Сказ о дюжине смертей
Когда я учился в универе, одногруппница порекомендовала мне роман Тима О’Брайана «На лесном озере». Я даже не стал записывать, потому что девушка была откровенно тупой селухой и её мнение для меня ничего не значило. Но в тот же день у меня случился «эффект Баадер-Майнхофа» – когда то, о чём впервые узнаёшь, после начинает попадаться везде (наш мозг просто акцентирует внимание на недавно полученной инфе). Так вот, я случайно выцепил взглядом корешок того романа на полке дома у своей подруги и решил, что если звёзды так сошлись, я прочту хотя бы начало. Вечером я открыл книгу и уже на второй странице испытал давно забытое ощущение реального кайфа от чтения взапой – я не водил глазами по строчкам, а прямо летел по охеренному сюжету, не слишком напряжённому, но постоянно интригующему. В итоге спать я лёг под утро, как при хорошем сериале, обещая себе каждый раз, что сейчас «ещё одну главу и спать». А через пару дней уже дочитал.
Атмосфера в книге О’Брайана важна не меньше сюжета. Суровый канадский север, дикий край, живописные пейзажи густых лесов, изрезанных неимоверным лабиринтом озёр и проток между ними. Как же круто это усиливало действия детективной истории.
С того времени «северная тема» стала для меня особо притягательной. «Девушка с татуировкой дракона», сериал «Фортитьюд» – произведения такие же по духу, но описывающие Скандинавию, также идеально закатывали.
Поиски новых классных произведений на любимую тему привели меня к сюжетам отнюдь не вымышленным, даже более жутким и интригующим, чем в книгах и кино. Почти в каждом уголке мира были свои странные и страшные преступления, чьи обстоятельства будоражат воображение и щекочут нервишки. Скандинавские криминальные трагедии, как водится, идеально дополнены глухой дикой природой, что делает их по-литературному атмосферными.
ХХ век в своих жутчайших событиях не втянул европейский север так, как некоторые другие части мира. Сильнее всех досталось Финляндии, получившей в начале века независимость от Российской империи, перенёсшей и переварившей революцию, стоически защищавшейся от СССР во время Зимней войны, и позже нанёсшей русским сомнительный реванш во составе гитлеровской коалиции. Швеция, наевшаяся бурной внешней политики за предыдущие столетия, неизменно занимала нейтральную позицию, но симпатизировала нацистам.
Дании и Норвегии несколько досталось во время нацистской оккупации, но по сравнению с другими участниками мировой бойни они отделались «парой царапин». Вторая половина столетия для всех скандинавских государств проходила под звездой спокойствия, более-менее мудрой внутренней и изоляционистской внешней политики. Казалось бы, ничто не может поколебать размеренную провинциальную жизнь на лоне живописной природы. Но с начала 1950-х именно в декорациях идеальной природы происходит череда мрачных убийств.
В мае 1953 года тихую провинциальную глушь Финляндии, общину Исойоки потрясло жуткое происшествие – исчезновение семнадцатилетней девушки Кюлликки Саари. Застенчивая набожная дочь бедного фермера, Кюлликки трудилась в церковной канцелярии, чтобы хоть как-то поддержать семью, а в редкое свободное время посещала религиозные молодёжные собрания. По пути с одного из них она рассталась на развилке лесных дорог со своей подругой. Хотя было довольно поздно, спутницы не опасались расстаться: поздней весной и летом в Финляндии белые ночи, поэтому гуще вечерних сумерек не темнеет, да и пути, кажущиеся новичку страшными дорогами через чащу и болота, были для местных исхожены и отлично известны.
О том, что с Кюлликки случилась беда, стало ясно лишь наутро, когда она не явилась на работу. Родители девушки полагали, что она заночевала у подруги, как она делала не раз, задерживаясь допоздна на собраниях, а потому не волновались об её отсутствии вечером.
Поиски начались сразу же, силами местных жителей и нескольких провинциальных полицейских, которые толком ничего не смогли организовать, вдобавок, начались проливные дожди, поэтому не удивительно, что Кюлликки Саари не нашли.
В середине лета, когда тысячи финнов по всей стране выходят на главный национальный промысел – сбор лесных ягод, две местных жительницы, шаря по зарослям морошки, нашли на болоте велосипед исчезнувшей со скрученными ниппелями на шинах. Можно было бы предположить, что велик стало видно, потому что после долгого отсутствия дождей упал уровень воды в болотах, но вот рама была в идеальном состоянии, как будто велосипед кто-то намеренно подбросил.
В начале осени грибник нашёл в том же районе ещё более зловещую улику – ботинок Кюлликки с полуоторванной подошвой, внутри которого лежал свёрнутый в кляп шарфик и пара чёрных мужских носков, туго связанных шнурком.
11 октября местный охотник высматривал дичь на болотах и вдруг ему на глаза попалась еловая ветка, воткнутая в торфяную полянку. Вытащив лапник, он обнаружил, что конец его заточен (как позже установит эксперт – левшой). Очевидно, кто-то сделал метку чего-то. Мужчина аккуратно стал подкапывать торф и, откинув первый же пласт, впал в оцепенение: под покровом лежал разлагающийся и невероятно обезображенный труп девушки.
Прибывшая криминальная полиция во главе со следователем Акселем Скогманом, ведшим дело, установила, что девушку убили в середине мая (то есть, когда она исчезла), разбив ей череп тупым предметом. На момент обнаружения вокруг головы жертвы было обёрнуто её же бежевое пальто, а снизу она была полностью голой.
Общественность Финляндии была невероятно взбудоражена трагедией и разгневанно требовала от незадачливой провинциальной полиции поимки убийцы. За годы следствие проработало более трёхсот версий и подозреваемых.
Сначала был заподозрен босс Кюлликки – местный приходской викарий, который в своё время был уличён в домогательствах к несовершеннолетним, но следствие доподлинно установило его алиби. Затем стали подозревать хозяина местного магазина и всем известного в округе контрабандиста, работавшего когда-то в полиции. Он привлёк внимание тем, что ездил на кремовом «Форде», а именно такую машину роковой ночью 17 мая видел подросток на той дороге. Однако авто бизнесмена в тот день стояло на подъёмнике без колёс в городском ремонте, да и сам он точно прибывал в другом месте. Следующим внимание привлёк местный придурковатый малый, работавший землекопом и живший в километре от места убийства. При допросе у него случился психический срыв и его направили на лечение, хотя следствие быстро потеряло к нему интерес, ибо кроме косвенных пары улик на него ничего не было. Много позже были версии с сумасшедшим эротоманом-хиппи, называвшим Кюлликки «своей невестой» и расхаживавшим по свидетельствам очевидцев в вечер убийства с мешком и ружьем, а также говорили о некой компании с музыкантом на чёрной машине, которые, якобы, сбили девушку…
Команда Акселя Скогмана показала жалкий уровень подготовки, хотя следователь не раз сетовал на специфичные нравы местных: община, построенная на тесных соседских связях между хуторами, не желала, чтобы кто-то вторгался в её дела, люди не отличались словоохотливостью, а стоило воззвать к жёсткой необходимости, пеняли на чужаков, туристов, словом, кого угодно, кроме «своих». Особенно явственно это ощущалось после того, как всплыла нелицеприятная правда о церковном викарии. Хоть в Финляндии нет срока давности убийств, расследование велось уже чисто формально, полиция буквально расписалась в своём бессилии.
Прошло более двух лет. В городке Кеми на границе Финляндии и Швеции убили Элли Иммон. Преступление выглядело максимально бытовым: на дискотеке молодуха закружилась в танцах с выразительным блондином, которого никто из знакомых девушки до этого в крошечном селении, где все у всех на виду, никогда не видел. Внезапно у пары возникла ссора и взбешённый парень покинул клуб. Элли не придала этому значения и через некоторое время, попрощавшись с друзьями, пошла домой. В 30 метрах от родного порога на девушку сзади напал неизвестный и ударил с полдюжины раз в спину и шею. Так как Элли жила на самой околице, в поздний час ей некому было помочь и она истекла кровью. Утром её обнаружила местная детвора. Следователям не удалось установить даже примерный круг обвиняемых – в деревне все смотрят за всеми, у всех было железное алиби…
С 1958 до 1960 года уже по Швеции прокатилась волна убийств молодых девушек. Все преступления имели, как говорится, характерный «почерк»: убийца душил и бил тупым предметом по голове, забирал наручные часы и одну туфлю или ботинок. Все девушки за день до смерти отмечались в компании незнакомого никому блондина на машине. Однако молодой возраст и сомнительное социальное положение жертв не привлекло к этим эпизодам такого же пристального внимания, как к убийству благообразной Кюлликки Саари.
1959 год также отметился страшными событиями. Одно из них вошло в историю как Убийство у костра. Подруги Эйне Нююссёнен и Риита Пакканен из города Ювяскюля (Центральная Финляндия) взяли отпуск и отправились в двухнедельное велосипедное турне, с целью посетить гору Укко-Коли, славящуюся неповторимыми видами. Памятуя о загадочном убийстве Кюлликки Саари, родители дали девушкам наказ быть постоянно на связи, что они исправно делали, отправляя из каждого почтового отделения на их пути короткие телеграммы домой. 27 июля пришла последняя.
3 августа у Рииты кончался отпуск, но на работе она не появилась. Родители, уже изнывавшие без посланий, подали заявление в полицию, где им поначалу ответили в лучших традициях российского МВД: «Чё вы хотите? Молодые, загуляли, с парнями где-нить, чё раньше времени разводить истерики, вот как убьют, тогда и приходите». Однако родители девушек отказались идти на поводу ленивых ментов. Путь Эйн и Рииты довольно легко восстановили по телеграммам. Свидетели видели туристок с великами и палатками на берегу озера Вааранселка.
Полиции не хватало ни финансирования, ни сотрудников, поэтому к поискам приступили только через две (!) недели. Подключили как местных жителей, так и военных. Окрестности озера тщательно (хоть и не слишком профессионально) прочёсывались, и утром 21 августа солдатики наткнулись на знакомую нам «чёрную метку» – воткнутая небольшой холмик еловая ветка, заточенная снизу (как позже установит эксперт – левшой). Под комьями земли были найдены тела Эйн с ножевыми ранениями и Рииты, погибшей от размозжения головы тупым тяжёлым предметом. Вскоре в той же местности были обнаружены палатка и личные вещи девушек, прикопанные все в разных местах. Но нигде не было велосипедов. Памятуя о трагедии Кюлликки Саари, следователи предположили, что их утопили. В подтверждение было проверено дно озера Вааранселка – на наибольшей глубине водолазы обнаружили байки, как и в трагедии 1953 года, с вырванными ниппелями и сдутыми шинами. Лодку злоумышленник взял из сарая неподалёку на берегу, более того, он явно знал, где находится самая глубокая точка озера, то есть, возможно, приходится иметь дело с местным жителем.
Угадайте, кому власти поручили расследование убийства Эйн и Рииты? Да, браво – Акселю Скогману, тому самому горемыке дела об изуродованном трупе Саари! Он страшно переживает, на него оказывается колоссальное давление начальства и общественности, но тут ему «улыбнулась фортуна». Очевидцы вспоминают, что за молодыми туристками на танцах в ближайшей деревушке наблюдал из-за деревьев странный молодой мужчина на синем велосипеде. Чуть позже местные селяне вспомнили, что этот же парень на очень плохом финском спрашивал их, не видели ли они, куда поехали девушки.
Подозреваемого нашли быстро. 36-летний уголовник Рунар Холмстрём выглядит идеальным кандидатом – ругается, истерит, кусает полицейского при задержании, при нём находят сумку с женским бельём и ножом. Позже выяснится, что мужик болен шизофренией. Следователь Скогман и прокуратура, ничтоже сумняшеся, вешает двойное убийство на Холмстрёма без экспертизы ножа и нижнего белья, и без учёта того, что Рунар – правша.
Правда, в суде все доказательства следствия кажутся хлипкими, обвиняемый плачет и жалуется, что его оговорили, безуспешно пытается отравиться. Постепенно мнение общественности склоняется на его сторону, но в итоге всё заканчивается печально: Холмстрём повесился в тюрьме. Но следствие это нисколько не смущает; Аксель Скогман и государственные власти через СМИ представляют преступление раскрытым.
Пока идёт судебный процесс по делу об Убийстве у костра, случается новая трагедия – бойня у озера Бодом. Две молодые пары – Ирмели Бьорклунг, Анья Мяки и их ухажёры Сеппо Бойсман и Нильс Густафсон – устраивают пикник с палатками и удочками на берегу курортного озера в 20 минутах езды от Хельсинки. Приехав на двух мотоциклах, ребята купили в торговом павильоне Карла Гулльстрёма лимонад. По правде, пацаны очень рассчитывали, что им перепадёт: затарились алкашкой и страшно дефицитными в то время контрабандными резинками. Но юные леди крутят носами, идут в отказ уже от спиртного… Короче, все чуток подурачились, пожгли костёр и в половину одиннадцатого завалились спать. Сумерки белых ночей рассеивались около 3 ночи. Именно в это время Сеппо и Нильс проснулись и пошли рыбачить. Ничего не поймав, они вернулись через час, слегка закусили и завалились спать.
Около шести утра неподалёку от палатки ребят проходили два паренька-юнната, следивших за гнездом зябликов. Они видят среди деревьев палатку и неторопливо идущего от неё к озеру светловолосого мужчину. Приняв его за туриста, что только проснулся и спешит умыться, они с минуту поразглядывали припаркованные мотоциклы и ушли. Палатка цела, не было никаких следов борьбы и чего-то подозрительного.
В 11 утра маленький сын местного плотника спешит к озеру купаться и по пути застаёт на поляне настоящий ад. Картина беззаботного летнего утра, пышного леса, в просветы которого виднеется голубая гладь озера Бодом, смелась жутким видом изрезанной, пропитавшейся кровью палатки. По форме можно понять, что в ней лежит три тела. Ещё один человек с окровавленной головой и без обуви еле стонет в метре от месива.
В полдень место происшествия уже оцеплено. В совершенно располосованной палатке, как в мешке, лежат изуродованные тела Сеппо и девушек. Одна из них – Ирмели – с отрезанной многочисленными ударами ножа головой и разбитым до неузнаваемости лицом. Чуть живого Нильса Густафсона срочно увозит скорая.
При прочёсывание местности нашлась обувь, принадлежавшая Сеппо Бойсману и выжившему Нильсу Густафсону. Зачем нужно было воровать обувь, чтобы затем неуклюже спрятать? – всё больше походило на попытку запутать следствие.
Пострадавший подросток довольно скоро приходит в себя. Врачи диагностируют ему сотрясение мозга и трещину в нижней челюсти. Сам подросток говорит, что ничего не помнит с момента возвращения в палатку после рыбалки. У следователей возникает всё больше подозрений против молодого человека: травмы других ребят чудовищны и даже малая часть из них достаточна для смерти, а Нильсу просто пару раз врезали по морде. Все жертвы в палатке, живой наружи.
Было решено допросить Густафсона под гипнозом. За исключением некоторых подробностей полицейские услышали всё то же самое – лишь смутные воспоминания, образ человека средних лет и среднего роста с красными щеками, морщинистым лбом, зачёсанными назад светлыми волосами. Не правда ли, похоже на описание мужчины у палатки, которого встретили мальчишки-орнитологи? Один человек с такой внешностью был допрошен полицией, но смог убедить их в своём алиби.
Среди подозреваемых в первую очередь оказался продавец и владелец торгового павильона, где дети покупали лимонад, – Карл Гулльстрём. Мужик был по-плохому не в себе: ненавидел приезжающих на отдых, а оттого хамил и ругался с ними; по ночам подкарауливал туристов и закидывал их камнями, иногда натравливал собак на прохожих. Однако обыски дома и на участке Гулльстрёма не дали никаких результатов, деталей происшествия он не знал и путался в них. В 1969 году при довольно загадочных обстоятельствах торговец утонет в озере Бодом. Перед смертью в порывах психопатии он не раз будет признаваться в убийстве детей, но на то и расстройство психики, чтобы путать сознание людей.
Далее следственная группа нашла и допросила оборванного пьянчужку-плотника, которого утром видели в окровавленной одежде. Но выяснилось, что кровь принадлежала корове.
Помимо этих двух версий велись поиски таинственного велосипедиста-левши, у которого, вроде как, видели сумки погибших, а позже следствие прорабатывало показания уголовника (но, к сожалению, тот просто решил сорвать хайпа).
Призраки страшных убийств на лоне дикой природы в следующий раз замаячат в далёком 1984 году, когда на берегу шведского озера Аппоявре смерть, удивительно похожая на Бодомскую трагедию, найдёт семью Стегехусов из Нидерландов. Переживая кризис среднего возраста на фоне бездетности, супруги Джанни и Маринус, поедут путешествовать по Швеции, чтобы вдохнуть новую жизнь в увядающие чувства. Их убьют ночью, спящих в палатке, изрезав огромным ножом. И опять, как и раньше, с места преступления пропали некоторые вещи: магнитола из их машины, цепочка, дневник путешествия, женская сумочка – которые позже будут найдены хаотично и странно спрятанными неподалёку от бойни.
Круг подозреваемых здесь был в целом таким же по составу, как и в Финляндии – местные оборванцы и невнятные людишки, ни на одного из которых не набралось больше двух косвенных улик. Власти обвинили в расправе знаменитого шведского маньяка Томаса Квика, но даже он позже будет оправдан, так как полностью запутается в показаниях, что выдаст его знакомство с делом только по газетным статьям.
Все описанные выше трагедии так и подмывает объединить в одно расследование, посмотреть, что общего можно найти между ними. Некоторые детали и так очевидны, но, вполне вероятно, некоторые моменты остались незамеченными или им не было придано достаточного внимания.
Одним из самых важных звеньев цепочки трагедий возможно является крайне одиозная фигура немецкого иммигранта Ханса Ассмана, о котором мы расскажем в отдельной статье. Следы деятельности этого странного больного человека мелькают то там, то тут, но неизменно в каждом деле.
Природа манит человека в свои объятия, усыпляет его внимание и осмотрительность ночами, что похожи на день, видами, как на открытках, поначалу дружелюбными и аккуратными людьми. Однако, согласно протестантскому учению, находящему свои корни в том числе в нордической мифологии, природа – это мистическое, опасное пространство. Кто знает, какие Змеи водились в Эдемских садах Скандинавии? Каждое кровавое преступление – своего рода знак людям, слово на чужом, но понятном языке о сущности человека, его тайной и жуткой подоплёке. И слово это вложено в уста вовсе не милосердного Бога.
