Стена

VI. Что делать? Есть врагов и молиться.

Неудивительно, что Ленину так нравился математический роман Чернышевского «Что делать?». Механистический, прямой и угловатый, пронумерованный (первый сон Веры Павловны, второй сон Веры Павловны) – прямо-таки мечта любого марксиста. Но сколько сегодня не спи, а «что делать» совершенно непонятно. Добро пожаловать в шестую и последнюю часть нашего теоретического цикла.

В предыдущих частях мы подробно разобрали, как российская империя «позитивной дискриминации» постепенно колонизировала русский народ. Где-то опыление было взаимным, а где-то вместо пыльцы в воздухе кружил пепел. Русский, мыслился властью как инаковый субъект, который нужно было привести к государственному знаменателю. Окончательно этот процесс завершила советская власть, которая провела кровавую и форсированную модернизацию. Отныне вся понизовая вольница: старообрядцы, шиши, сектанты, не реестровые казаки, хвойные и хмельные люди – стали в основном элементами фольклора, мифа. Но и национальный миф на такой основе тоже строить бессмысленно, что было объяснено в предыдущей статье.

Так что же делать?

Во-первых, можно констатировать, что век идеологий проходит. Он даже издыхает. Достаточно посмотреть на снимки 20-хх, где маршировали колонны опьянённых фашизмом и коммунизмом молодцев, и современные колонны, где вместо фашистов и коммунистов движется толпа безумцев, сумасшедших в самом плохом, городском смысле слова. Более того: насаждаемый сверху культ ВОВ, патриотизм на завалинке, казёнщина и новоявленный царь-батюшка встречают интуитивное отторжение у мыслящей, живущей части общества. Конечно, можно понимать идеологию в духе Славоя Жижека, который считает её не просто системой идей, а интимностью, эротическим клеем, пропитавшей наши жесты, поведение, смех, еду и кино. Но ведь и сам Жижек давно элемент поп-идеологии, кумир чемоданной хипстерской молодёжи, болтун и провокатор. Не человек, а бородатая смазка. В принципе, будь жив Энди Уорхол, то вместо банки супа «Кэмпбелл» для своей знаменитой работы он мог бы легко использовать лицо Славоя Жижека.

Надо отказываться и от подражания. В геометрии есть теорема о подобии треугольников. Доказать, что один треугольник подобен другому можно тремя способами. Впрочем, как не обладай однородными параметрами, всё равно ты будешь маленьким современным треугольником, ориентирующимся на громадный треугольник прошлого. Сколько не рассказывай про социалистов-революционеров и национал-революционеров, ты, в лучшем случае, всего лишь их подобие. В лучшем случае. В худшем – шут и копия. Как можно сегодня играть в народников, если не взрываешь царские кареты? Поэтому естественно, что выбрав ориентацией лес и гарь, нужно стараться ей соответствовать.

Хотя бы через стиль. Стиль важнее идеологии. Мало того, что стилос - это заострённый бронзовый стержень, которым можно писать и выкалывать глаза, так стиль ещё и образ мышления. Мышление, ориентирующееся на грибные образы, это хорошо. Мухоморы, россказни про овраги, заседания сброда, накаточная, перекати-поле – это лишь визуальное оформление корневого дискурса. За это, как за запоминающуюся деталь, должен зацепиться ещё не замыленный взгляд. Пусть рассказы про бездомные валенки и космический грабёж веселят народ. Важно, что они прикуют внимание к более серьёзным темам. Это первый уровень.

Второй – это переход от мышления рациональными категориями к утопическому мышлению. Классический исследователь утопии Карл Мангейм называл утопическим мышлением любое мышление, которое ориентируется на идеалы. Имеются ввиду не романтические идеалы, где прекрасные дамы, переустройство мира, порицание греховного общества, справедливое распределение услугу и товаров… От таковых идеалов нужно отказываться, потому что это чушь собачья, а не утопия. Конечно, на дне Светлояра нет никакого Китеж-града, как и в Опонском царстве не сыскать Беловодье. Зато Китеж-град находится под сердцем и донырнуть до него можно, когда бросаешь Молотов, когда нож в почти малиновом варенье, когда стреляешь из миномёта или поджигаешь дзимарру Римского Папы.

Утопист, как и революционер, высекает «страну прекрасную, но несуществующую» не шагами путешественника, хотя и это здорово, а актами, связанными с настоящим. Чем больше в жизни настоящего, тем ближе становится утопия. Утопия проявляется в поступке, который разрывает Спектакль, а разорвать его может только нечто настоящее, то есть то, что связано со смертью, свободой, честью – вещями, которые нельзя купить за деньги. Возможно, когда в мире станет слишком много настоящего, то мираж порвётся, из пролома посыплется синтепон и из иллюзии можно будет пролезть в скрытый, подлинный мир. Не зря же выжившие свидетельствует, что им открылось ВСЁ именно в момент смертельной опасности. Отсюда утопия очень опасна, потому что некомфортна: она обретается не на диване, а в канаве.

Следующий уровень – это отказ от мышления. Зачем мыслить, если можно верить? В итоге нужно неминуемо переходить к вере, которая, как известно, есть принятие знания за истину без его проверки. Проверка, декартовское сомнение – это уже немалая гордыня, потому что тот, кто с помощью преломления света осмысливает ломтик июльского неба, тот никогда и не жил, в общем-то. Да и утопия может быть и у буржуа, и у либералов, и у пацанов с района. Мангейм определял утопию, как: «ориентацию, которая, переходя в действие, частично или полностью взрывает существующий в данный момент порядок вещей». Чем буржуазная тяга к свободе не взрывоопасная идея для рыцарского феодализма? Чем русско-украинский пацанизм не динамит для восточно-европейской стабильности? В конце концов, что-либо взорвать дело нехитрое. А вера категория более тонкая и изящная: «Верую, ибо абсурдно!». Поверить до конца способен не каждый, потому что если вы араб, то это поставит вас в максимально антиобщественную позицию. Всё по Константину Леонтьеву, который полагал позицию, когда вы сознательно загоняете себя в могилу, когда вы по горле в воде, а в вас плюют и колют пикой, настоящей эстетикой. Эстетика - это когда вы отказываетесь от мирского, максимально дистанцируетесь от славы, женщин, салочек и фаршированного карпа. Чем русская эстетика не религиозная же аскеза? Посвятить тело не булочкам с маком, а принципу - это удивительно, особенно в эпоху не голода, а тотального изобилия.

Вера приводит к революции, причём не половинчатой, суховатой, а такой, как у ИГИЛ, чтобы наступать не по фронтам, а по сторонам света. Как писалось в пафосном итальянском памфлете: «Это революция против Машины, Системы, Схемы, Структуры, Организации. Это революция против законов, канонов, технологий, стереотипов, функций, ролей. Это революция против самого Проекта - основы основ рационального мышления». Реванш веры разлит в воздухе. Людям страстно охота верить во что-либо: популярность православия в России, массовое строительство церквушек, религиозный радикализм и даже терроризм давно стали обыденностью для средней полосы РФ. Тема ИГ не уникальна – это мировой тренд, европейским пророком которого был тот же Корчинский, который организовал уже не просто сотню «Исуса Христа», а батальон «Дева Мария». Конечно, там больше пафоса, чем святости (и бойцов), но запрос на веру буквально осязается пальцами. А ведь какое пространство для творчество в стране, где старообрядческие толки и болотные сектанты издревле поставляли воинов и революционеров для борьбы с Антихристом! Можно добавить сюда и язычества, но такого, как у Пимена Карпова. Побольше разных интересных персонажей! Как говорится: «Человека узнаешь, когда из семи печек с ним щей похлебаешь». Похоже, заниматься придётся именно этим, но, разумеется, в русле русского стиля. Кручёных строк, старых рассыпчатых книг, нашей истории, где декабристы, Герцен и огненные кони-срубы. Даже книжки издавать про это, писать про это, быть ПРОЭТО (или хотя бы поэтом) уже очень и очень здорово.

Под финал всюду должны появиться людоеды и лесные приказчики. Пусть будет уничтожена плебейская работа, а на миру останется только благородный труд. Дороги должны наполнить не туристы, а калики перехожие. Они будут волочить железные цепи по дорожной пыли и вздыхать так, что по Руси будут крутить огненные вихри. Сюрреализм и лубок породнятся и переиздадут всего Достоевского. Корпорация приключений, русский ИГИЛ, юродивые, безумцы – вот фронт деятельности, который расположен не в географической плоскости, а в вертикали земля-небо.

Удачи вам, друзья и желанных приключений.

I. Россия: особенности этнических границ (http://vk.com/wall-60854067_100).

II. Позитивная дискриминация русских в Российской империи (http://vk.com/wall-60854067_234).

III. Россия как опыт внутренней колонизации (http://vk.com/wall-60854067_386).

IV. Русский Другой по лесам и гарям (http://vk.com/wall-60854067_6088).

V. Смысл, значение и возможность национального мифа (http://vk.com/wall-60854067_8386).

#ПК_статья #ПК_национализм #ПК_теория #ПК_ссылка

‏Source m.vk.com