Служанка

А однажды, сидя в своей тюрьме, Катя не удержалась и обмочилась. Хозяйка в тот раз её избила так сильно, что девушка ползком добралась до душевой. А потом весь остаток дня и всю ночь ходила голой и закованной по рукам и ногам, пока её одежда не высохла после стирки.

В этот день госпожа начала собираться куда-то сразу после завтрака. Служанка с содроганием ждала, когда её закуют и посадят в конуру. Но этого не случилось. Наоборот, Элеонора, вертясь перед зеркалом, нанося тушь на ресницы, торжественно сообщила, что сегодня приезжают её дети.

— Вернемся к обеду, — сказала она, — Приготовь две комнаты наверху и переоденься.

Сказав это, хозяйка вручила Кате новую одежду и сняла с неё собачий ошейник. Девушка обрадовалась, но восторг сменился унынием, когда госпожа взамен старого надела на неё другой. Он был сделан из металла, покрытого позолотой. Спереди свисало небольшое кольцо, которое позвякивало, стукаясь об обруч.

— И надень на ноги это, — Элеонора протянула Кате два браслета, сцепленные тонкой цепочкой.

— Да, госпожа, — чуть не плача, ответила служанка, безропотно склонив голову.

— Будешь ныть, — госпожа приняла строгий вид, — Я тебе и руки закую, когда приеду.

Хлопнула входная дверь, потом заработал мотор автомобиля, и вскоре всё стихло. Катя медленно поднялась с колен и, утирая кулачком слезы, поплелась выполнять приказание хозяйки.

Комнаты, предназначенные для детей Элеоноры, были большими и светлыми. В каждой из них на стене висел огромный плоский телевизор, широкая мягкая кровать с множеством подушек, шкаф для одежды и многое другое. В дальнем углу располагалась душевая и туалет.

Служанка застелила постели свежим бельём, приятно пахшим лесными цветами, подмела полы и протерла пыль. Не забыла повесить новые шторы на окна. Еще раз осмотрев апартаменты отпрысков хозяйки, девушка улыбнулась, наивно полагая, что её старания будут оценены по достоинству. Она искренне надеялась, что дети Элеоноры — не такие выродки, как их мать, и что, быть может, они встанут на её защиту.

До возвращения хозяйки оставалось еще время, и Катя решила принять душ. Зайдя в кабинку, она сняла платье и мельком взглянула на себя в зеркало. Мелкая дрожь пробежала по её телу. На грудях, плечах, спине — везде виднелись красные кровоподтеки от плети и господской руки.

— Боже! — воскликнула девушка, — На кого я стала похожа! Живого места нет!

Рубцы и ссадины, будто услышав её причитания, дали о себе знать нудной болью. Служанка быстро юркнула в кабинку и включила теплую воду. Каким же это было наслаждением стоять под мелкими струями. Тело отдыхало и набиралось новых сил.

— Ой, — сама себе сказала Катя, — Нельзя мне нежиться. Пора привести себя в порядок.

Выскочив из душевой, она насухо вытерлась и потянулась к свертку, который дала ей госпожа. От неожиданности девушка на несколько секунд потеряла дар речи и стояла с раскрытым ртом, держа в руках свою новую униформу. Платье было сшито из материала, которого Катя никогда не видела. Он был похож на тонкую блестящую резину и противно хрустел, когда она мяла его в руках.

Немного придя в себя, служанка глубоко вздохнула и принялась натягивать платье. Материал долго сопротивлялся, застревал, не хотел скользить. Катя уже отчаялась, но страх перед неминуемым наказанием подстегивал её. Наконец, ей удалось справиться с упрямой одеждой. Каким-то неведомым чутьем она поняла, что необходимо разгладить ткань.

С трудом застегнув на спине «молнию», она подошла к зеркалу и внимательно осмотрела себя со всех сторон. Слезы подступили к глазам, когда Катя увидела своё отражение. Она была словно голой в этом наряде. Платье оказалось очень коротким и узким и повторяло все изгибы её стройного тела. Из-под округлого выреза выглядывали сжатые и приподнятые полушария грудей, а тонкий материал обозначил соски, которые, при соприкосновении с немного шершавой изнанкой сразу же возбудились и стали плотными, как две маленькие бусины, призывно торча, словно манили к себе.

Девушка, повинуясь женскому инстинкту, который кроется в любой женщине, погладила свою грудь и вдруг ощутила, как незнакомая доселе теплота растекается по всему её телу и концентрируется где-то в области лобка. На её плоском животике обозначилась маленькая ямочка пупка, платье, обхватив и сжав ягодицы, сделало их более округлыми и плотными.

Однако, Катя заметила, что двигаться в такой одежде ей легко, только при каждом шаге по телу расползалось странное томление, руки сами тянулись к грудям и под коротенькую юбку. А там в её девичьей щелке уже хлюпала обильная смазка. Служанка сглотнула ком, появившийся в горле, и продолжила одеваться.

Коротенький белый передник был сшит из такого же материала. Девушка повязала его на своей тонкой талии, соорудив сзади красивый пышный бант. Натянув на ноги свои тонкие тапочки, она взяла в руки маленькую косынку, сделанную тоже из резины. Повязав её на голову, девушка невольно улыбнулась. Наколка «встала» торчком, как кокошник. Но настроение сразу же испортилось, когда служанка увидела ножные кандалы, блестевшие в углу.

Глотая слезы, Катя застегнула на лодыжке один браслет. Неприятный холодок от металла передался её телу. Второй браслет она застегивала, стараясь не смотреть на цепь, которая сразу же натянулась и начала звенеть при малейшем движении.

Девушка сделал маленький шажок, сразу же поняв, что ходить придется осторожно, чтобы не упасть. Пройдясь по комнате, она усвоила походку со скованными ногами и вскоре уже свободно передвигалась по дому.

Время бежало неумолимо, и когда большие напольные часы, стоявшие в гостиной, пробили три раза, Катя, вздрогнув, вся сжалась и приготовилась к приходу госпожи. Служанка опустилась на колени, сложила руки за спиной и опустила голову. Металлический ошейник уперся в подбородок, напоминая о себе, звякнуло кольцо.

— Я превратилась в покорную рабыню, — с горечью подумала девушка, глотая слезы.

Она стояла на коленях в углу прихожей, заложив руки за спину, с опущенной головой. Спина затекла, шея ныла, но девушка терпеливо переносила все страдания. Но невозможно долго стоять в такой позе абсолютно неподвижно, и Кате время от времени приходилось менять позу. Латекс предательски терся об её обнаженное тело, возбуждая его. Снова захлюпало между ногами, и служанка уже хотела потянуться туда, но быстро одернула руку, вновь заложив её за спину.

Заскрежетал массивный замок входной двери. С улицы потянуло жарким воздухов, наполненным запахами цветов. У Кати даже закружилась голова от этих ароматов. Ей вдруг захотелось выбежать во двор, упасть в высокую сочную траву, улечься на спину и долго-долго ...

смотреть на голубое небо, слушать, как стрекочет кузнечик, смотреть, как жуки деловито катят к своим норкам комочки с собранной едой...

— Входите, дети, — раздался громкий голос госпожи.

Служанка встрепенулась и увидела перед собой два огромных чемодана на колесиках и с ручками. Они все были облеплены красочными наклейками с надписями и смешными рожицами-смайликами. Катя вскочила с колен и столкнулась нос к носу с долговязой худощавой девицей, лениво осматривавшей прихожую.

Девушка с нескрываемым любопытством смотрела на дочь своей госпожи. Девица была высокой и очень худой, будто её не кормили несколько месяцев. На узком бледном лице яркими пятнами выделялись тени, наложенные на впалые щеки. Слегка суженные и широко расставленные глаза были накрашены так обильно, что походили на карнавальную маску. Тонкие почти белесые губы были плотно сжаты и выглядели, как две еле заметные ниточки. Катю поразил цвет волос девицы — фиолетовый с красноватым отливом. Они спадали на плечи двумя каскадами, придавая и без того худому лицу угрожающий вид.

Не смотря на то, что стояла теплая солнечная погода, девица была обута в высокие кожаные сапоги, доходившие ей до середины бедра, огромная платформа и высокий каблук создавали впечатление, что вместо ног у неё ходули. Одежда служанке тоже показалась вызывающей. Короткая юбка, казалось, была сшита из куска автомобильной шины. Она почти не гнулась и висела на тощей талии, как колпак, слегка раскачиваясь в такт шагам. Тонкая майка-топик держалась на двух ниточках-бретельках. Поскольку девица была плоскогрудой, верхняя часть её гардероба висела мешком. На тонкой длинной шее болталась целая гирлянда ожерелий непонятного происхождения. И в довершение картины руки, плечи, спина и шея были испещрены разноцветной татуировкой.