Социология смартфона
Смартфон — характерный артефакт нашего времени. Несмотря на то, что этот универсальный предмет существует в нашей жизни лишь какое-то десятилетие, смартфон превратился в практически неотъемлемый атрибут повседневной жизни. Немногие вещи когда-либо имели такую же значимость, как эти светящиеся куски поликарбоната.
Для многих из нас смартфон — последнее, что мы видим перед сном, и первая вещь, за которой мы тянемся, просыпаясь по утрам. С их помощью мы знакомимся с новыми людьми, общаемся, развлекаемся и ищем дорогу. Продаем и покупаем вещи. Полагаемся на них в вопросе выбора, куда пойти, что там делать и с кем; мы ожидаем, что они помогут заполнить пустоту, неловкое молчание и долгие паузы, когда-то занимавшие столько места в наших жизнях.
Смартфоны изменили структуру повседневной жизни практически повсеместно: одни привычки и ритуалы были поглощены полностью, другие — изменились до неузнаваемости. И на сегодняшний день просто-напросто невозможно понять устройство окружающего нашего мира, не обладая хотя бы поверхностными знаниями о том, как устроен мобильный телефон и разнообразные инфраструктуры, задействованные при его функционировании.
Тем не менее, несмотря на повсеместную распространенность, смартфон — далеко не примитивное устройство. Мы пользуемся им настолько часто, что не вполне отдаем себе в этом отчет; он вошел в наши жизни настолько внезапно и бесповоротно, что размах и масштаб вызванных им перемен во многом ускользнул от массового сознания. Чтобы по-настоящему оценить значение этих изменений, необходимо взглянуть на них издалека, и начать стоит с последнего исторического момента, когда мы были способны представить себе мир без смартфона.
Редко где можно увидеть рассказ о жизни до смартфонов лучше, чем в хорошо задокументированном исследовании этнографов из Университета Кэйо, проведенном около 2005 года в сотрудничестве с Группой по практике управления людскими ресурсами компании Intel. Исследование, проводившееся в Лондоне, Токио и Лос-Анджелесе, было направлено на то, чтобы выделить устойчивые паттерны вещей, которые люди предпочитают носить в кошельках, карманах и сумочках. По результатам эксперимента был обнаружен до странного высокий процент совпадений при ответе жителей Лондона, Лос-Анджелеса и Токио на вопрос о том, что необходимо для успешного преодоления ежедневных проблем:
Прежде всего, фотографии и прочие напоминания о семье, друзьях и любимых. Иконы, талисманы и другие знаки религиозной или духовной принадлежности. Еда для перекусов. Средства личной гигиены, освежающие леденцы, жевательная резинка — иными словами, вещи, которые мы используем для того, чтобы подкорректировать свое физическое воплощение. Вещи, которые мы используем, чтобы получить доступ: ключи, удостоверения личности, проездные. В большинстве случаев, в эпоху, когда проводился этот эксперимент, мобильный телефон использовался только для звонков и, вероятно, обмена смсками. И, разумеется, деньги, в том или ином виде.
Даже если бы единственное, что удалось бы обнаружить по результатам проведенного исследования содержимого кошельков и сумочек, было каким-нибудь 2005 годом в микрокосме, все материалы об этом эксперименте предоставляли аудитории возможность узнать, каково это — измениться. Мы выяснили, что все мелкие вещи, которыми горожане еще десять лет назад пользовались, чтобы облегчить свою рутину, были вытеснены одним-единственным предметом: мобильным телефоном. Одна-единственная пластиковая штуковина поглотила большинство других видов развлечения, в процессе превратившись в нечто совершенно другое.
Каждый крошечный жест, который мы используем на протяжении дня — открываем входную дверь, покупаем продукты, садимся в автобус — был переосмыслен как цифровое явление, стремящееся дематериализовать реальность. Отдельные кусочки пластика, железа, бумаги, в которых мы так отчаянно нуждаемся — ключи от дома, купюры, билеты на наземный транспорт — заменяются неуловимым шумом радиоволн. И поскольку инфраструктура, которая получает сигналы этих волн и трансформирует их в действие, представлена вполне обыкновенными предметами и окружает нас на каждом шагу, весь процесс мало-помалу исчезает из виду и, соответственно, из наших мыслей.
Тем не менее, какой неосязаемой ни казалась бы эта инфраструктура, нам все равно необходимо как-то с ней взаимодействовать. Телефоны образца 2005 года казались идеально приспособленными к решению этой задачи: аппараты оптимального вида и размера, совместимые с различными антеннами, необходимыми для беспроводного общения. Они почти буквально были все время под рукой, а что еще лучше, к тому времени большинство жителей крупных городов уже успело обзавестись мобильным телефоном. Именно в этот момент времени один предмет стал аккумулировать функции огромного количества материальных объектов, без которых мы раньше не могли представить свою ежедневную жизнь.
Прежде всего, смартфоны заменили обычные телефоны, что привело к стремительному исчезновению с улиц символа городского пейзажа 50-х: телефонных будок и всех связанных с ними атрибутов, напоминавших о необходимости ждать своей очереди, чтобы пообщаться. В тех немногих местах, где все еще можно встретить телефонные будки, они обретают новую жизнь и назначение, становясь точками доступа Wi-Fi или пространством для размещения рекламы и объявлений о предоставлении секс-услуг.
Смартфон стремительно заменил бумбоксы, плееры и транзисторные радиоприемники — все переносные аппараты, которые мы использовали, чтобы получить индивидуальный доступ к новостям и развлечениям. Следующие на очереди — наручные часы (которые держатся на плаву лишь за счет своего декоративного статуса и многочисленных индикаторов состояния на дисплее), их настенные аналоги, календари и ежедневники. Билеты, проездные, посадочные талоны и прочие средства доступа тоже оказались на грани исчезновения, как и ключи, пропуска и прочие физические объекты, с помощью которых мы обеспечиваем себе доступ в закрытые пространства.
Большая часть предметов, содержавших информацию о нашей личности, уже вышли из употребления — как, например, визитные карточки. И хотя более официальные документы, удостоверяющие личность, а именно водительские права и паспорта, в отличие от большинства таких предметов пока что успешно сопротивляются ассимиляции в смартфон, еще неизвестно, насколько долго они продержатся.
Что еще исчезает? Адресные книги, ролодексы (обобщенное название органайзера — прим. Newочём) и «маленькие черные книжечки». Директории, карты и путеводители, с помощью которых мы ориентировались в городе. Карты с хранимой стоимостью вроде карт покупателя. И, наконец, деньги и все то, что они дают своему обладателю в плане свободы действия и передвижения. Все это уже превратилось в танец нулей и единиц либо находится на пути к этой судьбе. Из всех отдельных предметов, отмеченных в совместном исследовании Intel и Университета Кейо, спустя всего десятилетия в наших карманах и сумочках остались разве что шоколадки, мятные конфетки и бальзам для губ.
Разумеется, время в мире бежит с разной скоростью, и много где еще царит старый образ жизни. То же можно сказать и о нас самих: кто-то все еще ведет дела с помощью отдельных, специализированных вещей, точно так же, как кто-то предпочитает говорить с живым человеком в банке. Но теперь, когда смартфон встал между нами и постоянно растущей массой всего, что мы делаем каждый день, глобальный тренд на дематериализацию очевиден. Как итог, уже трудно представить себе такие вещи, как телефонная будка, записная книжка или карманный компьютер без ностальгии или чувства глубокого непонимания в зависимости от опыта взаимодействия с этими предметами.
Какими бы неудобными они нам сейчас ни казались, эти предметы-посредники важны тем, что каждый из них олицетворял целый образ жизни — плотно взаимосвязанную экосистему торговли, практики и опыта. И теперь, когда мы переписали эту экосистему с помощью новых и менее осязаемых сетей связи, основанных на смартфоне, ткань нашей повседневной жизни преобразилась. Такая монополизация повседневной жизни одним устройством лишает нас широкого спектра специфически городских локаций, жестов и практик. Выйти на дорогу с поднятой рукой, чтобы поймать такси, или столпиться перед магазином бытовой техники, чтобы увидеть результаты выборов или спортивного матча на экранах телевизоров. Остановиться у газетного киоска за ежедневным изданием или заглянуть в цветочный магазин или полицейскую будку, чтобы спросить дорогу. Назначать встречи у курантов на Центральном вокзале, или в универмаге Вако в Гинзе, или в холле отеля Сент-Фрэнсис. Какой теперь смысл в этих городских ритуалах?
Нет особой пользы в том, чтобы спрашивать, «лучше» или «хуже» эта новая жизнь. Я сильно сомневаюсь, что мы позволили бы смартфону заменить так много вещей и ритуалов в нашей жизни, если бы, взвесив плюсы и минусы, не увидели в этом какой-то осязаемой выгоды. Но в результате этого выбора возникают некоторые обстоятельства, которые нам стоит отметить.
Во-первых, самые базовые задачи, которые мы выполняем в своей жизни, задействуют теперь в корне иной набор факторов, нежели десять лет назад. Помимо корпораций-гигантов, изготавливающих наши гаджеты, и стартапов, создающих большую часть используемых нами приложений, путь в самые потаенные уголки нашей жизни открылся и для разработчиков технических стандартов, различных регуляторов национального и наднационального уровня, а также для хакеров. В итоге наша способность компетентно работать в повседневной рутине теперь зависит от множества скрытых факторов, о которых мы раньше и не подумали бы: от свойств электромагнитного спектра и способности ежесекундно подключаться к сети до стабильности нашего ПО и нынешнего состояния бизнес-среды.
Во-вторых, все условности и правила, составляющие наше ощущение повседневности, теперь развиваются не относительно общественной морали, но с куда большей скоростью цифровых инноваций. Мы вынуждены вносить какие-то изменения в свое поведение каждый раз, когда выходит новая версия устройства, операционной системы или приложения.
И в-третьих, наверное, самое любопытное: когда такие разные задачи, как фотографирование, прослушивание музыки и поиск романтического партнера, начинаются с запуска приложения на одном и том же устройстве и обращаются к одному и тому же, довольно ограниченному репертуару привычек и ментальностей, все они неизбежно начинают приобретать схожий оттенок. Мы пробегаемся по всем доступным опциям и не задерживаемся окончательно ни на одной из них.
Смартфон — характерный артефакт нашего времени. Несмотря на то, что этот универсальный предмет существует в нашей жизни лишь какое-то десятилетие, смартфон превратился в практически неотъемлемый атрибут повседневной жизни. Немногие вещи когда-либо имели такую же значимость, как эти светящиеся куски поликарбоната.
Для многих из нас смартфон — последнее, что мы видим перед сном, и первая вещь, за которой мы тянемся, просыпаясь по утрам. С их помощью мы знакомимся с новыми людьми, общаемся, развлекаемся и ищем дорогу. Продаем и покупаем вещи. Полагаемся на них в вопросе выбора, куда пойти, что там делать и с кем; мы ожидаем, что они помогут заполнить пустоту, неловкое молчание и долгие паузы, когда-то занимавшие столько места в наших жизнях.
Смартфоны изменили структуру повседневной жизни практически повсеместно: одни привычки и ритуалы были поглощены полностью, другие — изменились до неузнаваемости. И на сегодняшний день просто-напросто невозможно понять устройство окружающего нашего мира, не обладая хотя бы поверхностными знаниями о том, как устроен мобильный телефон и разнообразные инфраструктуры, задействованные при его функционировании.
Тем не менее, несмотря на повсеместную распространенность, смартфон — далеко не примитивное устройство. Мы пользуемся им настолько часто, что не вполне отдаем себе в этом отчет; он вошел в наши жизни настолько внезапно и бесповоротно, что размах и масштаб вызванных им перемен во многом ускользнул от массового сознания. Чтобы по-настоящему оценить значение этих изменений, необходимо взглянуть на них издалека, и начать стоит с последнего исторического момента, когда мы были способны представить себе мир без смартфона.
Редко где можно увидеть рассказ о жизни до смартфонов лучше, чем в хорошо задокументированном исследовании этнографов из Университета Кэйо, проведенном около 2005 года в сотрудничестве с Группой по практике управления людскими ресурсами компании Intel. Исследование, проводившееся в Лондоне, Токио и Лос-Анджелесе, было направлено на то, чтобы выделить устойчивые паттерны вещей, которые люди предпочитают носить в кошельках, карманах и сумочках. По результатам эксперимента был обнаружен до странного высокий процент совпадений при ответе жителей Лондона, Лос-Анджелеса и Токио на вопрос о том, что необходимо для успешного преодоления ежедневных проблем:
Прежде всего, фотографии и прочие напоминания о семье, друзьях и любимых. Иконы, талисманы и другие знаки религиозной или духовной принадлежности. Еда для перекусов. Средства личной гигиены, освежающие леденцы, жевательная резинка — иными словами, вещи, которые мы используем для того, чтобы подкорректировать свое физическое воплощение. Вещи, которые мы используем, чтобы получить доступ: ключи, удостоверения личности, проездные. В большинстве случаев, в эпоху, когда проводился этот эксперимент, мобильный телефон использовался только для звонков и, вероятно, обмена смсками. И, разумеется, деньги, в том или ином виде.
Даже если бы единственное, что удалось бы обнаружить по результатам проведенного исследования содержимого кошельков и сумочек, было каким-нибудь 2005 годом в микрокосме, все материалы об этом эксперименте предоставляли аудитории возможность узнать, каково это — измениться. Мы выяснили, что все мелкие вещи, которыми горожане еще десять лет назад пользовались, чтобы облегчить свою рутину, были вытеснены одним-единственным предметом: мобильным телефоном. Одна-единственная пластиковая штуковина поглотила большинство других видов развлечения, в процессе превратившись в нечто совершенно другое.
Каждый крошечный жест, который мы используем на протяжении дня — открываем входную дверь, покупаем продукты, садимся в автобус — был переосмыслен как цифровое явление, стремящееся дематериализовать реальность. Отдельные кусочки пластика, железа, бумаги, в которых мы так отчаянно нуждаемся — ключи от дома, купюры, билеты на наземный транспорт — заменяются неуловимым шумом радиоволн. И поскольку инфраструктура, которая получает сигналы этих волн и трансформирует их в действие, представлена вполне обыкновенными предметами и окружает нас на каждом шагу, весь процесс мало-помалу исчезает из виду и, соответственно, из наших мыслей.
Тем не менее, какой неосязаемой ни казалась бы эта инфраструктура, нам все равно необходимо как-то с ней взаимодействовать. Телефоны образца 2005 года казались идеально приспособленными к решению этой задачи: аппараты оптимального вида и размера, совместимые с различными антеннами, необходимыми для беспроводного общения. Они почти буквально были все время под рукой, а что еще лучше, к тому времени большинство жителей крупных городов уже успело обзавестись мобильным телефоном. Именно в этот момент времени один предмет стал аккумулировать функции огромного количества материальных объектов, без которых мы раньше не могли представить свою ежедневную жизнь.
Прежде всего, смартфоны заменили обычные телефоны, что привело к стремительному исчезновению с улиц символа городского пейзажа 50-х: телефонных будок и всех связанных с ними атрибутов, напоминавших о необходимости ждать своей очереди, чтобы пообщаться. В тех немногих местах, где все еще можно встретить телефонные будки, они обретают новую жизнь и назначение, становясь точками доступа Wi-Fi или пространством для размещения рекламы и объявлений о предоставлении секс-услуг.
Смартфон стремительно заменил бумбоксы, плееры и транзисторные радиоприемники — все переносные аппараты, которые мы использовали, чтобы получить индивидуальный доступ к новостям и развлечениям. Следующие на очереди — наручные часы (которые держатся на плаву лишь за счет своего декоративного статуса и многочисленных индикаторов состояния на дисплее), их настенные аналоги, календари и ежедневники. Билеты, проездные, посадочные талоны и прочие средства доступа тоже оказались на грани исчезновения, как и ключи, пропуска и прочие физические объекты, с помощью которых мы обеспечиваем себе доступ в закрытые пространства.
Большая часть предметов, содержавших информацию о нашей личности, уже вышли из употребления — как, например, визитные карточки. И хотя более официальные документы, удостоверяющие личность, а именно водительские права и паспорта, в отличие от большинства таких предметов пока что успешно сопротивляются ассимиляции в смартфон, еще неизвестно, насколько долго они продержатся.
Что еще исчезает? Адресные книги, ролодексы (обобщенное название органайзера — прим. Newочём) и «маленькие черные книжечки». Директории, карты и путеводители, с помощью которых мы ориентировались в городе. Карты с хранимой стоимостью вроде карт покупателя. И, наконец, деньги и все то, что они дают своему обладателю в плане свободы действия и передвижения. Все это уже превратилось в танец нулей и единиц либо находится на пути к этой судьбе. Из всех отдельных предметов, отмеченных в совместном исследовании Intel и Университета Кейо, спустя всего десятилетия в наших карманах и сумочках остались разве что шоколадки, мятные конфетки и бальзам для губ.
Разумеется, время в мире бежит с разной скоростью, и много где еще царит старый образ жизни. То же можно сказать и о нас самих: кто-то все еще ведет дела с помощью отдельных, специализированных вещей, точно так же, как кто-то предпочитает говорить с живым человеком в банке. Но теперь, когда смартфон встал между нами и постоянно растущей массой всего, что мы делаем каждый день, глобальный тренд на дематериализацию очевиден. Как итог, уже трудно представить себе такие вещи, как телефонная будка, записная книжка или карманный компьютер без ностальгии или чувства глубокого непонимания в зависимости от опыта взаимодействия с этими предметами.
Какими бы неудобными они нам сейчас ни казались, эти предметы-посредники важны тем, что каждый из них олицетворял целый образ жизни — плотно взаимосвязанную экосистему торговли, практики и опыта. И теперь, когда мы переписали эту экосистему с помощью новых и менее осязаемых сетей связи, основанных на смартфоне, ткань нашей повседневной жизни преобразилась. Такая монополизация повседневной жизни одним устройством лишает нас широкого спектра специфически городских локаций, жестов и практик. Выйти на дорогу с поднятой рукой, чтобы поймать такси, или столпиться перед магазином бытовой техники, чтобы увидеть результаты выборов или спортивного матча на экранах телевизоров. Остановиться у газетного киоска за ежедневным изданием или заглянуть в цветочный магазин или полицейскую будку, чтобы спросить дорогу. Назначать встречи у курантов на Центральном вокзале, или в универмаге Вако в Гинзе, или в холле отеля Сент-Фрэнсис. Какой теперь смысл в этих городских ритуалах?
Нет особой пользы в том, чтобы спрашивать, «лучше» или «хуже» эта новая жизнь. Я сильно сомневаюсь, что мы позволили бы смартфону заменить так много вещей и ритуалов в нашей жизни, если бы, взвесив плюсы и минусы, не увидели в этом какой-то осязаемой выгоды. Но в результате этого выбора возникают некоторые обстоятельства, которые нам стоит отметить.
Во-первых, самые базовые задачи, которые мы выполняем в своей жизни, задействуют теперь в корне иной набор факторов, нежели десять лет назад. Помимо корпораций-гигантов, изготавливающих наши гаджеты, и стартапов, создающих большую часть используемых нами приложений, путь в самые потаенные уголки нашей жизни открылся и для разработчиков технических стандартов, различных регуляторов национального и наднационального уровня, а также для хакеров. В итоге наша способность компетентно работать в повседневной рутине теперь зависит от множества скрытых факторов, о которых мы раньше и не подумали бы: от свойств электромагнитного спектра и способности ежесекундно подключаться к сети до стабильности нашего ПО и нынешнего состояния бизнес-среды.
Во-вторых, все условности и правила, составляющие наше ощущение повседневности, теперь развиваются не относительно общественной морали, но с куда большей скоростью цифровых инноваций. Мы вынуждены вносить какие-то изменения в свое поведение каждый раз, когда выходит новая версия устройства, операционной системы или приложения.
И в-третьих, наверное, самое любопытное: когда такие разные задачи, как фотографирование, прослушивание музыки и поиск романтического партнера, начинаются с запуска приложения на одном и том же устройстве и обращаются к одному и тому же, довольно ограниченному репертуару привычек и ментальностей, все они неизбежно начинают приобретать схожий оттенок. Мы пробегаемся по всем доступным опциям и не задерживаемся окончательно ни на одной из них.
«Представления о 2000 годе», 1910. Источник: Wikimedia Commons
Такова теперь наша жизнь: в значительной степени сформированная детальным дизайном смартфона; его точным набором сенсоров, приводов, процессоров и антенн; протоколами, управляющими его подключением к различным сетям вокруг нас; условиями пользовательского интерфейса, направляющими наше взаимодействие с приложениями и сервисами; стратегиями и бизнес-моделями фирм, которые их производят.
Все это, конечно, не может напрямую определять наши действия, но они в значительной степени обусловливают наш подход к миру: совершенно по-разному, неуловимо, но неизбежно. (Попытайтесь представить современные знакомства без свайпов по тачскрину или встречу без селфи.) Подробный разбор нашего понимания современного состояния общества, следовательно, требует от нас экспертного анализа смартфона и его истоков и детального изучения его составляющих.
Хотя размеры и могут меняться в зависимости от моды, смартфон, по сути — это бутерброд из алюминиево-кремниевого стекла, поликарбоната и алюминия, придуманный так, чтобы поместиться в ладони взрослого человека и с которым можно управиться, если надо, только большим пальцем. Такие требования ограничивают дизайн довольно узким набором форм и размеров; почти все смартфоны на рынке в данный момент — это простая пластина, прямоугольник со скошенными или скругленными углами от 11 до 14 см в длину и от 6 до 7 см в ширину. Небольшие размеры позволяют держать устройство на теле или близко к нему, а значит, его редко теряют или забывают, что, в свою очередь, позволяет ему выступать в качестве носителя информации о личности и местонахождении владельца.
У современного смартфона очень мало или совсем нет специальных, «жестких» элементов управления: они предназначены лишь для включения/выключения, управления звуком и возвращения «домой» — на верхний уровень навигационной иерархии. У многих моделей сенсор отпечатков пальцев встроен в кнопку «домой» и защищает устройство от неавторизованного доступа.
Почти все остальные действия осуществляются с помощью главного и характерного элемента смартфона — тачскрина из противоударного стекла с постоянно растущим разрешением и зоной покрытия передней панели. Именно этот экран в большей степени, чем любая другая деталь, придает смартфону его универсальную привлекательность. Пользоваться современным устройством с тачскрином почти до смешного просто. Все, что от нас требуется — выучить и совершать несколько простых движений (знакомые нам касание или свайп). Этот словарь взаимодействия так прост в освоении, что, без учета кое-каких улучшений, мелких изменений и особенностей производителя, почти каждый элемент парадигмы интерфейса современного смартфона берет начало в первой модели, где такой интерфейс был использован — первом Apple iPhone, выпущенном летом 2007 года.
В укромном отсеке под экраном плотно расположились элементы, позволяющие смартфону принимать, передавать, обрабатывать и хранить информацию; основные — многоядерный центральный процессор, несколько гигабайт энергонезависимой памяти (совсем скоро приставка «гига» будет звучать жалко), один или несколько вспомогательных чипов для специальных задач.
В числе последних — baseband-процессор, управляющий сигналами, которые телефон принимает с помощью множества антенн; сенсоры света и приближения; возможно, графический процессор; и, что становится все более важным, отдельный сопроцессор для машинного обучения (полезный, в частности, при распознавании речи). Выбор конкретного набора чипов определяет, какая операционная система может быть установлена на устройстве, насколько быстро оно сможет обрабатывать вводимую информацию и реагировать, сколько изображений, песен и видео оно может хранить, и, пропорционально этим характеристикам, сколько оно будет стоить в магазине.
Благодаря вспомогательному чипу GPS – и, конечно, целому созвездию GPS-спутников общей стоимостью в четверть триллиона долларов, парящих на орбите в двадцати тысячах километров над Землей, — смартфон всегда знает, где он находится. Уверенность устройства в своем местонахождении подкрепляется работой магнитометра и микроэлектромеханического трехкомпонентного акселерометра: компаса и гироскопа, которые вместе дают возможность с очень высокой точностью определять местонахождение, направление и наклон носителя. Эти сенсоры регистрируют положение телефона — вертикально или параллельно какой-то другой плоскости. За счет этого устройство способно воспринимать более грубую жестикуляцию, чем та, что обрабатывает тачскрин, т. е. действия, совершаемые со всем устройством, например, переворачивание, чтобы выключить звук, или встряхивание, чтобы закрыть приложения и вернуть пользователя на домашний экран.
Микрофон отвечает за голосовую коммуникацию, запись аудио и возможность принимать голосовые команды, а один или несколько динамиков выдают слышимые ответы. Маленький мотор позволяет телефону выдавать виброоповещения, будучи в режиме «без звука»; еще он может обеспечивать так называемую «тактильную обратную связь» — мягкую вибрацию, симулирующую нажатие физической кнопки.