Стекло

"ССС". Рассказ в трех эпизодах. Эпизод третий.

Читать с начала.

Ч. стоял посреди гостиной, уставившись в полупустой чемодан. Со всех сторон на него смотрела разбросанная одежда, повсюду валялись документы, предметы гигиены, бумаги и ручки. В двух метрах от молодого человека в кожаном кресле сидел мужчина пятидесяти лет. Он неловко перекатывал деревянную трость из руки в руку, и время от времени одергивал тёмно-синий пиджак. Его серые глаза гуляли по комнате, всячески избегая встречи с Ч. Немая сцена продолжалась пятую минуту, как из окруженного недельной щетиной рта донеслось:

– Не набирай много. Возьми самое ценное.

Пропустив слова гостя мимо ушей, Ч. посмотрел ему в глаза и глухо спросил:

– Алекса и Аллу точно никак нельзя забрать?

– Сожалею… но по правилам… с собой можно взять только одного человека, – слова болезненно прорывались сквозь зубно-губные преграды.

– А если кто-то поедет один? Тогда появится свободное место, разве нет? – голос Ч. начинал подрагивать. – Мистер Берк, вы ведь с собой никого не берете!

– Ч., пойми правильно. Я не имею ничего против твоих предложений, – мистер Берк подался слегка вперед. – Мне самому всё происходящее не нравится. Но я докладываю тебе только то, что написано в этих бумажках, – он кивнул на лежащую на журнальном столике папку. – Мне очень жаль…

– Тогда и мне не стоит ехать, – отрезал Ч.

– Не говори глупостей. Это большое везение, что нам дали такую возможность… И, откровенно говоря, у тебя нет выбора. Они нуждаются в нас и наших знаниях. Не поедешь сам – силком увезут.

– Теперь это называется везением…

Ч. и сам понимал, что говорит глупости. Отказываться от убежища он не собирался. Но мысль о том, что он, гонимый страхом, зарывается под землю и оставляет близких ему людей на растерзание смерти, отравляла кровь. Он ненавидел себя за свою трусость, при этом ничего не мог поделать с инстинктом самосохранения и здравым смыслом: погибать всем незачем.

Распираемый противоречиями, Ч. забродил по комнате. Его начальник и руководитель проекта по разработке лекарства от НУГ, мистер Берк, упал взглядом в папку на журнальном столике, осознавая свое полное бессилие перед обстоятельствами. Ему очень хотелось помочь коллеге, и единственное, что он мог сделать – лишь оттянуть на несколько минут отъезд и дать парню возможность попрощаться с Домом.

С момента, как Ч. переехал в собственную квартиру, прошёл всего месяц. Новое место оказалось заметно лучше прежнего, где он жил до пожара. Отсюда, с высоты сорокового этажа, открывался прекрасный вид на Нью-Моуверк. Окна спальной выходили на заснеженный парк, чуть ли не единственный сохранившийся в пределах города. В его центральной части возвышался старинный дворец – памятник зодчеству, а аллеи, украшенные гирляндами и диодными лентами, окутывали по ночам заповедник радужной паутиной. С восточной стороны квартиры в просторные окна зала заглядывали небоскребы мегаполиса, перманентно набитые беготней белых рубашек и черных юбок.

Ремонт в квартире был завершен не до конца. На одной из стен гостиной и небольшом участке пола под ней все еще красовался голый бетон. Это место предназначалось для музыкального уголка, о котором грезил Ч., будучи еще подростком. Теперь, спустя пятнадцать лет у него появилась возможность реализовать давнюю мечту. По замыслу, у стены должны были расположиться радио, виниловый проигрыватель, кассетный магнитофон и CD-магнитола. Место для каждого из устройств было бы выполнено в соответствующем стиле, характеризующем его эпоху. Ч. даже удалось достать несколько страниц из оригинальных газет и журналов прошлого века, в которых освещались значимые музыкальные события. Этими вырезками он собирался украсить стену, а в перспективе планировал расширить свою коллекцию артефактов и превратить ее в домашний музей музыки. Отдельный угол отводился для кассет, пластинок и дисков, собранных Ч. за девятнадцать лет (первую компакт-кассету Depeche Mode он получил в восьмой день рождения от родителей). Естественно, по периметру чудо-стены должна была тянуться диодная лента, на потолке – красоваться диско шар и пара миниатюрных прожекторов.

Ч. представлял, как, приходя из лаборатории, он каждый день садился бы в дружелюбное мягкое кресло с легким поскрипыванием кожаного сидения, нащупывал на журнальном столике пульт от его желаний и погружался в бесконечный мир нот и аккордов. И теперь, когда от заветного мира отделяло несколько недель работ, ему требовалось покинуть дом.

Ч. несколько минут разглядывал шершавую серую стену, шкрябая ногтем указательного пальца бетонные бугорки. В его голове одна за другой проигрывались пленки с воспоминаниями. Перегружаемый ностальгией, он отстранился от стены и приблизился к окну.

По ту сторону стекла на него глядел иной мир, объекты которого обладали знакомыми формами, но теперь были лишены всякого содержания. Особо бессмысленным выглядело бледное продолговатое пятно напротив, силуэт которого напоминал человеческое тело. Внизу хаотично блуждали, сталкивались и разлетались забитые заботами головы горожан. Вряд ли к этим заботам относился поиск бомбоубежища.

– А что будет с остальными? – хриплым голосом спросил Ч.

– Не знаю, – донеслось из-за спины.

К горлу Ч. подступил ком, он весь взмок и почувствовал слабость в области паха. Ему захотелось убежать, исчезнуть, провалиться. Начать заново.

Все, ради чего он жил, ради чего работал, на что надеялся – все должно было сгинуть в расплавленном воздухе. И не будет постапокалипсиса, как в фильмах и играх. Дальше – только грязь и крики. Возможно, человечество не вымрет. Но это будет выживание, доживание, никак не жизнь. Возможно, когда-нибудь появится надежда, но никто из бегающих сейчас под окнами Ч. её не ощутит. Возможно, у планеты есть будущее. Но для живущих сегодня мир умрет.

«Видимо, та дыра в стене все же поглотила меня. Она все поглотила».

Ч. ощутил, как в лабиринтах его существа проснулся некогда сокрывшийся страх. Он дождался своего часа, и теперь, взбивая кровь в пену, прогрызался наружу сквозь ватную плоть, он намеревался окончательно сожрать Человека. Вскоре монстр вырвался из дрожащего тела и набросился на него с голодной ненавистью. Ноги Ч. ослабли и вот-вот должны были подкоситься, но разъяренный зверь крепко вцепился белоснежными зубами в шею жертве, не давая упасть ей на пол. Он хотел обернуться проверить, что происходит с мистером Берком – возможно, чудовище пожирало и его – но не мог пошевелиться. Несколько минут работы зубов и когтей, показавшиеся Ч. вечностью – и от молодого тела остались обглоданные кости и пара покусанных, но выплюнутых зверем из-за своей несъедобности чувств.

Ч. испытывал обиду и вину. Обиду за то, что жизнь утекает через пальцы, как вода, а он стоит за стеклом и просто смотрит на угасающую цивилизацию. Вину – за то, что температура в миллион градусов через несколько часов разорвет его близких на атомы. И можно сколько угодно оправдывать себя, что мир не изменить, что все идет, как идет. Но от всех этих оправданий останется лишь тень после ядерной вспышки. Не важно, что он смог бы сделать, а чего – нет. Важно, что он даже не попытался. Все наследие человечества будет утоплено в его же крови. И прольется эта кровь из сердца каждого сознательного существа. Ч. уже отдал своё, и теперь ему оставалось только наблюдать беспомощное падение обреченных в пропасть.

– Нам пора, – мистер Берк выпрямился. – Внизу уже ждут.

– Да…

Ч. не стал собирать чемодан. Подумав о совете научного руководителя взять самое ценное, он достал из шкафа кассету Depeche Mode. На задней стороне потертой обложки выцветшими чернилами было написано:

Ч. убрал кассету в карман брюк и направился к выходу. Уже у самой двери он остановился, взгляд его замер на календаре.

– Что случилось? – спросил мистер Берк.

Ч. грустно усмехнулся. В круговороте событий он и не заметил, как наступило тридцать первое декабря.

– С наступающим, мистер Берк.

– С наступающим… – растерянное лицо профессора говорило, что и он позабыл о приблизившемся празднике.

За всю дорогу коллеги не проронили ни слова, хотя обоим хотелось волком выть. Они понимали, что Новый Год уже никогда не наступит.

31 декабря, 2018

Спасибо cris_create за иллюстрацию

Я в Telegram: Николай Куклатарский