии — вмятины, которые оставил на ее коже бюстгальтер. Плоскими невысокими холмами выделяются на спине лопатки, а между ними, по середине, где проходит позвоночник, образуется небольшое углубление, словно русло пересохшей реки, которое следует до поясницы и переходит там в равнину, чтоб ниже снова стать углублением между ягодицами.

Я целую ее поясницу, ее спину. Я ловлю разбросанные по ней родинки, словно упавшие с неба звезды.

Я тяну платье вниз, к ногам. Оно мешает мне. Оно не позволяет увидеть всю картину, всю местность целиком и я побеждаю в этой борьбе, в этом напоре. Минуя упругие ягодицы, пытающиеся сдержать мое давление, платье скользит по бедрам, мимо колен, по икрам и опавшей снежной опушкой замирает на ее щиколотках.

Я решительно берусь за трусики и тяну их вниз, вслед за платьем...

Мы полностью обнажены. Мы вновь лежим на диване укрытые тонкой простыней. Мы почти не видим друг друга в темноте, но ощущаем жар тел, гладкость кожи, шероховатость пальцев и влагу губ, касающихся точечно то тут, то там: шеи, лица, плеч, рук...

Мы тесно прижимаемся друг к другу. Ее ноги плотно сомкнуты. Она все еще хранит свою самую главную тайну. Она еще не готова расстаться с ней. Мой твердый член колом упирается ей в низ живота, частично касаясь лобка, а головка почти достает того углубления, где сокрыт пупок.

Она позволяет мне многое. Почти все. Она позволяет целовать ее губы и шею. Она позволяет ласкать руками горячие округлости грудей, нежно сжимая их в ладонях, словно проверяя, достаточно ли накачан мяч. Она позволяет ласкать твердые рогалики сосков, прикосновение к которым каждый раз заставляет ее вздрагивать. И я беру ее грудь в рот и сосу словно младенец, а она в тот момент гладит меня по голове и целует в макушку.

Она позволяет блуждать моим рукам везде, где вздумается. Гладить, ласкать, сжимать, теребить ее плоть.

Она позволяет мне почти все. Она почти вся раскрылась передо мной. За исключением одного, но самого главного.

Я почти рядом, я у заветной пещеры, но вход закрыт. И я готов произнести заветное «сим-сим — откройся». Но я жду. Жду, когда она будет готова.

И я дожидаюсь этого момента.

Сначала ноги ее расслабляются. И колени уже не так плотно прижаты друг к другу.

Затем она немного отстраняется от меня и ее теплая нежная ладонь скользит вниз, по груди, по животу, пока не касается моей напряжённой плоти. Она ласково гладит меня там. И при этом колени ее приподнимаются, а бедра расходятся в стороны, раскрывая мне доступ в ее пещерку. Она еще какое-то время прикрывает себя там ладонью, но вот ладонь отведена в сторону, последняя преграда на пути. Она открылась мне. Она позволяет мне войти в святая святых. В пещеру Монтесума этой неизведанной земли, полную несметных сокровищ и тайн. Она открывает мне вход. Она доверяет все тайны мне. Она готова к этому. Теперь готова!

Я устраиваюсь между ее разведенных бедер (так же щедро усыпанных созвездиями родинок). Я готов войти. Я медлю, предвкушая этот момент. Я пытаюсь вглядеться в ее лицо, чтоб хоть что-то рассмотреть в нем, но в полумраке ничего не вижу, лишь размытое светлое пятно с темнеющим бантиком полных губ.

Я касаюсь плотью ее плоти.

Я легонько давлю.

Пещера открывается.

Пещера впускает меня внутрь.

Пещера принимает меня!

Я погружаюсь в тайны доселе неизведанной мне земли.

Мне доверена самая главная тайна Терра инкогнита.

Ее пещера Монтесума разрывается передо мной.

Измена Романтика