Снайпер

Грузовик остановился на обочине проселочной дороги, чтобы пассажиры могли справить малую нужду и размяться после поездки. Завершив основную задачу Семен, наслаждаясь возможностью свободно шевелить затекшими конечностями, впервые, за долгие месяцы заметил, как красиво качаются колосья ковыля. Как красиво выделяется силуэт грузовика на фоне темно-синего с розовым облаками вечернего летнего неба.

Мрачные деревья создают причудливой формы задний план.
Звезды высоко в зените завершают композицию.
«Сфотографировав» уже привыкшим к подобной работе глазом и отправив снимок куда-то глубоко в архив своего сознания, младший лейтенант попытался прочувствовать и сохранить этот момент, после чего достал фляжку и сделал несколько глотков чистой родниковой воды.
Странно, но раньше он много думал над тем, что такое счастье. Как его добиться и что нужно делать человеку, чтобы чувствовать себя таковым.
Глупое занятие.
И заведомо бесполезное.

Умные люди всегда знали, что счастлив тот, кто не задает себе глупых вопросов. Вот он сейчас, у этой дороги ему так хорошо непонятно от чего. И скорее вопреки обстоятельствам, чем благодаря им.

Он устал, ковыль, который так красиво колыхался под порывами ветра, по сути обоссан, вода во фляжке теплая, а для полноты «сфотографированной» им картины, было бы здорово, чтоб у грузовика горели фары. Но этого делать нельзя, потому что так можно демаскировать себя для авиации неприятеля, а значит, придется до конца пути щурить глаза и пытаться не въехать в крупную яму или не пропустить поворот во все сгущающейся темноте.

Водитель крикнул:
- Ну что ты там, ***чишь, залезай.
Он напоследок еще раз прислушался к себе, чтобы уловить момент счастья.
Впереди ждало наступление. Впереди ждал Миус-Фронт.
Семен полез внутрь кабины, а оправившиеся солдаты сноровисто и лихо забирались в кузов пыльного тарантаса.
В сорок третьем году он уже третий раз бывал в этих краях.
Солдатом.
А не простым жителем.

***
…-У фрицев доты здесь, здесь и вот здесь. Еще были вот тут, которые подорвали, но они могли их восстановить, так что следим внимательно. Артиллерия находится вот здесь, и будем молиться, если они не поменяли дислокацию и наши их разнесут. Если нет, то те из нас кто выживут, должны будут ее ликвидировать.
В целом, все понятно, действуем как обычно, ориентировочно время начала операции 02:30,
Для нас знаком будет артподготовка, после окончания которой взвод Рылева – майор внимательно посмотрел на молодого капитана. - поднимает своих ребят в атаку и перемещается вот сюда.
По вам открою огонь, и немец раскроет свои позиции.
Снайперы – теперь майор смотрел на Семен.а – заранее занявшие позиции в серой полосе, примерно в этих секторах трассерами обозначат скрытые позиции, мы передадим координаты, и после второго артобстрела поднимаемся все и захватываем высоту. Рылев... Ваня, постарайтесь аккуратно и все четко по плану. Вопросы есть?
- А кормежка когда? - Раздался гогот.
Солдаты, сбросив напряжение, рассмеялись, но каждый понимал, что в условиях глобальной наступательной операции случаются накладки и продовольствие часто не успевает за атакующими частями.
- Семен, ты чего расселся? – прервал раздумья майор. – Поднимай свою зелень и ползком занимать позиции. Ты свою задачу знаешь. Да, к слову, уже между нами. Очень нужны еще насечки на твоем прикладе. На рядовой состав пули не разбазаривай. А вот за офицеров тебе, гляди уже и дадут звезду, наконец.

Майор старался сохранить одновременно и несерьезное отношение к грядущей операции и не упустить важных деталей, но все-таки не смог скрыть волнения.
Солдаты разошлись по своим местам хмурыми и удрученными. Всем было понятно, что утро будет тяжелым, а до обеда доживут далеко не все.

В окопах стоял сизый дым от махорки и запах ружейного масла. Тихая безветренная ночь будто затаилась и следила за тем, как же будут вести себя мрачные и уставшие, но решительно настроенные солдаты.
В тишине, разбавленной шуршанием шомполов по стволам ружей, звонко, неожиданно и очень весело зазвучала гармоника. Забористый голос сержанта Гостюхина внезапно подбодрил бойцов и уже через пару строчек не очень приличных куплетов частушек, несколько слаженных мужских голосов подпевали музыканту.

Семен и его снайперы направлялись от своих позиций на серую полосу, продвигаясь в высокой траве ближе и ближе к неприятелю под громкий хор нескольких сотен голосов, забивающих звуки гармоники, но поднимающий дух солдат.
“Мы еще покажем, мы сейчас дадим!” - уверенно повторяли бойцы, и их сердца были полны уверенности в своей победе.
***
Тринадцать солдат невидимками продвигались к намеченным точкам. Шесть снайперов, работающих по новому – в парах, и Семен, по старинке выходивший на «охоту» в одиночестве. Ему пока еще разрешали такую вольность. За опыт, за нечеловеческую усидчивость и умение маскироваться на, казалось бы, непригодной для этого местности так, что даже находящийся в метре от него противник не знал о нахождении рядом красноармейца.

Семен отдалялся от группы и назначенного заранее сектора. В его голове не было и мысли о дезертирстве, побеге или трусости. Его манил заброшенный и опаленный клочок земли, на котором сиротливо стояли стены глинобитного дома без крыши, но с сохранившейся печной трубой.
Его родной дом.
Двери и окна не сохранились.
Во время боев сорок первого и сорок второго года эта земля переходила из рук в руки. Возможно, его даже использовали в качестве временного штаба.
Немцы или советы.
Дом был черен от пожара. На полу в золе лежали гильзы. Не осталось никакой мебели. Никаких напоминаний о былой жизни. Ни фотографий на стенах, ни ковров, ни дорожек.
Ничего.


Незаметно пробравшись к дому и переступив через условную линию порога, Семен встал в полный рост, не подходя, однако, к окнам – профессиональная привычка не раз спасавшая ему жизнь дала о себе знать. Хотя вряд ли неприятель смог бы заметить его фигуру в столь темную ночь.
Он хмуро ходил от стенки к стенке, из комнаты в комнату, выхватывая из памяти сцены детства и юности. Когда-то здесь стоял стол, за которым он учил уроки. В этот угол дед, его горячо любимый дед, ставил за провинности и лупил хворостиной, за стеной вязала бабушка, а вот под этой доской в полу он прятал самое свое ценное сокровище – он подцепил пальцами доску, чтобы проверить тайник, но вдруг заговорила артиллерия.
Внезапный рокот тяжелых орудий сотрясал землю. Снайпер насторожился, до обговоренного времени начала артподготовки оставалось еще не менее часа. Отклонения от плана были не редкостью, но чаще всего, они были опозданием, нежели опережением.
Он понял, что его насторожило.

Стреляли с другой стороны линии фронта. Несколько секунд растерянности прошли, и он осознал, что сейчас главное – это найти позицию, из которой можно будет пытаться сопротивляться внезапной атаке немцев, А лучше было бы найти укрытие, ведь в этот момент земля всколыхнулась и недалеко упавший снаряд отключил способность Семена воспринимать происходящее.


***
Очнулся он уже на рассвете.
Во рту был привкус крови, тело болело, но руки и ноги шевелились. Вдалеке, со стороны своих окопов была слышна стрельба.
Семен быстро выбрал место, подходящее для ведения огня и оценил поле боя. Оказавшись в тылу у практически свободно идущих цепью немецких солдат он видел, что позиции разрушены артиллерийским огнем и практически не оказывают сопротивления. Редкие выжившие пытались стрелять по наступающим, но очень быстро умолкали от массированного ответного огня.
Понимая, что он ничего не изменит, но не в состоянии остановить себя Семен открыл огонь по спинам немцев. Пять выстрелов – пять трупов. В горячке боя, те не догадались, что огонь по ним ведется не спереди, а сзади. Снайпер собирался расстрелять все имеющиеся у него патроны, но сзади раздался резкий спокойный приказ на знакомом ему немецком языке:
- Медленно положи винтовку и подними руки вверх.

За этим последовал не менее знакомый ему лязг передернутого затвора пистолета пулемета МП – 40. А затем звук взвода Люгера. И карабина Маузер 98.
Он мог бы попытаться убить подкравшихся сзади гитлеровцев, и наверняка уложил бы одного, а то и двух, но нуждавшаяся в перезарядке винтовка не позволяла сделать этого именно сейчас. Он подчинился и медленно отложил винтовку, после чего поднял руки.

Подошедший сзади немец пошлепал снайпера по ногам и торсу – вытащил нож, снял подсумок с боезапасом, расстегнул и забрал ремень, с сомнением посмотрел на пилотку, но ее отнимать не стал.
После процедуры, немцы связали бойцу руки, усадили в угол, в котором, в детстве он отбывал дедовы наказания, и начался допрос.

Имя, звание, часть, боевое задание, командиры и так далее.
Семен молчал.
Он рассматривал присутствующих.
Двое рядовых солдат – один с карабином, другой — с пистолетом-пулеметом держали его на прицеле, а офицер – довольно высокий чин - вальяжно стоял к нему спиной с пистолетом в кобуре и спокойно задавал вопросы, кажется, не ожидая даже ответов, а для галочки, соблюдая правила.
Затем он повернулся к Семену и заглянул ему в глаза:
- А ведь ты даже не представляешь на сколько мы с тобой похожи, русский Иван. Нет, не от того что мы с тобой оба солдаты, и убиваем врага. Нас объединяет потерянный дом. Я думаю, что когда закончится война, тебе некуда будет возвращаться. Вот и мой дом разрушен, и по сути все это бессмысленно, так что, русский Иван – немец снова многозначительно посмотрел на Семена,- мы с тобой очень похожи. И вот что я тебе скажу… Всю эту тираду, произнесенную на немецком языке он как то странно по особенному выговаривал, как будто пытался донести до Семена какую то скрытую, но понятную русскому солдату боль.

Но ему не дали закончить. В дом забежал посыльный и коротко сообщил офицеру, что эти безумные русские оттянули основные силы и сделали маневры с флангов, перехватив инициативу и замкнув кольцо на только что ушедшую вперед часть войск на данном отрезке фронта.
- Нас взяли в котел, — завершил доклад он. — Сейчас тут станет очень жарко, надо пытаться пробиться обратно к своим.

Офицера новости как будто не слишком удивили. Он кивнул отдал приказ не спускать глаз с пленного русского, а сам взял ставшую трофейной мосинку, патроны к ней и вместе с посыльным направился в сторону только что захваченных окопам советов.
Два оставшихся немца солдата явно нервничали. Им не нравилась перспектива попасть в котел и затем в коммунистический плен. Но по-настоящему нервничать им нужно было от того, что Семен, посаженный рядом со своей детской нычкой, уже подцепил и открыл доску и теперь шарил под полом, в поисках старого перочинного ножа.
Есть!
Его руки за спиной нащупали драгоценное сокровище детства: прекрасный раскладной ножик с костяной ручкой.
Вот он уже его открыл, лезвие, кажется сильно поржавело, но все еще остро.
Веревки на руках перерезаны.

Немцы не выпускают его из поля зрения, но заняты тем, что обсуждают как себя вести и не пристрелить ли эту обузу – русского снайпера, не давшего ни единого ценного сведения о себе и войсках.
Семен изготовился, пытаясь сделать так, чтобы его движения выглядели как можно более небрежно - подобрал ноги под себя приготовился к прыжку и ринулся в бой.
Сначала он резко поднялся и практически в прыжке, срывая с себя пилотку бросил в лицо солдату с карабином – отвлекая, обезвредить первоочередно нужно все таки гитлеровца с МП: выхваченный из за спины нож вонзился фрицу в горло. Не мешкая ни секунды, боец переключился на второго. Тот, дезориентированный внезапной атакой, но уже поднимающий ружье на встречу Семену, сначала получил удар ногой куда то ниже груди – согнулся пополам и затем был убит ударом ножа в не прикрытую каской шею ниже затылка.

Все это произошло за какие-то секунды, но Семен теперь спешил подобрать винтовку немца – эх, его пристрелянную винтовку Мосина забрал немецкий офицер – Феттель, кажется, так его называл прибывший посыльный.

Семен второй раз за день направил оружие в сторону своих окопов.
Второй раз за день он увидел удаляющуюся спину немца. Офицера, отдающего приказы занимающим оборону фашистам.
И снова он нажал на курок.
Второй раз за день он убил немца в спину.

Его кольнула неприятная игла совести: этот человек мог его убить, но не стал этого делать, разговаривал без присущего немцам превосходства в голосе. В нем было что-то человеческое, понятное, свое.

Он прогнал эти мысли от себя. Он убил врага. Опасное и отвратительное существо, пришедшее на его родину и убивавшее его товарищей.
Поступил правильно.
В небе появились истребители. На их фюзеляжах красовались красные звезды.
Солнце поднялось в зенит.
Из за холмов на окопы только что занятые немцами двигались танки Т-34 и цепью шли солдаты.
Красная армия окружала немецкие войска.
Семен догадался, что сопротивление немцев будет быстро сломлено. И что их тылы сейчас точно так же окружают превосходящие контратакующие части красной армии.
Он услышал знаменитые «снайперские залпы» из серой зоны. Его товарищи – снайперы не выдали себя во время атаки немцев, и теперь, развернувшись на 180 градусов, методично отстреливали пулеметчиков, радистов, старшин.
Это он по глупости своей полез не туда куда надо и чуть не лишился жизни, но теперь все будет хорошо. Впереди маячила звезда.
***
Пленные немцы шли длинной, серой, хмурой колонной.
Солдаты обсуждали успешно проведенную операцию. Потери были, но, оказалось, что в последний момент перед атакой немцев, основные силы успели перегруппироваться, и основные, пусть и небольшие потери, армия понесла во время вражеского артобстрела.
Майор по-отечески обнял Семена и все расспрашивал о том, что произошло утром, и как снайпер смог потерять свою винтовку. Семен сухо, но честно рассказывал о произошедшем.

К колонне пленных немцев подъехал штабский «Уиллис». Из него вышли двое комиссаров и, остановив пленных, начали кого-то искать, рассматривая лицо каждого. Не обнаружив искомого они начали выкрикивать на немецком:
- Феттель! Штурмбаннфюрер Феттель! Выйти из строя.
Семен, услышав это, подошел к комиссарам и доложил:
- Товарищ капитан, разрешите доложить. Штурмбаннфюрер убит в ходе боя мной.
- Блядь. Садись. Поехали.

***
- Товарищ командующий войсками южного фронта! Разрешите доложить!
- Старайся.
- В результате разведданных, полученных от агента Грачевского, действующего в рядах неприятеля под легендой штурмбанфюрера Феттеля, 28 августа удалось спровоцировать выдвижение вражеской военной группы с последующим ее окружением и взятием в плен. В результате слаженных действий взято в плен 2650 немцев, 340 единиц техники, около 400 пулеметов, 120 единиц артиллерийских орудий различных калибров, захвачен плацдарм и фронт продвинут на 20 км. В процессе операции агент Грачевский погиб. Он выдвинут на присвоение звания героя Советского союза. Посмертно.

***
Семен так и не получил долгожданную Звезду. Переведенный в штрафбат, он сражался с немцами.
Формальным поводом для перевода в штрафной было то, что он подверг опасности товарищей, не заняв ранее обозначенную позицию, а решил самовольно посетить бывшее место постоянного проживания.
То, что он убил успешного советского шпиона, ему не сказали.
Но он до конца войны корил себя за тот выстрел в спину. Что-то все смущало его в тоне говорившего с ним немца.

Семен так и не вернется на родину. И не отстроит разрушенный дом.
Его убьют в боях за Берлин.
Но война будет выиграна.
А дом так и останется стоять одиноким напоминанием о людях, стреляющих в этих краях в своих же сограждан.




Автор выражает благодарность литературному сообществу БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ за помощь в работе над этим текстом.

• Еще больше на канале маленькая литература