Свен паста

Мы заметили эту девочку на пляже. Стройная малышка лет десяти с чудесными светлыми волосами была одета в нарядный малиновый купальничек-бикини. Трусики плотно облегали юную писю, образуя "верблюжью лапку" - впадинку на месте детского разрезика, которую так любят рассматривать любители педо-эротики. Глазки закрывали тёмные солнцезащитные очки, которые контрастировали с кожей, оттеняя её белизну. Впрочем, ручки до плеч были более загорелыми - видимо, девочка ходила в платьице с открытыми руками, а на пляже загорала сравнительно редко.

На моего приятеля, с которым мы вместе обычно охотились на детишек, девочка произвела такое впечатление, что ему пришлось перевернуться на живот, чтобы остальные загорающие не заметили его возбуждения. Мы обменялись несколькими словами, и выбор был сделан - мы оба с ним одинаково запали на эту вкусную малышку. Может быть, потому, что оба предпочитали юных блондиночек со светлой кожей...

Мой приятель был ещё школьником-старшеклассником, и по возрасту годился мне в сыновья. Наше знакомство было почти случайным, но для нас эта случайность оказалась счастливой. Наблюдая как-то во дворе за играющими детьми, я заметил, как один старший мальчишка зачем-то повёл маленькую девочку лет восьми за собой в подвал дома, показывая показывая ей светящийся и крутящийся спинер. Девочка была явно зачарована волшебной игрушкой, а он подлил масла в огонь, сказав, что в подвальной темноте спинер будет особенно красиво и ярко светиться. В конце концов малышка, как заворожённая, не отрывая глаз от играющих голубых огоньков игрушки, согласилась спуститься с ним в подвальную темноту.

Я сразу заподозрил что-то неладное - зачем взрослому пареньку могла понадобиться эта малявка? Так оно и оказалось - когда, выдержав паузу в несколько минут, я вслед за детьми спустился в этот подвал, то увидел в полутьме, что мальчуган безбожно тискает малышку, залезая ей руками во все детские места. Трусики девочки были уже спущены до коленок, личико - зарёвано, и она отчаянно хныкала, зовя маму.

Но в подвале, куда она по доброй воле согласилась спуститься, услышать её никто уже не мог. Коварная игрушка, заманившая её в эту ловушку, валялась на полу. Мальчишку интересовала не она, а другая игрушка, которую он жадно мял и тёр - детская писька.

Конечно, неожиданное появление взрослого в моём лице напугало его, и он выпустил девчонку. Я слегка пожурил его, но без лишней строгости, а когда девочка убежала, сказал ему, что вполне понимаю его интерес к маленьким девочкам и их писькам, но действовать надо осторожнее...

С тех пор мы стали друзьями и вместе занимались, как мы это называли, "охотой" - выслеживали и ловили соблазнительных малышек от 4 до 11 лет, сажали их в мою машину и отвозили в гнёздышко, где делали с ними уже всё, что хотели.

Он часто был мне незаменимым помощником, когда требовалось куда-то заманить ребёнка - мальчику возраста, близкого к своему, дети доверяли больше, чем незнакомому взрослому дяде.

Вдобавок у него обнаружилась компания знакомых парней чуть постарше его, которые со всем пылом своего возраста мечтали об изнасиловании - любой пизды или пиздёнки, которая окажется в сфере их доступности. Никакая жестокость их не смущала, скорее, наоборот, заводила до крайности. И после небольших переговоров они стали очень ценными участниками наших развлечений с малышками.

Итак, выбор был сделан - маленькая блондиночка в малиновом бикини была намечена нашей очередной жертвой. Теперь перед нами стояла самая трудная и рискованная задача - как заманить ребёночка в машину, уговорить хотя бы на минутку присесть в автомобиль с чужими дядями, где малышка оказалась бы в полном нашем распоряжении.

Пока девочка купалась и нежилась на песчаном берегу, мы продумали, что будем делать дальше. Рано или поздно она пойдёт с пляжа домой, а оттуда вела в город единственная дорога. Возле этой дороги я и поставил свою машину. Теперь мой приятель должен был подманить к ней девочку каким-нибудь хитрым вопросом. Мы заметили, что маленькие девочки обычно очень любят всяких зверюшек - котят, щенят... - и легко "покупаются" обещанием показать им трогательного котёнка или щеночка.

Мой юный приятель должен был в тот момент, когда девчонка приближалась к машине, обратиться к ней простодушно-наивным голосом:

- Девочка, а тебе котёночек, случайно, не нужен? А то мы нашли тут одного. Такой домашний, с бантиком на шее. Видно, потерялся... Прямо не знаем, что с ним делать. Очень пушистый.

Ну, какая девчонка устоит перед предложением поглядеть на милого пушистого детёныша? Даже если она не собирается его брать домой и взрослые ей не разрешают - помять, погладить зверька, пощекотать ему за ушком, пожалеть бедняжку - это отдельное удовольствие.

- А где котёночек? - спросила девочка звонким голоском, и у меня пробежали привычные приятные мурашки по коже: клюнула!

- Вот здесь он, в машине сидит, - услышал я голос своего приятеля. - Посмотри, какой симпатяшка!

Он раскрыл заднюю дверь, приглашая девочку посмотреть в салон машины. Она с любопытством заглянула, в этот момент он со всей силы толкнул её сзади, а я, повернувшись с переднего сиденья, схватил за руку и полностью втянул внутрь машины, "подсёк". Раздался только короткий возглас ошеломлённой девочки "Ай!" - и добыча была уже в наших руках. Теперь я быстро прижал к её губам заготовленную тряпочку с усыпляющим эфиром... чтобы по дороге малышка никак не привлекла внимание окружающих.

...Пробуждение девочки от наркоза напоминало для неё кошмарный сон, для нас же было началом многочасового незабываемого кайфа. Как только малышка была доставлена в наше "гнёздышко", мой приятель позвонил своей компании друзей, чтобы они поскорее приезжали. Но до их прибытия оставался ещё примерно час, и в это время он любил "снять с девочки сливки".

На это время я оставлял малышку в полной его власти. Она была привязана к столу за ручки и ножки, полностью распята на нём. Мы использовали для этого обычные верёвки... хотя недалеко лежал и моток колючей проволоки, который был приготовлен для дальнейших, более крутых забав. Трусики и лифчик мы тоже пока оставили на ней, как и малиновую юбочку, которую она надела, уходя с пляжа. Мой приятель любил поласкать девочку вначале через трусики, растягивая удовольствие.

А в ротик малышке, чтобы она не кричала, мы пока засунули грязные трусики одной из её предшественниц, такой же 10-летки.

Трусики были свёрнуты таким образом, чтобы грязная марлечка, которая касалась детской писи и пропиталась её соками и мочой, лежала прямо на язычке несчастной малышки. И, таким образом, моча и жидкости из писюльки той девчонки растворялись в её слюнках и невольно проглатывались ею.

Ротик девочки служил как бы стиральной машинкой для этих грязных и вонючих трусиков, девочка должна была хорошенько распробовать их вкус и аромат. Хотя потом мы собирались их вынуть... девочка могла свободно кричать в полный голос, сквозь надёжную звукоизоляцию стен никто бы не услышал её истошных криков. А кроме того, мы собирались в полной мере насладиться её нежным ротиком.

Но пока мы наслаждались полной беспомощностью и беззащитностью ребёнка - связанная по рукам и по ногам, не в силах издать даже лёгкого писка, только глухо мычать через свой вонючий кляп - можно себе представить весь ужас, который испытывала малышка.

Мой приятель тем временем приник к её трусикам. Вначале он любовно рассматривал очертания "верблюжьей лапки", camel toe - ткани, туго обтягивавшей детскую писю. Потом стал нюхать эту впадинку - её аромат его определённо заводил. Затем он стал ронять на неё слюнки - плевал на трусики раз за разом, пока они все не покрылись слоем его слюны и не намокли от неё. Тогда он поцеловал их и начал через ткань высасывать собственные слюни из детской писи, пропитанные её соком.

Он говорил, что этот букет - коктейль из слюны, с добавлением ароматов и вкуса девчонки - мочи, пота, всех соков детской пиздёнки - его необыкновенно возбуждает. А сама девочка, пока он смаковал вкус её писи, находилась в состоянии паники, совершенно не понимая, что происходит. Объяснять ей, конечно, никто не собирался - ужас ребёнка только добавлял остроты в этот коктейль.

Вволю насытившись вкусом писи девочки через мокрую ткань, он осторожно отодвинул её в сторонку - и детская пися блондиночки впервые предстала перед нами в голом виде. Так она выглядела ещё более соблазнительной и сладкой, чем в виде camel toe. Нежные сомкнутые губки писи, ещё беленькие, не розовые, и, конечно, без единого волоска, из которых едва-едва выглядывал бутончик клитора. Он снова прижался к ней губами и носом и принялся сосать уже голенькую детскую писюльку и жадно вдыхать её запах.

Я знал, что у моего друга, когда он сильно возбудится, была привычка кусать зубами детскую писю, со всей силы, как будто это был настоящий персик... но сейчас это было несвоевременно, и он это знал - пися ещё должна была послужить для общего кайфа. Тем не менее он не отказал себе в удовольствии осторожно покусать обе дольки детского персика. Кусал он не до крови, но эти лёгкие укусы ещё больше усилили ужас малышки - это было видно по её округлившимся, как блюдечки, глазкам.

Но вот, наконец, раздался дверной звонок, и в дверь влетела разгорячённая и возбуждённая, предвкушающая крутой кайф ватага мальчишек. Их было шесть человек, все - старшего школьного возраста, изнемогающие от неудовлетворённого сексуального желания. Теперь их сперме предстояло излиться внутрь этого беззащитного детского тельца блондиночки, лежавшего перед нами на столе. И ещё оно должно было удовлетворить все их извращённые садистские желания, тоже нередкие в этом возрасте... как и в более старшем.

Они сразу окружили стол, на котором лежала наша 10-летка, смеясь и осыпая её разными грубыми словечками и шуточками. "У, какая сука". "Как ты думаешь, сколько человек эта сучка выдержит?". "Какую дырку будем ей рвать первой - пизду или жопу?".

Мальчишки пожирали девочку голодными взглядами, примериваясь к её дырочкам и здесь же торопливо раздеваясь и сваливая одежду в углу. Их члены уже стояли торчком на лежавшее перед ними детское мясо.

Однако изнасилование подчинялось определённому порядку, и они это знали. Первым предстояло обработать ротик девочки... затем её жопку и, наконец, добраться до самого вкусного - порвать целочку малышки.

Один из них торопливо схватил ножницы... очевидно, гурманскими привычками моего приятеля и желанием посмаковать изнасилование и растянуть наслаждение подольше они не обладали и торопились побыстрее раздеть девчонку догола. Несколько щелков ножниц, разрезанная юбочка, лифчик, а потом и трусики разлетелись в стороны малиновыми тряпочками и вот уже бедняжка лежала под их жадными взглядами совершенно голенькой. Она разрыдалась... сквозь кляп слышались приглушённые рыдания, а по личику потекли два ручейка слёзок.

Грудка малышки вздымалась от рыданий, но мальчишек эта жалостная картина нисколько не растрогала... скорее, наоборот, плач бедняжки заставлял их члены стоять на неё торчком ещё сильнее. Они вынули из ротика девочки намокшие от её слюнок грязные трусишки и комната огласилась громкими рыданиями малышки. Она была в таком шоке, что не просила нас отпустить её или не трогать, как это часто делают дети, а только вскрикивала: "Мама! Мамочка!..". Это слово - то, которое я больше всего люблю слышать от насилуемых и пытаемых детишек. Когда они в промежутках между визгами боли отчаянно зовут мамочку, это делает мой член как будто каменным и готовым ебать их без конца.

Теперь в ротик малышки был вставлен другой кляп - в виде металлического колечка на ремешке, не дававший ей сомкнуть губки. Рот девочки принял форму круглой буквы "О". Он позволял беспрепятственно ебать ребёночка в широко открытый ротик ровно столько, сколько хотелось насильникам.

Мой член уже стоял на тело блондиночки вовсю, и я решил воспользоваться привилегией старшего - войти в её ротик первым. Какое наслаждение - войти в нетронутые детские губки, дотронуться багровой от возбуждения головкой члена до язычка маленькой девочки, ощупать изнутри весь её беззащитный, широко распахнутый ротик. Для меня особенным наслаждением всегда было наблюдать гримаски отвращения на детском личике, когда мой возбуждённый член входил в соединение с нежным ротиком малышки. Чтобы усилить этот кайф, я придумал ещё одно дополнение к нему - перед изнасилованием малышки несколько дней не мыл член и яйца, чтобы они были более потными, грязными и вонючими. Какой же кайф касаться ими личика девчонки, елозить по нему волосатой мошонкой, класть её на детские ноздри и ротик, заставляя дышать этой вонью. Входить в маленький ротик немытой и отвратительно для ребёночка пахнущей залупой, видеть рвотные спазмы на нежном горлышке, наблюдать, как она давится членом и слышать кашель от подступающей к горлу девочки тошноты.

Я и ребятам намекнул, чтобы они подольше не мыли свои орудия... удовольствия - "помоете их в ротике у девчонки", заметил я, и они понятливо согласились. Так что девочке предстояло ощутить целый букет разных, но одинаково отвратительных для неё запахов и вкусов немытых членов и яиц восьми насильников, и приступы острой тошноты, раз за разом подкатывающей к её горлышку. Иногда такая тошнота заканчивалась для маленькой жертвы и рвотой, но это нас нимало не смущало и не останавливало - просто после рвотного фонтанчика изо рта малышке приходилось обсасывать члены, вымазанные в её собственной рвоте, что, конечно, только добавляло ей неудовольствия, а нам - кайфа.

Но ещё большим кайфом было заставить девочку своим языком старательно вылизать и вычистить нам члены и яйца, "превратить её ротик в стиральную машинку", как мы говорили. Яйца и член от вытирания ими заплаканного личика становились мокрыми - "готовыми к стирке". Но просто так заставить девчонку вылизывать их было трудно - в ответ на строгий приказ лизать малышка обычно просто беспомощно хныкала и рыдала, вместо того, чтобы прилежно заработать язычком.

Поэтому на такой случай у меня имелась специальная воспитательная электрическая машинка. Электроды присоединялись к детской писеньке, и на них подавался ток. Не слишком большой вначале, но чувствительный, заставлявший всё детское тело извиваться и корчиться в судорогах, напрягая верёвки и пытаясь уйти от жгучей боли в самом нежном его местечке. Смотреть на то, как извивается от боли в письке несчастная малышка, тоже было наслаждением, и я иногда немного продлевал эти сеансы воспитания сверх необходимого, когда уже было ясно, что покорность достигнута. А после такого небольшого сеанса воспитания неизменно случалось чудо - детский язычок принимался послушно работать, старательно вычищая и драя до блеска немытые мошонки и члены насильников.

Мне особенно понравилось после небольшой воспитательной электропытки с блондиночкой целиком запихивать в её "стиральную машинку", то есть в ротик, свою мошонку, и заставлять её обсасывать.

И, наконец, заключительным кайфовым моментом во время ебли ротика девочки для меня было глубоко погрузить член в детское горлышко. Дело в том, что прикосновения к горлышку изнутри всегда вызывают неудержимые рвотные спазмы - и у ребёнка, и у взрослого (кто хочет проверить - может прикоснуться пальцами к собственному горлу изнутри). И поэтому особенный кайф для меня заключался в том, чтобы не только добраться до самой глубины детского горлышка, но и кончить именно от прижимания к нему головкой и от этих прикосновений, таких мучительных для ребёнка и потому таких полных блаженства для меня.

Спустя небольшое время, когда мой член разрядился фонтанчиком спермы в горло девчонки, я уступил место ребятам. Они уже выстроились в очередь за моей спиной, и даже маленькой передышки малышке не дали. Ротик, в который несколькими секундами ранее выплёскивалась моя сперма, уже заполнился членом следующего насильника.

Впрочем, пока я наслаждался ротиком девчонки, ребята за моей спиной вовсе не ограничивали себя одним наблюдением. Для этого они были слишком голодны и слишком возбуждены. Их руки мгновенно разбежались по её телу и всё это время мацали, мяли, растирали и больно щипали малышку за разные нежные места. Одно это могло бы довести ребёночка до истерики... 14 мальчишеских рук, непрерывно растирающих, мнущих и щиплющих её тело за самые чувствительные местечки. Особенно доставалось, конечно, её сосочкам и пиздёнке, которые за считанные минуты от бесчисленных щипков приобрели пунцово-алый цвет.

Пока следующий насильник пихал девчонке между губок свой напряжённый член, я стал позади неё и тщательно вытер свой член от остатков спермы о волосы девочки. Мне очень нравилось это зрелище: длинные детские волосы, особенно волосики блондинки, в которых налипли белые сгустки спермы. По моему примеру так поступали все ребята, поэтому к концу изнасилования волосы девчонок представляли собой обычно весьма занятную и привлекательную для ценителей картинку картинку.

Ротик девочки был широко открыт кляпом-колечком, и маленькие губки изображали собой букву "О", поэтому вся сперма без задержки стекала ей в горлышко и глоталась бедняжкой до последней капли. Всё-таки мне больше нравится, когда в конце группового насилия лицо малышки бывает густо залито белой слизью из мужских членов, которая так красиво смешивается с прозрачными ручейками её слёзок. Самый лучший секс-коктейль - детское страдание, смешанное со взрослым наслаждением!

Кончать внутрь детского ротика, чувствуя при этом оргазмирующим членом язычок и горлышко малышки, гораздо приятнее, чем ей на личико, поэтому я не просил своих друзей вынимать член из губок, прежде чем кончить. Но чтобы ангельское личико не оставалось чистеньким и незапятнанным, я предложил им плевать на него во время насилия, что они с удовольствием и делали, по нескольку раз, особенно часто целясь девочке в глазки. Она очаровательно вздрагивала и ёжилась от метких попаданий... было заметно, что несмотря на то, что творится в её ротике, плевки доставляют ей дополнительное унижение и мучение. А к концу общего удовольствия с ротиком личико девочки было покрыто толстым слоем плевков всех восьми насильников и представляло собой весьма возбуждающее зрелище.

Последним, после всех, в ротик почему-то любил кончать мой юный приятель... вероятно, мысль о том, что он кончает в дырку, которая ещё недавно была невинным ротиком малышки, и куда только что разрядились семь возбуждённых членов, доставляла ему дополнительный кайф. Кончив с громким стоном, он энергичным жестом сгрёб ладонями с лица девочки все плевки, включая свои собственные, и слил их в её ротик. Бедному ребёнку пришлось проглотить всю эту отвратительную жидкость до капли. Впрочем, она была ничуть не более противной для неё, чем то, что только что лилось туда из членов...

Теперь настало время вынуть изо рта девочки кляп-колечко, так как во время изнасилования её целочки и девственной попки мы хотели вдоволь насладиться мольбами и плачем ребёнка.

Чтобы продолжить наши игры, мы развязали девочку, что, возможно, вызвало у неё, после всего случившегося, прилив какой-то полубезумной надежды. На самом деле наступал следующий, более жёсткий и вкусный для нас и гораздо более мучительный для неё этап изнасилования. Потому что, если не считать попутной пытки электротоком и множества щипков, всё происходившее для девочки до этого момента было бесконечно противным, отвратительным, унизительным, страшным, но всё-таки не слишком болезненным. А теперь, в дополнение к отвращению, унижению и страху, ей предстояло пережить и самую настоящую нестерпимую боль в своих узких дырочках, разрываемых по очереди восемью возбуждёнными членами.

"Пустите меня, пожалуйста, - услышали мы нежный умоляющий голосок ребёнка и замерли, прислушиваясь к нему. - Я хочу к маме. Пожалуйста!". Высказав свою просьбу, девочка снова жалобно разрыдалась. Видимо, временное освобождение от верёвок и от кляпа сулило ей какую-то зыбкую надежду на то, что её, возможно, оставят в покое.

Голосок маленькой девочки очень приятен слуху, он напоминает музыкальный инструмент. Когда я слышу этот голосок, особенно умоляющий меня о чём-то, член у меня в штанах непроизвольно напрягается. Впрочем, в этот момент штанов на мне не было, и "стойку", которую он сделал на детский голос, могли видеть все мои друзья. Мне показалось, что на них детские жалобные мольбы и плач оказывают примерно такое же действие: как укол возбуждающего.

"А попочку свою ты нам дашь?" - спросил я в ответ нарочито ласковым голосом.

"По... почку? - испуганно переспросила малышка. - А зачем?"

"А мы тебе поставим по очереди в твою дырочку что-то вроде ма-аленькой клизмочки. Вот этими ма-аленькими штучками". - И я указал на свой уже напрягшийся член. "И этими" - показал я в сторону ребят, которые тоже с готовностью и удовольствием продемонстрировали ребёнку распрямившиеся члены.

"Ма... аленькими? - пролепетала девочка. - Но они совсем не маленькие!"

Ребята довольно загоготали, обмениваясь сальными шутками о размерах своих орудий и тесноте детской дырки.

"Ну уж, какие есть, - сокрушённо развёл руками я. - Так ты согласна?"

"Не надо, пожалуйста! Прошу вас, дяденька!.."

"Если ты не согласна, тогда нам придётся сделать это с твоей писенькой. И ты уже не будешь после этого целочкой!"

Я рассчитывал на то, что девочка, несмотря на свой юный возраст, уже знает или примерно догадывается, что такое "целочка" и почему её надо беречь по сравнению с попкой. Разумеется, я вероломно обманывал ребёнка - даст ли она нам попочку сама, или мы возьмём её силой, никак не влияло на её судьбу, на следующем этапе мы собирались всё равно порвать и её детскую пиздёнку тоже, самым жестоким образом. Но приятно было насладиться мучительными сомнениями и колебаниями малышки, а потом её отчаянием, когда она поймёт, что поверила в обман.

"Ну, пожалуйста, - продолжала канючить малышка, - отпустите меня к маме! По-жа-луй-ста!"

Наверное, девочке внушили когда-то родители и старшие, что волшебное слово "пожалуйста", особенно в сочетании со слёзками, способно отпирать любые двери. Но тут она ошиблась: в данном случае её просьбы и рыдания действовали против неё: они только сильнее вздёргивали вверх наши члены и распаляли поскорее желание войти в её незрелое тело, теперь уже снизу.

"Ну, хорошо, - решительно сказал я, ставя перед малышкой настольные часы с секундной стрелкой. - Выбирай сама. Вот видишь эту длинную чёрную стрелку? Когда она обежит вокруг циферблата ещё один круг, будет уже поздно, тогда мы станем рвать твою целочку. А за эту минутку у тебя есть время самой стать рачком и раскрыть пошире свою попочку".

"Ра... рачком? - дрожащим голосом переспросила девочка. - Как это?".

"Это значит, ты становишься на четвереньки, - великодушно объяснил я, - прогибаешь спинку, приподнимаешь вверх свою попочку и раздвигаешь ручками её половинки, чтобы дырочку было хорошо видно. Понятно?".

"Д-да".

"Тогда поехали, - показал я на часы. - У тебя есть ровно одна минутка."

На заплаканном личике ребёнка отражались мучительные сомнения, колебания, страх... Было приятно наблюдать за этой гаммой чувств, пробегавших по детскому лицу. Но когда до конца минуты оставалось десять секунд, девочка решилась - а что ещё ей оставалось делать? - встала рачком, почти как опытная шлюшка подняла высоко попочку и раздвинула ягодички, обнажая дырочку. Бедняжка, наверное, воображала, что сейчас её и впрямь ожидает что-то вроде маминой клизмочки и даже не представляла, какая дикая боль в узенькой жопке ей предстоит.

Я придвинулся вплотную напряжённым членом к подставленной попочке малышки, и выдавил прямо на её дырочку и на головку своего члена лубрикант из тюбика... не для смягчения ощущений ребёнка, разумеется, а для того, чтобы уменьшить собственный дискомфорт при вторжении в тугую дырочку. Я видел, как дырочка испуганно сжимается от непривычных ощущений и от предчувствия боли, и это заводило меня ещё больше. Девственная дырочка в миллиметре от багровой головки взрослого мужского члена, который нацелился в неё войти целиком, до отказа - какая картинка может быть слаще? Только такое же вторжение в нетронутую до этого целочку... но этот, самый сладкий этап изнасилования, который мы называли "десертик" или "сладенькое", нам ещё только предстоял.

Прижав головку к дырочке, я стал проталкивать её внутрь, через тесную преграду. Малышке стало больно, вначале она просто жалобно постанывала и скулила, а потом, когда боль, видимо, стала невыносимой, вскрикнула:

- Ой, больно! Аааай!!! Мама! Мамочка!!!..

Я уже говорил, что меня больше всего заводит это слово, в сочетании с детскими визгами боли. От него я готов кончить уже через полминутки, но это было бы слишком милосердно по отношению к тесной жопке, в которую входил мой член. Поэтому, под режущие уши визги ребёнка протолкнув его туда целиком, до самых яиц, я остановился, давая возбуждению немного схлынуть. А потом, держа девочку за бёдра, стал со всей силы насаживать её на свой член до самого основания.

Между тем мои друзья тоже не теряли времени даром: как только головка моего члена прошла сквозь узкую детскую попку, они снова окружили малышку, и принялись мять, щипать и сжимать её и без того истерзанное тельце.

- Терпи, милая, терпи, доченька, - между тем ласково повторял я, засаживая девочке член на полную глубину.

Конечно, та райская музыка из визгов боли, стонов и отчаянных рыданий, которую издавала насилуемая в жопку 10-леточка, не могла долго оставлять меня равнодушным, и через несколько минут под её очередной заливистый вопль "Мамочка!!!" я с наслаждением кончил внутрь её тела. После этого настала очередь моих друзей, которые один за другим входили в её несчастную попку и продолжали её рвать, превращая в окровавленную дырку. Вопли и рыдания нашей жертвы звучали всё тише и слабее - едва ли боль уменьшилась, скорее, просто силы малышки быстро кончались. Бедняжка и вообразить себе не могла, насколько мучительны окажутся для неё обещанные "клизмочки". Но самое худшее ей ещё только предстояло.

Когда изнасилование в попку было закончено, а нежная дырочка малышки превратилась в зияющую кровоточащую дыру, настало время "сладенького" - детской письки. Как ни странно, но после всего перенесённого у девочки ещё остались силы сдвинуть вместе дрожащие ножки и пролепетать еле слышным задыхающимся голоском: "Вы же обещали, что не тронете писю... Не надо... Пожалуйста..."

"И ты в это поверила?" - глумливо переспросил я, и раздался общий издевательский хохот.

Но этот, завершающий, этап изнасилования проводился нами в предельно жёстком варианте. Деликатничанье с верёвками было теперь отброшено. Размотав ждавший своего момента моток колючей проволоки, мы прочно прикрутили ею ручки и ножки малышки, так что стальные колючки безжалостно впивались в нежное детское тело и ранили его до крови. А ножки бедняжки были раздвинуты при этом почти горизонтально, как это делается в позе "шпагат". На удивление легко удалось это сделать - видно, девчонка занималась гимнастикой или балетом и её уже "сажали на шпагат". Ну что ж, вот и пригодилось...

В третий раз за вечер мне предстояло кончить в свежую дырку на детском теле, после ротика и попки - в пиздёнку. Член был к этому уже готов, он, кажется, не знал усталости, если речь шла о юном и девственном детском теле.

Я прижался головкой члена к безволосому разрезику и нежно провёл по нему от клиторчика и вниз до промежности. Измученная полуживая малышка только тихо стонала, у неё уже не было сил сопротивляться и даже громко кричать. А ведь ей предстояло ещё вынести изнасилование 8 мужскими членами в последнюю из своих нетронутых дырочек. Мы все хотели, чтобы она дожила до окончания этого секс-марафона, и подарила в его конце одному из нас последний кайф - умерла на его возбуждённом члене.

Затем, как это уже было с попкой, я стал проталкивать свой член внутрь детского разреза. Сама девочка была уже бессильна, но тело её сопротивлялось - мне приходилось с большим усилием проталкивать член вовнутрь, и узкая лысая пиздёнка маленькой шлюшки охватила его как будто тисками. Это было больно не только ей, но и мне, но моё возбуждение перевешивало всё - ведь я рвал девственную целочку, первым входил в 10-летнюю пизду.

Из порванной пиздёнки хлынула кровь и внутри зачавкало, когда мой член двигался внутри тела малышки. Он входил и выходил из неё, с каждым толчком углубляясь всё глубже вовнутрь. Я чувствовал, что его головка упирается в детскую маточку, но это меня не смущало, я снова и снова продолжал таранить внутренности девчонки. Малышка извивалась и дёргалась на моём члене, пытаясь уйти от нестерпимой боли, но уйти было некуда.

Ребята между тем достали пачку сигарет и закурили... я понимал, зачем они это делают, это было ещё одно чисто садистское удовольствие, которое им очень нравилось. Когда сигареты разгорелись, они, как по команде, вынули их из губ и поднесли горящими кончиками к сосочкам блондиночки, а затем резким движением прижали к розовым пуговкам. И без того тугая пиздёнка девчонки в этот момент от боли резко сократилась, сжав мой член в сильном объятии. Он и так был на грани оргазма, а от такого сладостного обжатия разрядился спермой внутри детской писи.

Когда я со стоном наслаждения отодвинулся от изнасилованной сучки, за неё со всем пылом взялись ребята. Члены их снова, уже в третий раз, были в полной боеготовности, и с размаху входили в порванную пиздёнку. У девочки между ног было уже какое-то кровавое месиво, а они вновь и вновь, постанывая от наслаждения, погружали в него свои члены. И продолжали жечь её животик и грудку горящими сигаретами, покрывая их всё новыми пятнами ожогов, не в силах остановиться в своём кайфе.

Наконец, я увидел, как один из них, войдя в девочку, в упоении схватил кусок колючей проволоки и хлещет её почти бесчувственное тело, стараясь извлечь из него ещё немного кайфа.

Но было ясно, что наш сегодняшний секс, и так затянувшийся, близится к завершению. Мы вдвоём с моим приятелем взяли в руки трусики, которые в начале изнасилования служили кляпиком, и обтянули ими шейку девчонки. Он вошёл в её пиздёнку... ему всегда нравилось делать это последним, и мы стали тянуть за концы трусишек, стягивая детское горлышко. Девочка, и так почти безжизненная, начала задыхаться, её лицо посинело, наружу вывалился язык... между тем мой приятель громко стонал, наслаждаясь последними предсмертными судорогами её пиздёнки. И вот, наконец, он с громким криком кончил... и в этот же момент блондиночка перестала дышать и замерла в неподвижности.

Что ж, надо признать, что она доставила нам всем в этот день просто море кайфа, и мы ничуть не пожалели, что именно её выбрали для такого незабываемого наслаждения.