Sun

0:00-0:07 Чисто полуденное небо с солнцем на пике небосвода. Пески пустыни, настолько однородные и нескончаемые, что выглядит минималистично общим взглядом. Без памяти, без чувств персонаж обнаруживает себя посреди пустыни. Аморфное чувство неизвестности, неопределенности и беспамятства: то ли он здесь впервые, очнувшись, то ли он был здесь вечно; не помнит себя или не знает, забыл себя или не понимает – словом, состояние тотальной неизвестности, будто лишь родившись, однако осознание своего "голого" разума, осознание и понимание уже известных и бесконечно привычных базовых вещей как "земля", "небо", "солнце", "песок" ставит крест на его возможном и необъяснимом фантастическом появлении из ничего с уже откуда-то вложенными установками мирощущения. Мысли, чувства, физические ощущения и рамки меж ними теряются, то снова обретаются, сливаясь во что-то единое вязкое целое. Как во сне. "Сон" – прозвучавшая на основе происходящего мысль в его голове, была бы самой простой и, казалось бы, разумное. Обернувшись через какое-то плечо, попутно окинув горизонт вокруг взглядом, замечает в песке свои следы, уходящие куда-то столь далеко, что представить как долго длится этот путь, невозможно. Широчайшая песчаная равнина с нерезкими невысокими барханами. Иногда ветер локально поднимает небольшую горсть песка и задувает её, двигая вперёд.

0:32-0:41 План не него под небольшим углом сверху спереди. Он медленно поднимает голову и взглядом устремляется на стоящее в зените солнце посреди яркого голубого чистого неба. Он не щурится, но смотрит то ли с досадой, то ли с раздражением, некоторой горечью. От дуновения ветра волосы немного ложатся на лицо.

0:42-0:57 Опустив голову, он замечает очередную длинную струю песка, вздымаемой ветром. Она проходит на некотором расстоянии расстоянии перпендикулярно ему. Взгляд следует за сгустком пыли, проходящий через самый яркий от солнца участок песка, который слепящими отблесками отдаёт вкраплениями алого цвета на сетчатке. Как вдруг он замечает, что находится на самом возвышенном месте в округе. Глаза сфокусированы на скоплении песчинок, как тут периферийным зрением на их фоне он что-то замечает, и взгляд тут же возвращается на возникшее явление, уже отпустив песок лететь свободно дальше, будто песок собою намеренно обратил его внимание на иной объект. Увидев который, глаза оживились удивлением.

0:58-3:04 Вдали на горизонте стремительно и ярко стала вырисовываться лужа широкого миража, и чем дольше, тем шире и подробнее. Словно на живых волнистых линиях вибрирующего от зноя воздуха начинает вырисовываться городской пейзаж. Данное явление резко приводит персонажа в крайне волнительное чувство, тревожное, пугающее, и в то же время интригующее, эмоционально возбуждающее. Размытые, словно масляными красками, картины улиц, скверов, парков, дорог, лесов, берегов, сменяются одни за другими, в каждой из которых постоянно присутствует как минимум один человек. Удивлённо вскинутые брови и открывшиеся шире глаза будто не верят наблюдаемому: это он и есть.

Под отчетливые удары струн сменяются определённые картины. Визуально интуитивно можно понять, что каждая показана в хронологическом порядке, и, просмотрев каждую, он словно чувствами возвращается в те эпизоды и твердо их вспоминает, но жадно всматривается, т.к. вспомнить продолжение ему не под силу. По мере просмотра каждой на лице отражается страх не получить продолжения дальше, оставшись наедине со своим взъерошенным интересом. Мысли о том, что это простая иллюзия или фальшивка сокрушаются железным пониманием каждой картины, что это ощущалось взаправду. Судя по "видеоряду", картины носят существенный характер наиболее важных эмпирических и чувственных эпизодов. А большие промежутки между ними, если они есть, закрываются показательными примерами в виде собирательных образов тех состояний.

Глядя на них, персонаж начинает себя будто узнавать вновь, вспоминать себя, составляя некоторую картину. Что-то отзывается болезненной печалью, что-то стыдом, что-то ностальгией и улыбкой. Однако в каждой из картин присутствует ещё один персонаж или же его ощущение (если его на ней нет). И воспоминанию подлежит всё, кроме него. Суть в том, что на протяжении всего действа, лицо персонажа заслонено солнцем, иногда мистически просвечивая через его глаза. Лирический герой в сценах с ним или вспоминая его испытывает наиболее смешанные чувства, но в крайнем проявлении. Поначалу солнечный персонаж появлялся часто и близко. И рядом испытывались, как ни странно, тёплые и светлые чувства.

Казалось, глядя на начальные эпизоды, что лучше складываться и не может: солнце отрадно насыщает теплом своего присутствия и своей яркой, в мышлении лирического героя, сущностью, и более ничего желать даже не хочется. Лирический герой из внутреннего непоколебимого желания самозабвенно и, дабы воздать в ответ, собственноручно делает разные предметы с солнечной символикой в качестве подарка. Среди эпизодов среди других людей, или же наедине с собой, не было ни одного, где бы его покидали мысли о солнце.

3:05-3:56 Однако, словно ослеплённый, забывая, и горько осознав впоследствии, что яркие небесные тела никогда не остаются без внимания. Стали появляться и мелькать какие-то иные люди, с похожими чувствами. Круг их становился будто все больше и больше, превращаясь искусственную солнечную систему, и в пытку. Лирический герой вынужденно находился с ними лишь потому, что иной причины увидеть солнца не было. Инициировать лицезрение его самому уже было поздно и невозможно: мысленно для себя он был будто вымещен и оттеснён другими. Настала череда эпизодов, где лирический герой один посреди безлюдных мест, берегов, парков и лесов. Горькое мнительное ощущение обмана, будто все они не появились внезапно, а просто не были доселе ему известны, но существовали всегда.

Что характерно, по мере действа, становилось всё темнее: картины выглядели уже не дневными, не полуденными, а вечерними и сумеречными. Сгущающаяся темнота для персонажа, смотрящего на мираж, не моргая, с нарастающей печалью и приоткрытым ртом, обуславливалась поднимающейся песчаной бурей, постепенно окутывающей его. Чему значения не придаётся.

На картинах он всё чаще находится уже не на свету, не у солнца даже на виду, а из тени. В какой-то момент от солнца его отделяет непреодолимая грань темного и светлого. Солнце всё отдалялось, погружая ещё глубже его во тьму забвения. Оно, освещая бесконечный летний проспект, уходило постепенно за горизонт, ведя за собой других, желавший к нему приблизиться, потеплиться его явлением.

3:31-3:37 План на его статичное смиренное в отчаянии лицо, которое снизу вверх начинает покрываться тенью из-за уходящего за горизонт солнца. Как только тень поглощает глаза, из них вытекают худые слёзы. В какой-то момент, солнце будто вспомнив про его существование, оборачивается и быстро окинув взглядом рядом находящихся, смотрит в горизонт, ища. Их взгляды встречаются, он оживает, но ему показалось. Полностью погруженный во тьму горизонта, он уже не видим для солнца, и оно поворачивается обратно и продолжает свой путь. В сознании клеймом отпечатывается мысль последнего зрительного контакта.

3:38-3:56 Далее, уже двигаясь в автобусе, полностью черном от контраста, недвижно смотрит на открывающиеся пейзажи. Закатное ржаво-оранжевое зарево расплывается по целой полусфере неба, на пыльном и исцарапанном стекле автобуса превращаясь в одну большую нечеткую лужу света. Горечь проклятья и чуточка злобы: куда бы он не делся, солнце всегда даст о себе знак, намек, будет его преследуя, обжигая рассудок. Отводит взгляд, и видит отражение солнца на проезжающих мимо машинах, стекол деревенских домов.

3:57-4:01 Закрывает глаза, но оно неумолимо проникает через веки, обнажая для глаз мелкие сосуды. Ладони закрывают глаза, давая тщетную передышку. Будто усиливая эффект своего присутствия, солнце ещё сильнее проникает в автобус, превращая персонажа в черный силуэт. Плавящий и давящий самообладание и рассудок эффект, под стать пульсирующему ревербу.

4:02-4:12 Открывается пейзаж захолустного забытого побережья озера, по бокам лес. Идя по песчаному берегу, очень долго уходящего в глубину, ловит флэшбэк следующей картины: его следы идут параллельно следам солнца на песке, но в какой-то точке сбоку появляется третья дорожка следов, отсекающая продолжение следов лирического героя. Две фигуры – одна светлая, другая темная – уходящие куда-то вперёд, так и незаметившие отсутствие третьей, лишь стоявшей и смотревшей им вслед.

4:13-4:16 Очнувшись от флэшбэка, замечает себя уже по щиколотку в воде, и, судя по отсутствию всяческих колебаний волн, стоит так уже долго. На воде идеально, почти как в зеркале, отражается окружающий мир: верхушки елей, мягко голубое небо с розовыми облаками и дорожка солнечного закатного света.

4:17-4:22 Проводя по ней взгляд, и, наконец, приковавшись взглядом вновь к солнцу, на трясущихся ногах сваливается сокрушается на колени от внезапно, с ещё большей силой, охватывающего великого чувства безвыходности. В глазах кружащейся спиралью отражается солнце, олицетворяя непоколебимый гипноз. Смешанные чувства, внезапное ощущение счастья от оказанной возможности лишь просто наблюдать солнце. И в то же время льющаяся через край болезненность его созерцания. Немного показывая его сверху, под пульсирующий звук от его падения в стороны расходятся волны рябью по озеру. От созданных волн с этого угла солнце стало отражаться ярче.

4:23-4:36 На нижних веках, скопившаяся влага, под высокие ноты, по каплям начинает стекать. Для усиления болезненного ностальгического эффекта, под каждый удар струн на протяжении всех дальнейших отрезков, включая этот, показываются моменты из прошлого от и до: моменты взаимодействия с солнцем, наслаждение от близости, яркие мгновения, а затем, довольствие созерцанием. Параллельно этому реальный персонаж, незаметно для себя, поглощаемый пустынной бурей, будто отзеркаливая, сам опустился на песок с поджатыми под себя ступнями. Получается так, что он и его мираж из прошлого будто смотрят друг на друга. Однако для него, находящемся в мираже в воде, на месте его самого в песке пустыни, находится уходящее наконец солнце. По мере наблюдения картин, им будто достигается некоторый катарсис, избавляющий от озлобленности, оставляя лишь удовольствие от прожитого и наблюдаемого.

4:37-5:35 От его руки в воде плавно под пульсирующий звук расплывается красное пятно. На этой точке испытывается в наивысшей степени благо, возможно даже счастье, с великой обречённой печалью. Потоки песка становятся всё плотнее, а реальный персонаж уже сам постепенно начинает распадаться на песчинки, начиная с той же руки. Он чуть поднимает ту самую поражённую руку из миража, смотрит как кончики пальцев постепенно отрываются на песчинки, становясь цельным с пустыней. Всё это дополняется неумолкающими картинами из прошлого, по одной на струну.

5:36-5:45 Тем временем, в мираже, на слабо дрожащем от вялой улыбки лице с выражением подлинной благодарности за нечто неоценимое для созерцания, стекает последняя слеза, отражающая свет спереди. Будто под её утягивающим вниз весом, голова и тело начинают заваливаться на бок, уже вне сознания. В воде, где погружена половина лежащего на боку тела, от последнего стало расплываться алое зарево на смену солнечному, в котором стали отражаться небо и округа. Наблюдая за всем этим, персонаж в пустыне, так же на половину уже распался в песок, точно так же пустив слезу.
5:46-5:52 Отражая на лице чувство великого вожделенного упокоения и блаженного освобождения, он закрывает глаза, и остатки тела превращаются уже в кучу песка, постепенно разносимой бурей по округе, которая и не думает стихать.

5:53-- На его месте не поддались распаду лишь шарф с узором зигзага, в промежутках которого чередуются Луна и Солнце, а также маленькая сепийная фотография с волнистыми краями, которая погребена на половину, постепенно затягиваясь песком. На последней видно краем чье-то улыбающееся лицо, которое не разобрать из-за солнца на фоне. Прямо над фотографией солнце. Оно всё чаще и чаще будто царапается неистово мечущимися песчинками, пока буря не затмевает его до конца, погружая сцену во мрак.