Сны
jjjycxcajzcnqyПо лучевой улице он вышел на главную площадь, в центре которой возвышалось единственное отличное здание круглой архитектуры. Там находилась центральная управляющая машина — главный мозг города. Один на всех — один на всех, один на всех — в уж совсем пошлом темпе какого-то разухабистого танца завертелось у него в голове.
Он направился к зданию. Отворил дверь. Вошёл в зал. Вдоль всей периферии тянулась одна сплошная матово-серая панель. Здесь было тоже пусто, лишь неясное бормотание выдавало происходящую за панелями деятельность.
— Что тебе нужно, человек? — раздался голос какого-то скучного ржавого тембра.
Он оглянулся, пытаясь определить место, откуда исходит этот голос, но не смог определить. Не смогли решить и эту загадку, он начал думать, зачем он пришёл сюда, но не смог ничего придумать для ответа. Что-то важное толкало и привело его сюда, но что...
— Да, — снова повторил тот же самый ржавый голос, идущий неизвестно от куда.
— А-25, скажи, зачем мы?
— Какой смысл ты вкладываешь в этот вопрос, человек?
— Ну как... ну вот зачем я... люди... зачем...
— Может тебе попалась плохая женщина, человек? Клеопатра — Т-3827. Бриджит Бардо — Т-4135.
— Нет, нет, женщина была вполне... Я не то, — быстро начал он, перебив ржавый голос. — Ведь я человек... у меня руки, ноги... зачем?... Смотри, у меня и мышцы исчезли.
— Тебе хочется быть сильным, человек? Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебе в питательную смесь добавляли аденомилтриофан. Каков твой номер?
— Мой номер — ЮВМ-937. Но это тоже не то... зачем мне мышцы, я всё равно только сплю... сплю да питаюсь, сплю да перевариваю сбалансированную белковую смесь... Хоть бы мяса разок попробовать...
— Пиры Луккула — Т-1101.
— Всё во сне. Но зачем тогда ум... зачем же я человек?...
Голос ответил не сразу.
— Ты — человек. А я — машина. Могу ли я ответить тебе — зачем ты — человек? Ведь прогресс не я создавала. Ведь это вы, люди, всё стремились, создавали, удовлетворяли свои потребности, стремились ко всё новым наслаждениям. Книги, радио, телевизоры, голазоры, теперь вот магносоноры. И ты должен быть счастлив, ты можешь удовлетворить любую потребность. Выбирай и отправляйся спать.
— Как бы мне хотелось полететь куда-нибудь, на какую-нибудь планету... осваивать...
— Венера — Т-3167. Магеланово облако — Т-3189.
— Открыть новый закон, стать учёным... мучиться... искать...
— Теория относительности — Т-5168. Нуль-транспартировка — Т-4199. Законы наследственности — Т-6699.
— Но ведь они уже открыты.
— Человек, ты можешь открыть ещё никем не открытое. Это доступно тебе. Вечный двигатель — Т-1768.
— Не то... не то... по правде...
— Разве ты можешь, человек, отличить правду от сна?
— Когда я в магносне — нет. Но когда я просыпаюсь... я всё время об этом думаю и вот сюда шёл — тоже думал...
— И что ты придумал, человек?
— Ничего, А-25.
— Посмотри Т-8760.
— Ах, опять, опять, но я сам хочу. Это уже невыносимо... Неужели ты не можешь этого понять, А-25?
— Нет, человек. Я полагаю, что ты должен быть счастлив. Ты сыт, обут, в тепле. Ты всё можешь. Любить и убивать, покорять планеты и путешествовать по времени. Ты велик и могущественен. Перед тобой открыто всё. Что ещё тебе требуется, человек? Он не ответил. Он пытался найти, наконец, главный ответ, но всё всё так не расплывалось, не успев отвердеть, и проносилась куда-то вниз в область смутных движений мысли та главная мысль, которая неотступно мучила его уже столько времени. Сейчас это мучение стало уже невыносимым.
— Я ничего не хочу, А-25. Я хочу умереть.
— Смерть на кресте — Т-1631. Смерть с гранатой под гусеницей танка — Т-1639, — бесстрастно ответил ржавый голос.
— Ах, всё это во сне!
— Ты хочешь умереть в реальности?
— Да.
— На факте?
— Да, да.
— Т-1639-П.
— Опять, опять во сне! Будьте прокляты вы, сны! — плачущим голосом воскликнул он. — Будь проклята ты, А-25, поставщица этих мерзавых снов.
— Не забывайся, Человек!
— Я убью тебя, гнусная отравительница!
— Ха-ха-ха-
— Не смейся, А-25!
— Человек, — медленно пророкотал ржавый голос. — Что ты можешь? Ведь я — МАШИНА! Разбить транглятор — придут люди — вставят другой. Иди лучше спать и посмотри Бриджит Бардо — Т-4135.
— Ты издеваешься... ты издеваешься... ах так... ах так... подожди... подожди... — как в бреду выталкивал он снова, одновременно озираясь, ища что-то. Он заметил толстую трубу, лежавшую неизвестно зачем возле входа. Он подскочил к ней, схватит её в руки, она отказалась тяжёлой и, с трудом размахнувшись, нанёс первый удар по матово-серой плоскости панелей.
— Человек! Опомнись!
Но он уже не помнил ничего и продолжал в опьянении безудержно вырвавшегося гнева наносить удар за ударом, перебегая всё дальше и дальше вдоль циркуля дуги. При каждом ударе он слышал всё тот же ненавистный ржавый голос, повторявший одно — Человек! Опомнись! — Человек! Опомнись! — отчего он распалялся сильнее. Наконец, голос затих — Вот где ты скрывался, подумал он с мстительной усмешкой и продолжал наносить удары, доколачивая ...
то, что осталось целым при первом проходе...
В полном изнеможении он уселся посреди зала, тупо уставясь на дело своих рук.
Из забытья его вывел шум и голоса людей, которые доносились с улицы. Он медленно поднялся по винтовой лестнице на площадку под куполом, с которой был выход на балкон, нависший над площадью.
Выгнанный из своих камер прекращёнными сновидениями, люд собрался возле здания А-25 и без энтузиазма шумел, обсуждая причину столь внезапной массовой остановки нормального течения процесса магносорирования. Все они были одеты одинаково и, как казалось отсюда сверху, все были даже одинакового роста.
— Люди! — закричал он, и все обратили свои головы наверх.
— Люди! — повторил он. — Посмотрите на небо!
Толпа притихла, подняв головы, надеясь увидеть там примечательное, но по небу всё так же неутомимо и равнодушно плыли облака.
— А что небо, — нарушил, наконец, тишину одинокий голос. — Что это небо, когда я сейчас видел небо Аустерлица.
— А что небо, — повторил ему другой, — когда я сейчас любовался закатом на Венере.
Толпа зашумела вся вдруг, каждый рассказывал, где он был...
— Люди! — снова воскликнул он. — Неужели мы так и будем жить во сне? Ведь это неправильно так жить!
— Чего он хочет? — пронзительно закричал голос внизу.
— Люди, неужели нельзя жить по-другому, вспомните, как жили наши предки, снами о которых мы питаемся?
— Не слушайте его, это взбесившийся автомат, а не человек, — закричал тот же голос. — Он хочет, чтобы мы снова голодали, снова принялись бороться за чины и места, чтоб мы стали соперничать друг с другом, а потом и убивать друг друга — он этого не хочет. Не слушайте его!
— Люди, я разбил А-25, нельзя так жить! Надо по-другому, по-человеческому.
Но толпа уже не слушала его, а визгливый голос продолжал будоражить толпу.
— Наши предки убивали друг друга на войнах — он этого хочет. Сейчас мы всем довольны, у нас всё есть, о чём только могли мечтать в прошлом. Мы можем удовлетворить всё, не толкая, не ссорясь и не соперничая друг с другом, только нажав кнопку. А без этого снова начнутся раздоры, а может и войны. Он этого хочет, не слушайте его. Он взбесившийся автомат, его надо убить.
— А вдруг это человек, как можно убить человека? — раздался одинокий сомневающийся голос.
— Нет, нет, я знаю, наверное, это не человек, это автомат, пойдёмте и убьёмте его, — лихорадочно вопил всё тот же голос.
— Люди, я не автомат, я такой же как вы, я человек, — но он не мог перекричать шум толпы.
— Это автомат, автомат, потому что как может человек отказаться от счастья иметь всё!? — будоражил толпу голос.
— Я человек, слушайте, слушайте меня...
Толпа в один голос закричала — Автомат! Взбесившийся автомат! — и хлынула в здание. Плотная масса ворвалась на балкон, и град ударов тщедушных рук обрушился на него. Он закрыл лицо руками, затем упал и чувствовал, как толпа пинала его ногами, плясала по нему, но ещё большую боль причиняла бессильно бьющаяся в мозгу как птица, не могущая найти выход из клетки, мысль — Как же так... ведь люди... люди... затем боль стала отходить в сторону, красная пелена стала, сгущаясь наплывать на внутренний взор... но вдруг... предельно ясно очередная мысль вспыхнула в мозгу, как бы прорезав пелену —
А ВСЁ-ТАКИ ЭТО ЛУЧШЕ, ЧЕМ Т-1639-П
она на миг озарила его отключенный от внешних сил разум ярчайшим светом, стали видны какие-то невозможные пространственные и временные дали, но свет продолжал всё усиливаться и усиливаться, плавно переходя в абсолютную черноту небытия...
Продолжение следует ...
Фантазии