Страсти по-сараевски - 2
«…Началось для меня все в Нью–Йорке, когда сербы хорватской Краины официально дали согласие в конце января 1992 года на ввод на их территорию сил ООН для защиты немногочисленных оставшихся там хорватов после вступления туда Югославской Народной армии. Напомню, что Хорватия и Словения вышли из состава Югославии и армия в полном соответствии с Конституцией страны вошла в обе бывшие части Югославии. В Словении население было в основном однородным, словенцы всегда составляли там абсолютное большинство. Поэтому серьезных проблем в этой стране не было, армия вскоре была выведена оттуда и вооруженные столкновения были редкими. В Хорватии же сербов проживало всегда много. Их число по разным данным составляло до одной четверти общего количества жителей республики. Больше того, сербы проживали там компактно в так называемой Сербской Краине, где в целом ряде общин они составляли до 95% населения. Сербы жили в этих краях никак не менее пяти веков и были известны в истории Балкан как «военные сербы», защищавшие мягкое подбрюшье Европы от турок. Систематическое выдавливание сербов с использованием самых изощренных методов, получившее впоследствии название этнических чисток, началось в Хорватии еще до официального выхода этой страны из Югославии. Однако после начала военных действий, когда сербы заняли кроме чисто сербских и некоторые районы со смешанным, а иногда даже с некоторым преобладанием хорватского населения, таких как Госпич к примеру, именно они были названы виновниками и даже изобретателями таких чисток. Это была их ошибка, бесспорно. Сербы не слишком дальновидно рассматривали эти земли в качестве разменной монеты для будущих переговоров. Не очень серьезное оправдание, должен заметить. Немедленно после выхода Хорватии из состава Югославии сербы Краины обратились в центральное правительство в Белграде с просьбой о введении армии в места их компактного проживания. Они также провели референдумы, подтвердившие почти поголовное стремление населения районов к выходу из Хорватии и созданию собственного государства под названием Республика Сербская Краина. Причиной таких действий сербов являлась историческая память об огромных жертвах сербов от рук хорватских националистов усташей во время Второй мировой войны. Ввод югославской армии послужил сигналом к бегству из сербских районов большинства хорватов, составлявших все же значительное меньшинство от общего числа жителей большинства районов. Все хорваты уехать, однако, не могли. Некоторым, в основном пожилым людям, просто некуда было деваться. Тогда Совет Безопасности ООН и принял решение о направлении в Хорватию миротворческих сил ООН для защиты лиц из числа несербского населения от возможных насильственных действий со стороны сербов. Именно поэтому в названии миссии, а назывались мы Силами ООН по Защите, или UNPROFOR, то есть United Nations Protection Force, появилось слово «защита». Это сильно пугало многих впоследствии. Защита небольшого числа хорватов в Сербской Краине – это одно дело, а использование силы в поддержку одной из воюющих сторон, к чему старались подтолкнуть нас в Боснии и Герцеговине мусульмане, совсем другое.
Срочная подготовка к выезду миссии в Югославию началась в Нью-Йорке ненамного раньше, но с конца января она стала просто авральной. На самом первом этапе руководство Секретариата ООН решало вопрос, будет ли главой миссии гражданское лицо или военный. И в этом случае защитная функция в названии, с которой и начиналась миссия, сыграла решающую роль – во главе ее на первом этапе был назначен индийский трехзвездочный генерал Саттиш Намбьяр. Главой политического крыла миссии в ранге Помощника Генерального Секретаря ООН стал ирландец Седрик Торнберри, мой непосредственный начальник и хороший приятель по предыдущей операции ООН по поддержанию мира в Намибии. Седрик отвечал за набор главных действующих лиц в миссии из ООН, что и предрешило мое в ней участие в должности главы гражданского контингента ООН в одном из четырех секторов, созданных в Хорватии в соответствии с планом ООН. В самом начале марта набор основного руководящего состава будущей миссии был закончен, и после трехдневного ознакомительного семинара в Нью-Йорке мы вылетели в Югославию. Это было 8 марта 1992 года, а уже через неделю все впервые собрались на первое совещание в новой штаб-квартире в мирном тогда еще Сараеве.
Никогда не забуду, как в одиночестве добирался туда на только что полученном новеньком «Пежо» из Книна в Сербской Краине через всю северо-западную и центральную Боснию вдоль быстрых речек по извилистым дорогам там, где уже через две недели будет полыхать война. Это было во второй половине марта, и все вокруг было таким весенним и радостным, особенно после разрушенных пустых деревень и разбитых войной дорог в Краине. Я проезжал через многочисленные мусульманские деревни, и рот мой просто не закрывался от удивления – а что же в них собственно мусульманского? Они все как одна были поразительно похожи на наши русские, а уж таких точно бегающих по улицам белоголовых ребятишек можно увидеть разве под Рязанью. Деревенские женщины там даже повязывали головные платки скорее по-нашенски, чем по мусульманскому обычаю. В городах отличия более заметны, это и обязательная мечеть, да и сама архитектура там носит отпечаток другой культуры, но в деревнях этого вовсе нет.
В марте 1992 года войны в Боснии и Герцеговине еще можно было избежать. Существовал план Кутельеро, названный по имени министра иностранных дел Португалии, председательствовавшей в то время в Европейской Экономической Комиссии, предшественнице Евросоюза. План предусматривал превращение Боснии в конфедерацию, состоявшую из трех практически независимых частей - мусульманской, сербской и хорватской, созданных на основе этнических районов проживания трех основных групп населения. Предлагаемая соглашением карта федерации по сути дела не так уж и сильно отличалась от того, что существует сейчас на основе выработанных с помощью США соглашений в Дейтоне. Только ныне есть два субъекта - боснийско-хорватская федерация и сербская республика. Лидеры трех сторон - мусульманин Алия Изетбегович, боснийский серб Радован Караджич и боснийский хорват Мате Бобан поддержали предложенное португальцем соглашение. Караджич и Бобан даже подписали его. Изетбегович же отказался это сделать в самый последний момент, после того как его остановил специально для этого прилетевший из Белграда посол США Циммерман. Не сделай он этого, боснийской войны не было бы вовсе. Во всяком случае не было бы именно тогда. Соответственно не было бы и тех двухсот тысяч человеческих жертв со всех трех сторон конфликта. Трудно сказать, какую аргументацию использовал американский посол в том историческом разговоре с Изетбеговичем, какие именно обязательства были взяты США и какие обещания были даны лидеру боснийцев, но нет сомнения в том, что таковые планы были. По крайней мере даже самым поверхностным наблюдателям было ясно видно в дальнейшем, что, когда боснийцы были близки к поражению, помощь всегда приходила именно из-за океана...»
В.А. Андреев. Страсти по - сараевски // Наши миротворцы на Балканах. М., 2007. С. 10–12.