Шайтан
Казакия
Был теплый июльский день 1852 года. Амос Григорьев или просто Амоска, как его называли киргизы, ехал — сердитый — на свою пашню посмотреть на свои хлеба... Ему кто-то сообщил, что его «загон» потравили. С опущенной головой, свесив ноги с телеги, не обращая внимания на окружающих и постегивая время от времени коня, ехал он дорогой к озеру, которое ему было хорошо знакомо. Неподалеку от этого озера был его «загон», и ежегодно он здесь, в озере, в свободное от работы время купался, ловил рыбу, охотился на гусей и уток. Посредине озера рос высокий и густой камыш; в этом месте глубина воды была по пояс. Амоска считался среди казаков хорошим пловцом и мог необыкновенно долго сидеть под водой. Бывало, нырял он с берега, свободно проходил по дну озера в камыши, высовывал голову и самодовольно улыбался...
Размышляя о своих делах, Амоска приближался к озеру, как вдруг навстречу ему показались два всадника, в которых он узнал киргиз, бывших общественных пастухов, занимающихся конокрадством. Киргизы эти были состоятельными: имели десятка по полтора лошадей и прочего скота. Ребята физически здоровые и смелые. Конокрадство у киргиз не только не считалось позорным ремеслом, но даже признавалось удалью... Амоску от такой встречи передернуло. Страшно было встретиться с этими полуразбойниками в глухой степи.
Поравнявшись с Амоской, киргизы остановили его словами:
— Стой, Амоска! Наша сейчас тебе будем кончай.
Ты, суска, зачем наша прошлый год муклашка давал?! Наша тебя убивать будем!
Амоска не на шутку испугался, а испугаться ему было из за чего...
Был он казаком Ольгинского поселка Оренбургского Войска, лет 25-ти, среднего роста, коренастый, добрый, как ребенок, но способный «за дело» избить любого человека. Воры и мошенники боялись его, как огня. Особенно киргизы... Если, бывало, захватит киргиз на месте преступления — за потравой, воровством и т. п., — обязательно жестоко побьет... А у киргиз — привычка травить посевы и покосы, т. к. привыкли они к воле. Кроме того, киргизы — любители кумыса... Всех жеребят вяжут на аркан, чтобы кобыл не сосали, потом кобылиц доят и из этого молока приготовляют кумыс... Привязывают не только своих, но и казачьих жеребят... Вот за такое дело этим киргизам от Амоски и попало. А тут встреча...
Вырвали у него киргизы возжи... А он, как на грех, из дому ничего с собой, кроме кнута, не взял, и защищаться одному против двух было не чем. Пришлось невольно покориться...
Сообразив, что ему грозит гибель, Амоска говорит киргизам:
— Знаком! Наш казачий закон такой: если кто легкую смерть дает своему врагу, тот греха будет иметь меньше. Вам все равно... Бог один, только вера разная... Дайте мне легкую смерть...
— А какой твоя надо легка смерть, гяур?
— Чтобы не было крови... Ну, можно удавить или утопить (он имел в виду последнее).
— Наша бара-бир, твоя умирай будет. Твоя сколько наша казакка (они себя тоже называют казаками) муклашка давал. Ты — суска, саускан арам-ульгур!...
Ну, ярар! Наша тебя вода бросай!
А Амоска только этого и ждал!
Киргизы начали кричать, ругаться, а один, разгорячившись, здорово дернул Амоску по спине своей камчей. После этого они потащили его к озеру, нашли камень, отвязали у лошади чумбур, привязали к одному концу камень и, стянув крепким узлом Амоскин пояс, столкнули его в воду .. Только пузырьки пошли по поверхности воды...
Постояли несколько минут киргизы, что-то побормотали между собою и ушли с полной уверенностью, что Амоска утонул. Потом сели на коней и ускакали в аул. А Амоскина лошадь побежала с пустой телегой домой.
Амоска же, когда его столкнули в воду, схватил в руки камень, пошел по дну озера (как донцы в Азове), пробрался в камыши, высунул рот, чтобы можно было дышать, и в таком положении держался несколько минут. А как только киргизы уехали, он быстро отвязал камень, вышел на берег, немного подсушился и пошел пешком домой.
Придя домой, застал он жену в волнении, ибо лошадь прискакала с пустой телегой... Все ведь могло случиться... Чтобы успокоить жену, Амоска пояснил, что, пока он смотрел хлеба, лошадь чего-то испугалась и убежала.
Амоска надеялся, что если киргизы узнают, что он жив, то приедут к нему и будут просить прощения. Киргизы в ауле молчали и ждали из поселка новостей. Спрашивали у приезжавших из Ольгинского казаков:
— Ну, аман-ман, знаком, какой ваша новость?
— Никакой новости у нас нет, все по старому, — отвечали казаки.
— Мужа быт, хто умирал? Мужа быть, хто про¬пал ваша поселка?
Этим они хотели узнать о смерти Амоски и о том, какое впечатление его смерть произвела в поселке.
Спокойные ответы казаков тревожили киргиз:
— Неужели этот шайтан Амоска жив? Как он мог вылезти живым из воды?
Киргизы очень суеверны. Они верят в какую-то колдовскую силу, которая может творить чудеса, и человека, обладающего такой силой, называют шайтаном.
И вот, чтобы выяснить все, поехали киргизы в поселок и решили отправиться прямо к дому Амоски, считая, что укрываться от Амоски, раз он жив, — бесполезно и даже вредно, ибо, если он жив, то он, конечно, — шайтан и, конечно, найдет их, куда бы они от него ни укрылись.
Подъехав к Амоскиному дому, киргизы в открытое окно крикнули:
— Амоска уйда-ма?
— Дома... Что надо? — послышался голос Амоски.
— Уй-бай! — завопили киргизы.
— Амоска уйда-ма? — повторил киргиз, не веря своим ушам.
— Ну, дома! — уже сердито крикнул Амоска.
— Уй-бай! Уй-баяй! — в испуге восклицали киргизы.
Потом стали что-то бормотать между собой, часто повторяя слово «шайтан», сошли с коней, привязали их у столбов и зашли в дом.
Амоска сидел на кровати, свесив ноги и самодовольно улыбаясь.
— Зачем пожаловали? Опять легкую смерть давать? Что вам нужно здесь? Говорите! — строго обратился он к киргизам. А те, как по команде, оба упали на колени и, отвешивая поклоны, стали его просить:
— Амоска! Ты наш атай. Будем мы твоя сынка, будем!... Чего хочу, делай: огонь посылай, — огонь пойдем; вода посылай, — вода пойдем... Только, пожалуста, наша убивай не надо... Наша тогда дурак был, нехорошо наша делал... Сердиться не надо... Наша тебе подарить будем, угощай будем!
— Никуда я вас посылать не буду, — благодушно ответил Амоска, а потом, после долгого размышления, добавил:
— Через трое суток приведите мне каждый по три хороших лошади... за то, что вы меня хотели утопить в озере... Не приведете, — я вас найду и накажу своим судом!
Киргизы уехали, а на третий день во двор Амоски забежали шесть резвых лошадей... Расписки о передаче лошадей в собственность казака Амоса Григорьева были засвидетельствованы у атамана поселка...
Только спустя полгода в поселке узнали, почему разбогател Амоска... Киргизы же с тех пор стали бояться всех казаков, ибо они были уверены, что и все казаки, подобно Амоске, ведут дружбу с шайтаном...
______________________
Суска - свинья.
Муклашка - бил, колотил.
Бара-бир - все равно.
Арам-ульгур - хорек вонючий.
Яран - хорошо.
Уйда-ма - дома.
Уй-бай - возглас испуга.
Атай - отец,
Казак И. С. Константинов.
Харбин, 1933 год.