Sputnik

friGate

сайт из списка friGate

прокси включен

Россия и Англия: после Петра

История Европа Россия Великобритания29 июля 2017 г.

Англия или Россия? Кит или слон? Глупый, казалось бы, вопрос, разрешила сама история. Но были времена, когда слон топтал владения кита. Как Россия побеждала Лондон при европейском правительстве в Москве — в лонгриде S&P. Это Махов. The best

28 января (по новому стилю — 8 февраля) 1725 года скончался Петр I, еще современниками названный Великим. Надо сказать, что уже в 1723 году император был серьезно болен — мочекаменная болезнь и почечная недостаточность рано или поздно все равно убили бы Петра. Посол Мекленбурга в России Бассевич писал:

Здоровье Петра, давно шаткое, окончательно расстроилось со времени возвращения его из Москвы, но он по-прежнему нисколько не хотел беречь себя. Деятельность его не знала покоя и презирала всевозможные непогоды, а жертвы Венере и Вакху истощали его силы и развивали в нем каменную болезнь.

Катализатором стали события 9 октября — 2 ноября 1724 года. Император отправился в продолжительное путешествие Шлиссельбург — Ладожский канал — Старая Русса. Существует легенда, что Петр, возвращаясь из поездки, 5 ноября обнаружил у деревни Лахти в Финском заливе севший на мель бот с солдатами, бросился спасать своих подданных, и, стоя по пояс в ледяной воде, простудился и сильно заболел.

Некоторые исследователи считают эту версию байкой, хотя история упомянута в двух достоверных источниках — в «Походном Журнале» Его Величества и в Дневнике камер-юнкера Бергхольца. Запись Бергхольца от 2 ноября проливает свет на вышеизложенную легенду:

После обеда император благополучно возвратился в Санкт-Петербург, но накануне, на обратном пути из Дубков, он подвергался на воде большой опасности во время свирепствовавшей сильной бури, и одно из его судов погибло… Его величество принужден был держаться со своей яхтой на двух якорях…

То есть, скорее, не Петр спасал солдат, а солдаты спасали Петра. Тем не менее результат — боли в почках и обострение мочекаменной болезни Петра Алексеевича.

Шамшин. Петр I спасает утопающих на Лахте

На это наложились и сильные душевные потрясения — вернувшись в Петербург, Петр получил неопровержимые доказательства измены императрицы Екатерины с камергером Виллимом Монсом, осужденным за взяточничество и казнокрадство (не судить же за связь с царицей) на «усечение головы». С Екатериной Петр перестал общаться, доступ супруги к царю был запрещен.

Одновременно с этим величайший Романов рассорился в пух и прах с «мин херцем» — Александром Даниловичем Меншиковым, которого подозревал в попустительстве связи Екатерины и Монса. Официально князя обвинили в злоупотреблении служебным положением и казнокрадстве. Разгневанный император приказал отнять от Меншикова президентство в Военной коллегии. После мучительного недельного раздумья о дальнейшей судьбе жены Петр отказался от идеи низложения императрицы, прежде всего во имя легитимности наследственных прав своих детей.

Рикошетом эта история коснулась еще и гетмана Полуботка, из которого на Украине сейчас пытаются сделать «борца с рыжымом» и «противника расширения России на Восток», основываясь на сочинениях французского атташе в России Жана-Бенуа Шерера «Анналы Малой России, или История казаков запорожских и украинських», изданном во Франции в… 1768 году. Именно Шерер придумал мифическую встречу Полуботка с Петром и вложил в уста полковнику пространные обличительные речи о якобы попираемых «вольностях», известных со времён Богдана Хмельницкого, восстановлении неких «прав» и «свобод».

На самом деле история не стоила и выеденного яйца. Примерно в 1722 году Петр задался вопросом — а почему такая богатейшая земля, как Гетманщина, в казну России не приносит ни копейки, а наоборот — еще и денег постоянно просит?

И после смерти гетмана Скоропадского император решил в этом разобраться. Из статьи Юрия Погоды «Живописное вранье»:

Петр послал старшине следующее послание: «От Нашего Императорскаго Величества подданному черниговскому полковнику Павлу Леонтьевичу Полуботку и генеральной старшине, Наше Императорское милостивое слово…

И далее — что впредь до избрания гетмана управление Малороссии «чинить Полуботку обще со старшиной генеральной», «во всех делах и советах и в посылках в Малую Россию универсалов» действуя с определенным, для охранения народа малороссийского, бригадиром Вельяминовым.

Сказано предельно ясно. Но быть на посту всё равно хочется. И Павел Полуботок отправляет к царю всё новых и новых ходатаев перед государем об избрании нового гетмана, читай — себя. В Глухов же тем временем прибывает и приступает к работе Малороссийская коллегия. И отнюдь не к Полуботку, а именно к Вельяминову начинают густым потоком идти жалобы на старшину. Заявители высказывают желание судиться именно «по указам Его Императорского Величества, а не по их правам» (имеются в виду те самые туманные «вольности», на которые напирал в челобитных Полуботок).

Глубоко изучивший данный вопрос историк В. Л. Модзалевский поясняет причину столь массового наплыва жалобщиков в Малороссийскую коллегию:

Народ в особенности страдал от алчной старшины, которая, не довольствуясь даваемыми ей от гетманов маетностями, производила захваты и насильные покупки земель у своих полчан и сотнян, коих, к тому же, часто верстала в посполитье (крестьяне); суда же на старшину народ не мог добиться, ибо судебная власть сосредоточивалась в руках самой же старшины.

Василий Волков. «Петр I и гетман Полуботок». В этой картине прекрасно все — и полковник Полуботок, «произведенный» художником в гетманы, и Петр, удрученно слушающий «страдальца», бухавшего полтора года у Бутурлина

Вельяминов обязан был разорвать этот порочный круг. Инструкцией, данной царём 16-го июня 1722 года, прямо вменялось в обязанность не только принимать, но и разрешать жалобы на постановления всех без исключения административных и судебных учреждений Малороссии, глубоко погрязших в коррупции и ставших лишь формальным звеном в круговой поруке старшины — от чего страдал, естественно, главным образом простой люд.

Помимо этого, Вельяминов должен был «привести в известность всякие денежные и хлебные сборы и затем собирать их в царскую казну, уплачивая из них жалованье компанейским и сердюцким (наёмным) полкам».

На деле получалось по-иному: налоги собирались исправно, регулярно возникали всё новые и новые поборы. Сундуки старшины, уже забывшей, что «маетности» во времена Богдана были исключительно «ранговыми», на срок исполнения обязанностей (а на старость — в лучшем случае хуторок, сельцо, местечко) наполнялись всякими дублонами, дукатами, «талярами битыми» и прочим золотом и серебром, разными путями залетавшим в эти края. В полках же при таких раскладах — систематические задержки с выплатой «зарплат», постоянный некомплект, вызванный переводом вольных казаков в «черносошные посполитые», нарекания…

На почве защиты этого рукотворного хаоса и разразилась война, которая не только не принесла Полуботку вожделенной булавы, но и окончательно погубила его.

Собственно, 13 июня 1723 года Полуботок поехал в Петербург добиваться гетманской булавы и заодно завезти денег Данилычу (Меншикову), а Петру предоставить «наказы избирателей», то есть требования старшины.

По «Истории Малороссии» Маркевича, поселилась миссия «у Троицкой пристани, близ кофейного дому; крепкая стража обняла их дом». В чём смысл «объятия дома стражей» — совершенно непонятно. Ибо в тот же день, по тому же автору, получается — даже вещей не распаковав, «они явились государю, и, бросившись перед ним на колени, молили о пощаде Украйны, угнетённой Вельяминовым… Пётр прогнал их, назвав изменниками и вероломцами».

Далее делегация переехала в дом Бутурлина, «князя-папы Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора». На мой взгляд — это единственное место, в котором должно располагаться посольство Украины. И далее вместо битвы за булаву делегация начала… пить по-черному. Окончилось все неожиданно — Меншиков попал в опалу, «посольство Украины» принудительно съехало с «жилплощади» прямиком в Петропавловскую крепость, и осенью же 1724 года «князь-папа» испустил дух. «Он окончил свою жизнь вполне достойно своему званию: умер вследствие своего обжорства и пьянства».

Следствие по ситуации на Гетманщине выяснило, что украинская старшина попросту грабила свой народ и рядовых казаков. В Малороссию отправили компетентную, как мы сказали бы теперь, комиссию под руководством бригадира Александра Ивановича Румянцева (впоследствии Астраханского, затем Казанского губернатора, в 1738 году — правителя Малороссии, потом посла России в Константинополе). Ревизия выяснила, что из 9 тысяч (!!!) челобитных, якобы полученных Генеральной канцелярией от малороссиян, жаждавших избрания гетмана Полуботка, подтвердилось только сто; остальные оказались подложными, липовыми. Нашли в петербургских бумагах Полуботка и чистый «бланкет» с подписями части старшины, в который можно было вписать всё что угодно. Вырисовывались «коррупционные схемы» личного обогащения некоторых сотников и полковников… Да, «дело» разрасталось нешуточное!

Следствие прервалось на самом интересном месте — 17 декабря 1724 года Полуботок умер. Надо полагать, страх сыграл не последнюю роль. Ведь три с половиной года тому назад царь и не такого вельможу, а самого князя Матвея Петровича Гагарина, главу Сибирского приказа и Оружейной палаты, коменданта Москвы, свата канцлера Головкина и вице-канцлера Шафирова — повелел прилюдно вздёрнуть, причём как раз за лихоимство, прямо под окнами Юстиц-коллегии в Санкт-Петербурге. И три года после того (то есть как раз к моменту описываемых нами событий) запрещал предавать труп земле в назидание стяжателям и ворам. Было от чего испугаться!

Во всей этой истории более всего меня поразила мелочность претендента на гетманство: «В сундучищах, в тех палатах стоящих, Анна Романовна, ощупав каждый предмет и убедившись в доброте и целости оного, приняла столового серебра на без малого центнер: дюжинами (числом 13) „ложек золоченых“, дюжинами стаканов и кубков, да не простых, а всё больше причудливых, вот как этот, к примеру: „с кровлями, вызолочены в середине и снаружи, по краям внизу под ними мужички“… Волею судеб все эти сокровища жизнь разметала; остались сущие крохи, как вот эти, к примеру, ложки, хранящиеся в музее в Чернигове» — это вдова Полуботка по описи проверяла конфискат, который вернули после смерти несостоявшегося гетмана. Ложечки золоченые числом 13 — это даже не маниловщина, это плюшкинщина.

Но вернемся к Петру, который, несмотря на нездоровье, работал не щадя себя. О трудах императора можно судить по изданным в 1724 года указам, число которых составляло около 220 и охватывало все области государственного правления.

Самый нелепый поступок Петр совершил 6 января 1725 года (на Крещение), когда в сильный мороз, несмотря на нездоровье, в качестве полковника Преображенского полка маршировал по набережной Невы, проследовал до Иордани и находился там до конца службы. Там сильно «простудился и занемог горячкою».

От простуды царя лечили втиранием горячего гусиного сала с тертым чесноком, от «ломоты в затылке накануне непогоды» (не исключено, что у Петра временами повышалось артериальное давление) «на загривок» прикладывали пиявки. Что касается болезни почек, то был назначен сок облепихи и шиповника.

9 января император со свитой побывал у своего денщика на «конклаве», где не обошлось без обильных возлияний и острых закусок. Последствия — новые приступы болезни. Однако Петр еще не придает особого значения прогрессирующему ухудшению здоровья, посещает Hавигационную школу и Кунсткамеру, и даже подумывает о поездке в Ригу, принимает профессора математики Л. Магницкого и вручает командору В. Берингу инструкции предстоящей Камчатской экспедиции.

Резкое ухудшение состояния императора наступило в ночь с 16 на 17 января: «смерть постучала в царские двери», болезнь оказала-таки «всю свою смертоносную силу», появился «сильный озноб», Петр слег в постель и вплоть до смерти уже не вставал.

Из статьи Неделько «Медицинские и судебно-медицинские аспекты заболевания и смерти Петра Великого»:

Петр, бледный, небритый, с прилипшими ко лбу волосами, лежал на спине, огромное его тело содрогалось, приступы жесточайших болей, следовавшие один за другим, доводили железный организм царя до того, что он кричал, и крики его были слышны не только во дворце, но и по всей округе.

Чувствуя, что конец настает, император прошептал запекшимися губами, чтобы позвали А. Меншикова. Допустив единственного, незаменимого друга к смертельной постели, Петр помирился с «херц-брудором» и сделал Александру Даниловичу последние наставления.

Ночь с 20 на 21 прошла спокойно, больной спал, а утром почувствовал, что лихорадка исчезла и «очищения стали более правильными».

22 января лихорадка отступила, однако императора беспокоили общая слабость, резкая головная боль. В этот же день Петр исповедался и причастился Святых Тайн.

23 января после «операции» было извлечено около двух фунтов (около 700 мл) «гнойной мочи».

Измученный процедурой, император заснул, но вскоре с ним «сделался обморок». На следующий день утром начался сильнейший приступ лихорадки с судорогами, во время которого Петр терял сознание. Придя в себя, царь отдал приказ выпустить на волю «400 заключенных в тюрьму „для здравия государя“».

26 января «мучительные страдания оказались особливо», силы начали оставлять больного, он уже не мог кричать от боли, а только стонал, испуская мочу. Царя миропомазали.

27 января Петру стало легче. Он потребовал перо и бумагу для составления завещания. Предыдущее, написанное за год до смерти царя, в пользу Екатерины, по мнению многих историков, было уничтожено. Перед тем как писать, государь решил подкрепиться, но во время приема пищи у больного внезапно возник судорожный приступ и Петр на два с лишним часа потерял сознание. Придя в себя, император утратил способность говорить и двигать правой рукой и ногой. Прилагая огромные усилия, левою рукой делал какие-то жесты, словно звал к себе кого-то, пытаясь сказать что-то, затем начал писать, но перо выпало из руки. Из написанного можно было разобрать только два неразборчивых слова: „Отдайте все…“ Но когда дочь Анна склонилась над отцом, Петр уже не мог произнести ни слова; сознание вновь оставило несчастного. Как отмечает Н. Бассевич, после лишения «языка и сознания» император прожил еще около 36 часов.

28 января 1725 г. «по полуночи шестого часа в первой четверти» Петра Великого не стало. Эпоха Петра кончилась. Гигант почил.

Петр I на смертном одре

Однако личность Петра настолько велика, настолько завораживающа, что страна еще какое-то время жила по инерции. Робкие возгласы столбового дворянства о наследовании царства внуком Петра — Петром Алексеевичем — были заглушены гвардией и служилым дворянством, которые возвели на престол Екатерину I. Но все же главным фоном в период с 1725 по 1728 год проходило соперничество президента Военной коллегии, фельдмаршала Александра Даниловича Меншикова с президентом Иностранной коллегии вице-канцлером Андреем Ивановичем Остерманом.

И началось все с вопроса о Шлезвиг-Гольштейне. Дело тут в следующем — после заключения Ништадтского мира Россия получила от Швеции все, что хотела. Теперь, согласно планам Петра, надо было решить южную проблему — выход к торговым площадкам Каспийского моря и налаживание торговых связей с Персией и Турцией. Для этого на Балтике Петру был необходим твердый мир, а также отсутствие сильной власти в самой Швеции, чтобы мысль о возврате Прибалтики не забредала в головы скандинавов. Петр решил — ни больше, ни меньше — сделать из Швеции союзное государство, а для этого затеял одну хитроумную интригу. Царь выдал свою старшую дочь Анну Петровну за голштинского герцога, который, в свою очередь, обладал правами на шведский престол. В то же время Голштиния, имевшая сухопутную границу с Данией, была врагом Копенгагена (поскольку последний в 1720 году аннексировал у голштинцев, союзников Швеции, Шлезвиг), и в случае союза Голштинии с Россией и Швецией Дания вполне могла получить сухопутный фронт в дополнение к угрозе с моря.

В 1724 году Петр заключил со Швецией союзный договор, согласно которому Швеция обязалась содействовать любыми методами возвращению герцогу Голштинскому Шлезвига. Встревоженная Дания мобилизовала флот, но русский царь и не собирался вторгаться в Данию (хотя имел для этого все возможности: огромный галерный флот и 115-тысячную армию). Петру важнее было, чтобы Швеция разделилась на две партии, одна из которых поддерживала голштинского претендента на трон, а вторая — гессен-кассельского. Таким образом, пока в Стокгольме боролись две партии, никакая угроза с Севера России не грозила. Примечательно, что Кампредон, сообщая о голштинских делах России, писал в начале 1725 года:

Царь, хотя и сильно разгневанный на короля датского, тем не менее не пожелал тогда жертвовать ничем в пользу своей мести, ни в пользу интересов своего будущего зятя. Мне, сверх того, из достоверных источников известно, что, когда писался брачный договор с герцогом Голштинским, Остерман энергично восстал против помещения в нем выражения «восстановить его во владениях», а царь неохотно, почти со стоном сожаления, согласился пропустить эту статью в той редакции, как желал герцог.

После смерти Петра Екатерина I и Меншиков попробовали разработать метод решения голштинской проблемы. Задачу возложили на Остермана, который в результате предложил меморандум «Генеральное состояние дел и интересов Всероссийских со всеми соседними и другими иностранными государствами в 1726 году», с ключевыми словами:

Взятые с Швециею обязательства с твердостию в действо произвесть <…> Ибо <…> ежели Россия учиненную с Швециею систему с надлежащею твердостию содержать не будет, Швеция не могши больше на Россию надежного упования иметь, к иным мыслям приступить принуждена будет.

Что хотел Остерман по сути? Тот самый баланс сил и интересов, о котором мы говорили в серии про Петра. Но баланс, основанный на взаимовыгодном сотрудничестве. Остерман предлагал Швеции исполнить свои обязательства по договору, чтобы Россия выполнила свои. Если Швеция вдруг заартачится — Россия вправе отказаться от выполнения своих обязательств, вплоть до начала военных действий.

Прежние союзы, в которые вступала Россия, заключались ради достижения целей текущей повестки дня. После этого межгосударственные контракты, как правило, рассыпались. Никто из старых московских и даже петровских дипломатов не сумел (или не посмел) ранее выдвинуть проект постоянной международной системы, прочно спаянной именно общностью интересов. При Петре была лишь попытка союза с Англией, но на тот момент общих интересов у нас с англичанами было мало, в том числе и торговых. По Остерману же, лишь такая структура могла стать моделью совместного выживания и борьбы нескольких стран, желающих достижения стабильных политических результатов. Кроме того, предполагался устойчивый союз с Австрией и Испанией. Австрия имела общие с нами интересы против Турции, и в то же время закрывала наш южный фланг. Испания не имела к нам никаких претензий, будучи отделенной от нас почти всей Европой, и тоже была извечным врагом Турции.

С этой меморией Остерман пришел к царице 30 марта 1725 года, однако документ вызвал осуждение Меншикова, который предлагал альянс с Францией и Англией, противниками Австрии. Но что делать с Голштинией? Сторонники проекта Меншикова предложили решить вопрос Шлезвига, начав войну с Данией и отторгнув от Копенгагена спорную территорию. Но на главный вопрос Остемана — а что это даст России и какую реакцию вызовет в мире — ответить так и не смогли. Тем не менее приготовления к войне с Данией начались.

В архиве сохранилась записка: «Разсуждение и руководство к начатию войны походом галерами в датскую землю». Известно также, что герцог торопил Екатерину с началом вооруженного вторжения в Данию уже летом 1725 года. Одно за другим стали известны два события: первое — приезд в Петербург миссии Иоганна Цедергейма, одного из лидеров «голштинской партии» в Швеции, который начал интенсивные переговоры с русскими сановниками, а в июле в Петергофе и Кронштадте встретился с самой императрицей; второе — выход 23 июля 1725 года русского корабельного флота из Кронштадта. Оказалась готова к «полету» на Копенгаген и целая «стая» галер: «Ласточка», «Стриж», «Воробей», «Синица», «Снегирь», «Коноплянка», «Дрозд», «Дятел», «Соловей», «Щегол», «Кулик», «Жаворонок», «Грач», «Сова» и много других «пернатых» — всего не менее полусотни.

Паника охватила датский двор — Копенгаген стал готовиться к обороне. Датское правительство запросило помощи у Англии, которая вместе с Францией еще в 1720 году гарантировала датчанам присоединение Шлезвига. В мае 1725 года — задолго до того, как русский флот изготовился к походу, — англо-датская эскадра адмирала Уоджера блокировала Ревель, военно-морскую базу России. Английский король в своей грамоте предупредил Екатерину, что во избежание нарушения Россией «всеобщей тишины на Севере» Лондон силой «воспрепятствует флоту Вашего Величества выходить из гаваней».

Еще раз — мы хотели воевать с Данией, чтобы отторгнуть от нее Шлезвиг и отдать Голштинии, и тем самым… повысить свои позиции в Швеции и получить претендента на шведский престол, обязанного России. Прямо скажем, план очень непонятный, вызывающий большие вопросы в своей целесообразности, и с совершенно неясными перспективами.

Во-первых, Дания всю Северную войну была нашей союзницей, и мы выступали против дружественно настроенной державы. Во-вторых, мы усиливали одну партию в Швеции относительно другой, тем самым давали этой партии полную власть в стране, а значит объединяли саму Швецию. Особые ожидания в Петербурге связывали с возможным наследованием шведского престола Голштинским герцогом Карлом Фридрихом — внучатым племянником Карла XII и единственным мужчиной шведской династии. Объявленный осенью 1724 года женихом старшей дочери Петра, Анны, Карл Фридрих был вполне управляем, и в перспективе замаячила династическая уния Швеции и России, первую скрипку в которой играла, конечно, Россия. Но ведь сильная Швеция рано или поздно задумалась бы о реванше. В-третьих, аннексируя Шлезвиг, мы ставили под вопрос обязательства Англии в регионе, которая выступала гарантом статус-кво на Балтике. Не стоит также забывать, что войну Англия России объявила в 1718 году, и никакого мирного договора между нашими странами не было заключено до 1734 года. Кроме того, в самой Англии на тот момент было очень неспокойно — после воцарения Георга I Ганноверского на Острове произошло несколько высадок якобитов (сторонников свергнутого Вильгельмом Оранским Якова II, а потом и сына экс-монарха — Якова III, или Старшего Претендента), последняя из которых случилась в 1719 году.

Англия, Франция и Дания образовали Ганноверский союз, Австрия и Испания — Венский союз. Испанские дипломаты очень умело использовали стремление России аннексировать Данию, и по дворам Европы поползли слухи, что императрица Екатерина присоединится к Венскому союзу и пришлет в Испанию русский флот и войска. В январе 1726 года Старший Претендент написал императрице письмо, где просил помощи в реставрации Стюартов на троне Англии.

Эта грамотно составленная испанцами провокация оправдалась — Англия прислала на Балтику эскадру из 20 линейных кораблей под командованием коммодора Чарльза Уоджера, однако четких инструкций Уоджеру не дали. Еще две эскадры были посланы против Испании — к Гибралтару (адмирала Дженнингса) и в Вест-Индию (адмирала Хозайера).

Между тем Швеция, которой Англия и Франция сулили жирные субсидии за вступление в Ганноверский союз, в начале 1726 года дала понять России, что не будет способствовать шлезвигским амбициям герцога. Голштинские министры в ответ стали распускать слухи, что Россия собирается в случае неисполнения шведами обязательств по Стокгольмскому договору 1724 года отправить на галерах в Швецию 30 тысяч войск. В марте — начале апреля 1726 года эти сплетни вызвали дикий переполох в Швеции и привели не к тем результатам, которые ожидали русские. Английский король Георг и его министры стали говорить, что должны теперь спасать и Швецию от России.

Приобретите подписку, чтобы продолжить чтение

Месяц неограниченного доступа ко всем статьям на «Спутнике», включая наши великолепные премиум-материалы всего за 290 рублей! Премиум-подписчикам нужно щелкнуть по Already purchased? и ввести свой пароль.

Если у вас возникли вопросы по подписке или вы хотите ПОДПИСАТЬСЯ БЕЗ КРЕДИТНОЙ КАРТЫ, то отправьте нам письмо на support@sputnikipogrom.com

Already Purchased?

Текст:

Сергей Маховpremium

поделились

Vkontakte

Facebook

Twitter

Еще...

Предыдущий текст

Следующий текст

Также читайте

Россия и Англия: после Петра. Часть вторая

Ранее: часть первая 17 мая 1727 года умерла Екатерина I. Современник писал: С самого принятия на себя …

История о том, как золотая молодежь СССР создала огромную подпольную антисоветскую организацию социал-христиан. И о том, что с ней стало

Евгений Политдруг Ровно 50 лет назад, в 1967 году, советские спецслужбы разгромили Всероссийский …

Что случилось с экономикой 24 — 30 июля 2017 года? Специальный доклад «Спутника и Погрома»

В этом еженедельном экономическом дайджесте «Спутника и Погрома» (Ingush Hustle edition): — По заветам Родиона …

© «Спутник и Погром», 2017 Перепечатка материалов возможна только с согласия редакции. Согласие можно получить по адресу info@sputnikipogrom.com. Главный редактор: glavred@sputnikipogrom.com.

NB: Мнение авторов текстов может не совпадать с позицией редакции.