Статья

Когда я попала в СИЗО, выглядела дико: худая, короткая стрижка, балахон какой-то. У меня были очень длинные волосы, после поездок в автозаке спутались, и я попросила сбрить их — напугали, что в тюрьме очень грязно. Зашла в камеру, и сразу поднялся галдеж: «Иди сюда, мы знаем, что у тебя произошло, ничего не рассказывай!» По мне тогда было видно, чем я в жизни занималась. Поначалу все улыбаются тебе, а вот потом начинается жесть. Скоро я увидела, какие на самом деле отношения между заключенными. Драки были. До суицида девушку доводили. Все разбиты на группки. Все воют против кого-то, дружат против кого-то.

Как вообще там гнобят? Если смотрели фильмы Гай Германики — сериал про школу, тогда поймете. Но это гораздо хуже — там взрослые женщины, они знают, на что надавить. По любым мелочам придираются. Самое страшное, когда гнобят по преступлениям. Унижают детоубийц, это особая, низшая каста.

Я попала в СИЗО "Водник", чтобы работать и тянуть срок там. Что из себя представляет «рабочка»? Поначалу ты моешь, убираешь, стираешь за всеми. Встаешь в шесть утра, быстренько на завтрак — иногда и без него, идешь убирать участок. Здания администрации, пекарня, изоляторы, карцеры, подвалы — все это нужно мыть. Иногда ходишь по участкам, где сидят подростки или мужчины. Там иногда бывают чуть ли не бунты. Они тоже каждый день чуть ли не бунтуют, постоянно обыски. У них алкоголь находят, ноутбуки.

Мне было очень тяжело, перерезала вены. Была потеря крови, потеря сознания — я хотела все серьезно сделать, чтобы отвезли в больницу, чтобы обратно не вернули. И чтоб написали в дело, что ты с трудностями.

После того, как перерезала вены, попала на «Бутырку». Меня закалывали разными препаратами — там всех лечат, даже если ты не болен. По времени я вообще потерялась из-за этих лекарств, не вспомню, сколько пролежала. Но хотела пробыть как можно дольше. Резала вены снова.

Кололи галоперидол. Ты спишь сутки, потом встаешь, тебе снова делают укол, опять спишь сутки. Когда уже начинаешь отходить, через несколько дней можешь встать, покушать один раз. Потом становишься адекватней, начинаешь больше двигаться. От тебя отстают. Подходит твоя выписка, и ты думаешь — либо ты уходишь, либо снова царапаешь руки. Но там были и люди, попавшие по адресу. В палате лежала девочка 16 лет, очень милый ребенок. На поверке, когда полностью называешь свою статью, я узнала, что она убила женщину, разделала ее на части и ела внутренности. Но вообще в «Бутырке» долго не пробудешь — если долго лежать, можно и дурочкой остаться. Галоперидол и на психику влияет, и на память, это ощущается. Люди, которых сильно закалывают, становятся как овощи. Отходят, но последствия есть. 

Когда пришла бумажка, куда меня отвезут — а там значилась Мордовия, все вокруг стали бледными, а я бледнее всех. Боялась, что меня убьют за мой характер. Боялась физического насилия. В СИЗО у первоходов много слухов про зоны. Девочка, которую доставили к нам оттуда на пересмотр дела, как раз отбывала свой срок в Мордовии. Она сказала так: если ты будешь работать — даже если будешь стараться изо всех сил, все равно будешь получать.

Как к этапу готовиться? Да никак. Сидишь и трусишь, что уже скоро. А там тебя все подбадривают, кучу вещей надают, продуктов, слова хорошие скажут, посоветуют что-то. Ты всех обнимешь, пожелаешь скорее выйти, хоть и ссорились раньше — неважно.

Когда в ИК-13 приехала, у меня был жуткий стресс — я еще вся переколотая была после «Бутырки». Думала, меня будут убивать и мучить, как и рассказывали. От страха сразу села за машинку и начала шить. Стало получаться, вышла на дневную норму. Все офигели просто. Если не начинаешь шить, то сажают в карцер, получаешь там люлей, потом выходишь и стараешься еще больше. В карцере стоит машинка, ты там учишься подолгу. Мы шили защитные костюмы.

День выглядит так: в шесть утра подъем, зарядка и завтрак. В семь ты уже должен стоять у промзоны. Все очень быстро. Оделись, вышли, зашли — и шить, шить, шить до трех часов дня. Сначала был перерыв на обед, потом его стали делать после работы, чтобы выработка была больше. Потом полчаса на обед и дорогу с отряда. После уборка на участках, хозработы, проверка, в конце дня немного личного времени.

Режим колонии сильно отличается от СИЗО. Не лучше и не хуже — просто по-другому. Ходишь себе свободно. И я чувствовала, что скоро домой. Но когда срок к концу подходит, то начинаются всякие бабские склоки. Тебя начинают ненавидеть, что ты скоро выйдешь, а они останутся. Как-то девочка одна, которая уже семь лет сидит и ей еще пять осталось, плеснула в меня кипяток. Я вылетела через стол на нее, все перевернула, ввязались еще три человека, была драка. Все под конец хотели меня как-то задеть. Меня вызвала начальница, я ей рассказала как было — не посчитала это постыдным, она сказала: не переживай.

Была история: заехала молодая красивая девушка, общительная, улыбалась постоянно. Когда я выходила, у нее уже не было зубов, волосы все выдраны. Она просто не смогла шить — не получалось у нее! Пошла в штыки, ее дубинками в карцере били очень сильно. Раз за разом.

Администрация подбивает на всех стучать, выуживать информацию о предыдущих преступлениях, не надо на это обращать внимания. Просто делай то, что от тебя требуется — есть обязанности, если ты это выполнишь, ничего страшного не произойдет. Если где-то схитришь, то против тебя и обернется. 

Жалобы я не писала. Конечно, писать нужно, если тебя сильно обижают и прессуют, но нужно делать очень грамотно, через адвокатов. Но когда с проверками приезжают, то все вылизывают, тебе ничего сделать не дадут. Я особо не обращала внимания, меня никто не трогал.

Когда я освобождалась, меня начальник колонии как родную отправляла.

Дала три тысячи на поезд.