Слово

Наша страна и мы, как её отдельные представители – моральные банкроты. Вековые душевные скитания страны рабов – страны господ под поповские суеверия закончились столетием тотального мрака социалистической диктатуры, последствия которой и поныне отравляют нашу жизнь.

Сначала русский человек был безвольным крепостным помещика, который в свою очередь оказывался рабом своего паразитизма на результате труда крепостных. Кроме сословного разделения между крестьянством и привилегированным сословием была непреодолимая пропасть культурного непонимания и взаимного недоверия: вестернизированные дворяне, давно утратившие связь с культурными традициями предков, не понимали мужицкое сознание, основанное на обычаях времён освоения Восточноевропейской Равнины. То прекрасное наследие, которое досталось нам от Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого и многих других было недоступно русскому крестьянину, не умевшему даже читать. Его жизнь протекала между двором, деревней и миром, а понимание своих интересов ограничивалось в лучшем случае губернией, где он жил и обрабатывал землю.

О власти русский крестьянин судил вовсе не по её соответствиям морально-этическим критериям, как хотелось бы некоторым славянофилам, народникам и прочим романтизаторам крестьянства. Не играло никакой роли и огосударствленное православие. На деле крестьянство было по-средневековому суеверным и закрытым сообществом, подчинённым прихоти природы и не менее прихотливой власти, главным показателем которой есть способность применять силу. Чем внушительнее насильственный аппарат, тем прочнее крестьянин верует в незыблемость самодержавия и помещика. Когда же власть даёт слабину, крестьянской массой овладевает стихийный анархизм, высвобождающий веками накопившуюся обиду на чиновничий и барский произвол. Не удивительно, что в следствии государственной политики по утемнению большинства населения аграрной империи, его главной мечтой становится «чёрный передел», т.е. разделение всей земли между крестьянами на основе общинного владения.

Однако европеизированная элита живёт западными понятиями о праве, законности, собственности и вере. Ей чужд крестьянский мир, и она мечется между реакцией и революцией, попытками законсервировать status quo и желанием вырвать Россию из монгольщины. Эта двойственность окажется убийственной. Нерешительные реформы и последующие непредсказуемые контрреформы раскачают маятник бросающий общество из одной крайности в другую.

Следующим кирпичиком детонирующего устройства станет интеллигенция, давшая идеологическую форму нарождающемуся бунту, воспитавшая ненависть к компромиссам и убеждённая, что для того, чтобы изменить хоть что-то, следует изменить всё. Заражённые материализмом, утилитаризмом и позитивизмом русские интеллектуалы стали катализатором русской революции, давая ей и плодородную почву, и руки её возделывавшие. И, в отличие от Запада, русской монархии было нечего противопоставить радикализации самой влиятельной в обществе социальной группе. Величайшая духовная сила, к которой обращались западные мыслители в борьбе с нигилизмом, в России была похоронена уже как два века назад. Государство убило Бога, не оставив охранительным силам ничего, кроме административного ресурса, как оказалось, не способного удержать стомиллионную страну от падения в бездну.

Философские извращения русской интеллигенции и общее безверие в космический порядок не могли не привести к катастрофе. Низвергнув институты царской России, по праву революции оказавшиеся у власти либералы не смогли создать ничего, что бы смогло зацементировать основы общества, свободного от Левиафана. Как и любая другая умеренность проигрывает радикализму, русские либералы проиграли контрреволюции большевизма. Большевики, как истинные социалисты-интернационалисты, в стремлении к «общему благу» уничтожали старый мир, не жалея русской крови, да и крови вообще, следуя марксовскому постулату: «Насилие – повивальная бабка каждого старого общества, беременного новым». Однако вместо обещанных большевистской пропагандой свободы, равенства, братства, земли и мира русские получили Гражданскую войну, перманентный голод, национализацию всего заработанного тяжёлым трудом многих поколений, новое крепостное право колхозного типа и гнилой барак под бдительным надзором советской элиты − номенклатуры. Принцип «Взять всё, да поделить» показал свою недолговечность − чтобы что-то «справедливо» поделить, оказывается, нужно это что-то сначала произвести, а производить в условиях узаконенного социализмом грабежа ни одному здравомыслящему человеку не взбредёт. В строительстве своего нового-старого режима большевики не ограничивали себя гуманизмом или другими буржуазными предрассудками. В их мировоззрении цель оправдывает средства.   

Свобода, ради которой было столько принесено в жертву, которая делает человека человеком, оказалась ненужной в стране пролетариата. Свободный человек не станет лизоблюдничать перед чекистами. Это Ленин, Троцкий и Ко отлично понимали. Чтобы удержать русский народ в повиновении, большевики устроили террор, лишили его свободы выбора и заточили в кандалы коллективизма. С самого рождения твоя судьба была продиктована свыше: папа с мамой были неблагонадёжными, контрой, профессурой, интеллигенцией – рубить тайгу на холоде без еды и воды; вышел из семьи «верных» друзей партии – добро пожаловать в комсомол, лучшие университеты страны и партийную карьеру; не повезло родиться ни там, ни сям – сиди в своём Урюпинске, да помалкивай, партия за тебя всё решила. На место самодержавия царей пришло самодержавие большевиков.

Вне свободы своё предназначение теряет разум, ведь невозможно заставить человека думать под дулом пистолета. Так в костёр мировой революции был брошен балласт самых талантливых, активных и одарённых предпринимателей и непролетарской интеллигенции («пролетарской», несмотря на все сворованные на Западе научные открытия, вырастить так и не смогли). Ум и гений заменили личные связи, кумовство и подлость.

Не только свободу и разум загубили 70 лет диктатуры партии. Отчуждая человека от результатов своего труда, возвысив немое подчинение и наказав инициативу, большевики подорвали внутреннее чувство ответственности. С ответственностью неразрывно связано чувство земли – то, что так отчаянно пытались найти наши родители, вгрызаясь зубами в кусок земли, именуемый «дача». Когда-то русский крестьянин знал, что вся его жизнь потом и кровью связана с землёй, на которой веками работали его предки, а после него на этой же земле будут работать его дети. То же самое касается и обывателя города, чьими предками были ремесленники, купцы, священники, веками создававшие уникальный дух города и его внешний облик. Каждый чувствовал свою сопричастность к прошлому и будущему того места, где он родился и вырос. Но глубокие чувства к своему краю не состыковывались с целями коммунистического интернационала. Спасаясь от искусственно организованного коммунистами голода и отсутствия жизненных перспектив в коллективизированной деревне, крестьяне бежали в город. Лучших представителей городской среды чекисты насильно сослали в пустоши, где изнурительный труд и жестокость надзирателей должны были стереть остатки человеческого, создать озверевшее, т.е. лишённое свободы выбора и мысли, подобие человека − Homo Soveticus. Так из нас сделали Иванов своего родства не помнящих. Именно отсюда вываленный на каждом углу мусор, небрежное отношение к природе, к окружающим, к самому себе. Русская идентичность, насильно оторванная от своих корней, растворяется среди безликой толпы, осуждающей даже малейшую попытку вырваться из коммунального ада.

Можно было бы ещё долго продолжать список тех неизгладимых увечий, которые оставил на теле русской цивилизации коммунизм. Многие из этих ран до сих пор свежи и мучают нас общественными болями, а унаследованная от госаппарата номенклатура, перемешавшись с уличными бандитами, продолжает грабить нашу страну.

Словно чересполосица, наша политическая, социокультурная идентичность разделена и разорвана. От отчуждённости индивидов атомизируется общество, чем пользуется государство, грабящее и сталкивающее нас друг с другом за объекты с барского стола. По сравнению с «элитой» Мы оказались дезорганизованными и дезориентированными в мире, где никому нет до нас дела. Помощи ждать неоткуда, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И единственный способ разорвать порочный круг, русскую матрицу – взять на себя смелость принять императив истинной добродетели, в основании которой лежит право человека самого решать, как ему распоряжаться своей жизнью. Пора оставить русского человека в покое.

Некрополис, 31-го июля 2020 г.