Сучка

— Да! Да! Да! — подскочила она и сжалась в комок от страха получить еще удар. Потом, видя, что он больше не собирается ее так «воспитывать», подошла к зеркалу в шкафу и стала вытирать с лица следы «воспитания».

Закончив, таким образом, свой разговор, офицер внимательно посмотрел на присмиревшую женщину.

— Вопросы еще есть? — спросил он.

— Есть! А когда вы будете «Это», ну, трахать меня? — опустила она глаза.

— Тогда, когда ты этого заслужишь и сама попросишь меня. Ясно?!

— Теперь ясно...

— Тогда иди и, чтобы никто не знал, что здесь произошло. Поняла?!

Она покорно мотнула головой.

— А если кто, в том числе и муж, спросят, почему у тебя нос вздулся, скажешь, что упала, когда шла из магазина. Вон у нас сколько снега намело, — посмотрел он в окно, где уже вовсю бушевала метель.

Зойка, пошатываясь, брела по снегу домой и никак не могла понять, как удалось этому мужлану так быстро сломать ее.

«А он хоть и гад, но человек строгий. От него настоящим мужиком за версту пахнет. Посмотрим, как он поведет себя, когда увидит мою «киску». Нет! Умереть — ни встать! Я должна еще заслужить, чтобы он оттрахал меня. Полюбуйтесь! Каков гусь! А?!. Все мужики валялись у моих ног, а тут мне пришлось поваляться. Но стать полковницей или генеральшей — это круто. А что? Надо попробовать. Чем черт ни шутит, пока Бог спит», — думала она, и от этих мыслей на ее душе стало тепло и приятно.

Вскоре Зойка почувствовала, что в ее жизни появилась какая-то реальная, нужная ей цель. А в душе появился стержень целенаправленности, без которого ее жизнь была пустой и никчемной. Да и трахавшие ее украдкой гарнизонные мужички казались ей жалкими и мелкими.

Первое задание зама выступить в концерте на вечере, посвященному восьмому марта, превзошло все самые смелые ожидания. Она так классически исполнила «Кабанеру» из оперы «Кармен», ее цыганский наряд так шел к ней, а танец, сопровождавший пение, был настолько захватывающим, что сидящие в зале жены офицеров и сверхсрочников, забыв о ее грехах, устроили ей бурную овацию. Ее несколько раз вызывали на сцену, кричали «Бис», но Зойка не повторила свое выступление, боясь, что повтор окажется намного хуже оригинала.

На следующий день заместитель командира снова пригласил ее. Она шла к нему, словно осужденная на казнь. Но подполковник был, как никогда, весел и приветлив. Он прижал ее к себе, крепко поцеловал в губы так, что у Зойки захватило дух. Сказав секретарше в приемной, что он занят и в течение часа никого к нему не пускать, зам повернул ключ в двери, повернулся и сказал:

— Вот теперь тебя люблю я! Вот теперь тебя хвалю я! А дальше?

— Наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил, — заключила она.

— Раздевайся! — приказал он и кивнул ей на диван.

— Я заслужила «Этого»? — улыбнулась она.

— Конечно! Я же обещал. А я не бросаю слов на ветер.

Она стояла перед ним в мини-лифчике, прикрывающем только соски ее роскошной груди и в стрингах, едва прикрывающих вход в ее «Сокровище». Она, почему-то, страшно стеснялась его, чего с ней ранее никогда не случалось. Ее прекрасно сложенное тело, которое раньше без разбора мяли самые разные мужские руки, принадлежало сейчас только ему.

— Иди ко мне, моя девочка. Ты заслужила «Этого», — сказал он и спустил трусы. Она глянула чуть ниже и увидела какое-то бревно, торчащее между его ног. Она смотрела на него, не мигая, как кролик на удава перед тем, как быть съеденным. У него был длинный, толстый с горбинкой член. Такие она видела только в порно-фильмах в Интернете, мечтала о таком, но ей попадались намного скромнее экземпляры. Она села на диван, пальцем приглашая его. Он не стал себя упрашивать, нагнулся, ухватил ее обеими руками за упругие ягодицы спортсменки и стал потихоньку натягивать ее на себя. Она чувствовала, как его «Брено» властно раздвигает стенки ее органа и погружается все глубже и глубже. Ей было немного больно, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той сладостной истомой, внезапно сковавшей все ее тело. Член уже достиг дна и уперся в шейку матки. Она вдруг завизжала от внезапно охватившей ее страсти и так стала подмахивать ему, что он заволновался, как бы не проткнуть ее насквозь.

— Давай! Жми! Не бойся! Мне так хорошо! Господи! Какой член! Это — супер! Трахай меня во всю силу, мой милый! — она кусалась и скребла его спину своими острыми ноготками, как взбесившаяся дикая кошка. Но он не особенно усердствовал. Он из своего многолетнего опыта знал, что с таким «Прибором» особых усилий не требуется. На горьком опыте своей молодости он уразумел, что при большом усердии он может там у женщины кое-что порвать, а это не входило в его планы, поэтому он, в основном, держал, а бесилась на члене она, стараясь получить максимальное удовлетворение, тем более, что такого размера «Прибор» был неожиданной находкой для супер-сексуальной Зойки. По сравнению с этим все «Приборы» у мужичков в гарнизоне, с которыми она успела потрахаться, в том числе и у ее мужа, казались пигмейскими.

Поэтому она старалась не только схватить для себя весь комплекс наслаждений, но и ему показаться привлекательной, чтобы он хотел ее и стал для нее постоянным любовником. Трахаясь со всей силой, она старалась зажечь его так, чтобы в будущем не он, а она могла диктовать ему свои сексуальные прихоти. Он понимал это, и не особенно клевал на эту обычную бабскую приманку в постели, он был из мудрых «пескарей», который клюет не на каждую угодливо подставленную наживку, предпочитая, чтобы не он, а женщины бегали за ним, прося об очередном сексуальном наслаждении.

Видя, что она уже изнемогает, он развернул ее к себе попой и вставил своего «Молодца» в ее анус. Она согнулась так, словно хотела пальцами рук коснуться кончиков пальцев своих ног. Эта поза позволяла ей как можно глубже «проглотить» желанного пришельца. Он понял это и не препятствовал ей. Теперь он работал с хлопками своих яиц, ударяясь, о ее «Мохнатку». Это еще больше возбуждало ее, и она одним из пальцев руки в бешеном темпе возбуждала клитор.

— А! А! А! — закричала она, когда у нее и у него одновременно ударили две струи. Она корчилась в сладостных конвульсиях на его члене, а он, дрожа всем телом, проталкивал свою жидкость в ее уже порядком измученное тело. Им казалось, что этот самопроизвольный ритм их движений уже не остановится никогда. В затуманенном страстью сознании громоздились видения их нескончаемого секса, вошедшего в стадию транса.

— У! У! У! — выла она от сжигающей ее страсти, словно похотливая сука.

— Ы! Ы! Ы! — вторил ей он с каждым отчаянным качком.

... Наконец, все было кончено. Она упала на ковер, словно подстреленная птица. Он тяжко плюхнулся на диван так, что застонали пружины. И в этот момент на его столе зазвонил телефон. В трубке раздался знакомый, воркующий голос командира:

— Ты сейчас не очень занят, Иван Ильич?

— Нет, Максим Петрович.

— Тогда минут через ...

пять загляни ко мне...

— Есть! — зам положил трубку на рычаг телефона и покрутил свободной рукой в воздухе, давая ей понять, чтобы она быстрей собиралась.

Одевшись, они стояли друг против друга. Он подбирал слова, чтобы как-то сгладить то, что тут произошло, а она просто глянула в его ясные голубые глаза и вдруг рассмеялась:

— А ты прав! Такого мужика, как ты, заслужить надо...

— Я всегда прав! — он надменно посмотрел на раскрасневшуюся женщину и указал глазами на дверь.

Приведя себя в порядок, заместитель перешагнул порог кабинета командира части.

— Ну, что провел индивидуальную работу с женой лейтенанта Рычко? — многозначительно подмигнул командир и жестом указал на стул.

— Провел...

— Ну, и как?

— Крепкий орешек. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы убедить ее дать согласие на роль председателя женсовета. Она, хоть и молодая, но грамотная: два высших образования, по — английски и немецки так и чешет...

— А еще где? — усмехнулся командир.

— Что, где? — притворился непонятливым заместитель.

— Чешет где, — пояснил командир.

Продолжение ...