Среда

Театр. Солнце скатывается в бездну на западе и восстает из пепла на востоке. От самого себя никуда не деться. Мы пытались. Зарывались внутрь, туда, где от всевидящего ока закона ничего не оставалось, и сколько бы не пытались, нас найти, мы были потерянными, нас можно было убрать в коробки с надписью «ненужное». Хлам, окружавший нас - в голове, застревал в легких, оседая внутри с ядом взятых у случайного прохожего сигарет. Солнца здесь не было. Тут не было ничего, кроме дыма и разрушенных мечт. Среди искусственного света, мы прятали мешки под глазами падающей на лица за тенью, синяки и раны ей же лечили, что бы сразу после очередного успешного выступления стать невидимками за пределами сцены, прятаться за толстыми стенами, которые не позволили бы услышать наших криков. Всё надеялись, что можно будет списать на сквозняк. Кто знает, каких еще чудовищ таит этот театр, укрывая их в своих объятьях от любопытных глаз детей? Не нужно быть пророком, что бы знать, что ожидает нас завтра, что ожидает завтра меня. Сгорел. 

Все это приснилось мне однажды. Каждый раз, закрывая глаза, пускался в бега по зеркальным улочкам себя, натыкаясь каждый раз на безумие в глазах , умоляю, скажите, что это не от тоски. Я становлюсь чище после каждого нового ужаса ночи - в предрассветной тиши с остервенением оттирая от фарфорового лица остатки грима. Мне так ужасно идет белый. Мне так ужасно. Липкие объятья тяжелых мыслей, нависших под потолком, где из каждого вздоха рождается и умирает - "Верни". 

Нерастворенные кристаллы сахара в чае, выпей до дна, не захлебнись в этих мыслях о себе, о ней и о том, что правильно. Разбиваясь чашкой об пол, не унимая дрожь в руках, ладонью закрывать от отражения в зеркале черноту мешков под глазами. Застрял. Застрял в этой жизни, в заученных фразах, в движениях указанных невидимой нитью, ведь проливать чай шестой раз за неделю - явно не совпадение. 

Одна за одной открытые двери. Каждый подъезд так похож и так отличается от соседнего. Подобно лицам в маршрутках, сливаясь в калейдоскопе мелочей, составляющих день, но так ли это важно? Ты видишь сотни лиц, но их отпечаткам не уместиться даже на жалком клочке памяти - тут все чужие. Тут все тебе чуждо. К каждому подъезду есть свой код, ты пусть не всегда его знаешь, но должен уметь войти любой ценой. Войдешь в один - чистота и порядок, уют, расставленные по подоконникам цветы, каждую новую весну ты будешь радоваться их цветению. В другом - ничего, кроме облупившейся краски входной двери и упавшем прямо под ноги блоке почтовых ящиков. Чужие миры, порядок которых не смел нарушать, но чувствовал его каждой клеткой "ватного" тела.

Все это, разумеется, не моя забота, работа есть работа, у каждой своя специфика. Да и жаловаться мне было бы просто не тактично, найти что-то иное, с моим диагнозом уже никогда не получится. 

- Здравствуйте! Газеты, откройте, пожалуйста, дверь. 

Репетировать речь пять раз про себя и вслух три раза, чтобы получилось точно дружелюбно. Нет, я не болен. Разве что творчеством. Им же нужно болеть, правда? В прошлом актер, а теперь читаю лишь анонсы, перед тем, как выкинуть пару лишних или смятых листов - клиенту важен товарный вид. Не замечать, как разлетаются одна за одной печатные версии жизни нашего города - быть упоенным мыслями о том, как достают свой экземпляр из ящика старики, им будет что обсудить сегодня вечером, ведь на повестке дня перерасчет пенсии и иной беспредел. Как улыбалась бы она, найдя свое фото на первой полосе - актриса, чьи реплики до сих пор прибивают гвоздями к стенам, даже просто всплывая в памяти. 

- Ой, газеты! Газеты, газеты! - маленький курносый нос покрыт веснушками, а глаза все еще горят наивностью. 

- Зачем тебе они? - русые волосы, убранные в косичку, но в целом неопрятный вид. Кажется, ей не понять забав подруги, но зацелованная солнцем открывает дверь такому взрослому в ее глазах почтальону, не обращая внимание на замечания. 

- Спасибо, - пытаясь выдавить улыбку, прохожу, но только ступив на порог слышу брошенное в спину, 

- А как же газетки... 

- Тебе нужна газета? Держи, - от одного экземпляра не убудет. Минута на подъезд - лимит, иначе до вечера не управиться, а я еще хотел написать стих...Опять. 

Выходя из дверей заметить, как вестник приобрел новые очертания в руках ребенка. Устремившись в небо, подобием детской мечты, остроносым самолетом, бумага будет резать все на "до" и "после". Даже испачканные за зря листы сгодятся кому-то для творчества, в то время как мой курсор застрянет на абсолютной отметке - "ноль". Вдохновение испарилось, как только она ушла. Голубое ВСЕ напоминало о ней. Так действует красная тряпка на быка, хотя, вроде, смирился - не за что больше бороться. 

Она всегда верила в лучшее. Трясла за плечи, укоризненным взглядом пыталась "выбить всю дурь из головы". Где она теперь - я не знаю. Пропала. Наверное, этот деревянный все же заманил ее в Страну Дураков. Он открыл ей золотой карточкой мир, где все идет не по правилам, мир, в котором не прожить фарфоровой кукле, срезавшей в один миг все сковывающие ее ранее нити. 

Все театральные пьесы закончились простым смс: "Больше не вернусь, не жди." 

А я жду, и до конца остался верен тебе. Даже тонущий в бездне, каждую мысль и мечту посвящая тебе, 

Мальвина.