Сеть, которой не было: история French Connection и геополитика наркотрафика

Гибель наркобарона

Когда 16 декабря 1943 года отряд французского Сопротивления подорвал поезд с немецкими офицерами, повстанцы едва ли догадывались, что в одном из вагонов ехал величайший из крёстных отцов корсиканской мафии, коллаборационист Поль Карбон. Карбон построил преступную империю на проституции, контрабанде пармезана и наркотрафике. Всего этого он достиг при полной поддержке правительства Виши – стартовый капитал мафиози и его напарникам был предоставлен французским Гестапо. От взрыва поезд сошёл с рельс. Карбону оторвало обе ноги. От помощи спасателей смертельно раненый мафиози отказался.

«Со мной уже покончено. Спасайте тех, кого ещё можно спасти», — процедил умирающий Карбон и попросил сигарету.

Умирающий преступник знал, что его империя в полном порядке. Десятки его помощников уже успешно покинули Францию. Словно грибница, не имеющая центральной точки уязвимости, French Connection (Французская Сеть или Французский Транзит) быстро восстанавливалась после ликвидации её активных деятелей. На протяжении своей полувековой истории, примерно с 1935 по 1985 годы, Френч Коннекшн успешно имитировала вертикальное иерархическое устройство. В реальности же эта организация основывалась на сложной децентрализованной схеме, функционирующей посредством инструментов кланов.

Опираясь на поддержку французских политиков, как в Компартии, так и среди голлистов, Френч Коннекшн распространила своё влияние на несколько материков. Расселившись по городам Канады, Гватемалы, Колумбии, Таиланда, Турции и США, бывшие французские коллаборационисты помогали принимать и обрабатывать опиум. Оттуда наркотики пересылали в Нью-Йорк, жители которого радовали наркодельцов стабильным спросом.

После массовых зачисток конца 70-х, спланированных совместно Никсоном и Помпиду, Френч Коннекшн растворилась. Но однозначно сказать, исчезла ли она, или просто трансформировалась во что-то иное – невозможно. История Френч Коннекшн — это история о вечном ускользании.

Наркоризома

До 2012 года историки, занимающиеся связью мафии и французской политики, считали, что Френч Коннекшн была организована вертикально, а главная база её находилась в Марселе. В 30-е годы порт этого французского города облюбовали сирийские и ливанские контрабандисты. Благодаря знанию французского языка и постколониальным связям они без труда доставляли в Марсель необходимое для синтеза героина сырьё. Около 9% опиума, выращиваемого в медицинских целях в Турции и в долине Бекаа в Ливане, грузили в контейнеры и отправляли кораблями и грузовыми самолётами в Марсель, Неаполь, Милан, Палермо и Рим.

В Марселе действовала система так называемых «летучих лабораторий», которые было легко сворачивать и быстро переносить в новое, ещё не засвеченное место. В этих лабораториях сырой опиум перерабатывали в героин. На американский континент героин попадал через франкофонную диаспору в Канаде (Монреаль, Торонто) и в Мексике (Мехико).

Со временем возможность подключиться к Французской Сети появилась и у коррумпированных чиновников из Штатов и Южной Америки. Так, посол Гватемалы в Бенилюксе (политическом и таможенно-экономическом союзе Бельгии, Нидерландов и Люксембурга) регулярно перевозил героин в своём дипломатическом чемодане. Самым распространённым способом транспортировки был Citroën DS — героин прятали под обшивку компактного автомобиля.

Контрабандисты чаще всего передвигались парочками, под видом свадебного путешествия. Сперва «молодожёны» достигали берегов Барселоны или Аликанте. Затем из Испании они садились на корабль и плыли до города Веракрус, что в Мексике. У берегов Америки товар распределяли между двадцатью восемью семьями Коза Ностры (легендарной сицилийской преступной организации – прим. ред.), каждая из которых держала свой район в одном из крупных городов США.

Сегодня, благодаря доступу к архивам французской и американской полиции и Бюро по наркотикам и опасным лекарствам (Bureau of Narcotics and Dangerous Drugs, BNDD), историки сходятся на мысли, что само понятие «Френч Коннекшн» является упрощением, искусственно создающим иллюзию единой вертикально устроенной централизованной системы. Термин «Френч Коннекшн» появился лишь в 1969 году, когда журналист Робин Мур выпустил книгу La French Connection: A True Account of Cops, Narcotics and International Conspiracy. В 1971 году термин входит в массовую культуру благодаря известному триллеру режиссёра Уильяма Фридкина (в российском прокате фильм вышел под названием «Французский связной» – прим. ред.). Термин «Френч коннекшн» сбивает с толку и на долгие годы делает именно Францию главной виновницей мировой эпидемии героиновой зависимости.

«Франция является источником более 75% героина, потребляемого наркоманами», — заявил Эндрю Тартаглино, директор американского BNDD.

Волна франкофобии, охватившая США в конце 60-х-начале 70-х, отразилась как минимум в серии пикетов. Например, 25 июня 1970 года демонстранты пришли к посольству Франции в Нью-Йорке с плакатами: «Франция производит героин», «Героин убивает», «Наркотики привозят из Франции».

Особая форма доверия

Термин «Френч Коннекшн», популяризованный массовой культурой и СМИ начала 70-х по обе стороны Атлантики, придаёт искусственное единство феномену гораздо более сложному и подвижному. Френч Коннекшн оказалась не сущностью или организацией, а сложно устроенным алгоритмом, который успешно координировал взаимодействие десятка «семей», имеющих свои локальные интересы.

«Крёстные отцы» — уже известный нам Карбон и его напарник, итальянский иммигрант Франсуа Спирито, а позже братья-корсиканцы Антуан и Бартелеми Герини (второе поколение Френч Коннекшн) – выполняли только координирующую функцию. Они следили за сохранением более-менее уравновешенных отношений между кланами. Также известно о самых влиятельных ячейках — Доминико Вентури и Марселя Франсичи, Шарля Мариньяни по прозвищу Лоло, ячейке Жозефа Патрицци и Поля Мондолони. При этом наркотрафик был лишь одним из слоёв этой луковицы. Подобно современному даркнету, Френч Коннекшн могла достать всё — от запрещённого в 30-е пармезана (в знак протеста режиму Муссолини) до женщин, технического оборудования, алкоголя и медицинских препаратов.

Единого командного центра марсельская организация не имела, ведь централизованную структуру было бы гораздо легче разоблачить. Все держалось на неформальных контактах — встречах в барах, знакомствах в тюрьме, слухах. Кроме того, плотное сотрудничество разных ячеек (корсиканцев, итальянцев, сицилийцев, итало-американцев) было завязано на общности механизмов теневой экономики: принципах авторитета, престижа, вендетты, близости языков и культур.

Например, именно через свою корсиканскую жену и её связи знаменитый ливанский наркоторговец Сами Эль Кхури вписался во Френч Коннекшн в 1960-х. Сотрудничество международных ячеек было ситуативным: если что-то и удерживало звенья цепи вместе, так это общая заинтересованность в том, чтобы быстро и успешно провернуть аферу, и, как следствие, это рождало особенную форму «доверия».

«Когда ты покупаешь гашиш, например, ты можешь заплатить за четверть или за половину, и если вдруг у тебя отнимут товар, ты должен будешь выплатить оставшуюся сумму позже, как будто бы ты взял кредит. Доверие — это основа, это так, и не только в нашей среде. В начале 1980-х годов килограмм стоил недорого, от силы 150 евро. За пять тонн гашиша, например, мы платили меньше половины. Потом мы придумали, как разнообразить доступ — 500 килограмм продавали одним путём, тонну другим, две тонны помещали в грузовики с фруктами, которые ехали в Марокко... Постепенно удавалось вернуть долг продавцу. И никакой пушки у виска! Это всё только в фильмах бывает. У нас было так — договариваешься об условиях и постепенно выплачиваешь, как кредит в банке. Если вдруг полиция или таможня что-то изымала — это только стимулировало деятельность, все закатывали рукава и говорили «ничего, разберёмся», — так описывал в 2015 году сложившиеся этические устои в интервью французскому журналу Inrocks 73-летний ветеран и один из лидеров второй волны Френч Коннекшн по имени Милу.

Под прикрытием правительства

Френч Коннекшн просуществовала относительно спокойно более 40 лет. Полиция активно устраивала облавы на мелких дилеров, а крупные узлы сети как правило оставались нетронутыми. «Крёстные отцы» марсельской наркомафии долгие годы умудрялись поддерживать выгодные связи с политиками. В 30-е годы люди Карбона и Спирито помогали кандидату-коммунисту (а позже коллаборационисту) Симону Сабиани на выборах в мэры, за что получили фактический иммунитет. Первое поколение Френч Коннекшн 30-х-40-х годов держалось на «силовых группах» (так называемых «службах порядка», фр. service d’ordre) — отрядах вооружённых молодцев, которые в том числе помогали разгонять демонстрации во время забастовки докеров в 1936 году.

Братья Антуан и Бартелеми Герини, представлявшие второе поколение Френч Коннекшн, активно пользовались покровительством мэра Марселя, социалиста Гастона Дефферра. В отличие от Карбона и Спирито, сотрудничавших с коллаборационистским правительством Виши во время немецкой оккупации Франции, братья Герини — старые товарищи Дефферра по Сопротивлению. Активное участие в борьбе с коллаборационизмом и дружба с мэром создали братьям практически безупречный иммунитет и не раз спасали их от суда и арестов. Другой важный деятель Френч Коннекшн – Марсель Франсизи, которого журналисты прозвали «Мистер Героин», был в близких отношениях с Союзом демократов за Пятую Республику и поддерживал так называемую Службу Гражданского Действия – своеобразную центристскую милицию, дружину, осуществлявшую контроль за порядком на улицах Марселя.

Правоохранительные органы были более чем в курсе сотрудничества государства и наркомафии. В 1967 году совместными усилиями США и Франции была начата кампания по борьбе с Френч Коннекшн, и полицейские Франции обратились с анонимным письмом к первому директору ФБР Джону Эдгару Гуверу: «Мы, простые стражи порядка, которых принимают за марионеток, считаем, что пришло время уведомить наших управляющих о неприемлемой ситуации: бандиты всех мастей ставят себя наравне с политиками. Никто не имеет права к ним прикоснуться — и полиция, и правосудие, кажется, идут на поводу у пособников мафии».

Некоторые журналисты обвиняли правительство де Голля в том, что оно не брезговало финансировать работу секретных служб (а именно Службу внешней документации и контрразведки) на деньги, вырученные от наркоторговли. По другой легенде Френч Коннекшн оказалась одним из инструментов НАТО в Холодной войне: в рамках знаменитой операции «Гладио» ЦРУ закрыло глаза на наркотрафик в обмен на обещание братьев Герини контролировать работу коммунистических профсоюзов.

«Политики для нас — самое важное, особенно правые. Леваки никого почти не интересуют. Левые политики, за редким исключением, вообще никак не разбираются в крупном бандитизме, им нельзя доверять. Однако по правую сторону спектра сидят умные люди, с которыми можно договориться. Со всеми... кроме, пожалуй, папенькиных сыночков, которым не пришлось из кожи вон лезть, чтобы чего-то добиться, — рассказывает отставной наркоторговец Милу, — Если у нас есть дело и нам кто-то мешает, какой-нибудь министр нас выручает, помогает нам, но и мы тоже должны помочь ему разобраться с его проблемами. Такой обмен услугами дороже многих других, особенно когда всё происходит среди своих. И кто же ещё поможет политикам, если не мы? Если есть проблемы с терроризмом, с молодёжью с окраин в Африке, Франции, центральной Америке, кто справится лучше нас? Друзья-гангстеры моложе меня, которым сейчас 50-60 лет, теперь встречаются с депутатами, министрами, дружат со всеми самыми важными чиновниками региона и страны. Они никогда не попадались в тюрьму, слушали мои советы».

Однако администрация Марселя никак не защитила братьев Герини, вступивших на тот момент в насильственное противостояние с другими преступными группировками: в 1967 году Антуан был убит, а Бартелеми арестован (в 1982 году он скончался от рака). Контакты Франсизи («Мистера Героина») тоже не принесли никакой пользы — 15 января 1982 года его убили во время разборок при неясных обстоятельствах. Говорят, Франсизи тщетно пытался добиться помощи от министра внутренних дел. За несколько дней до гибели Франсизи звонил своему адвокату Рональду Дюма, но тот попросил секретаршу сказать, что его нет на месте.

Охота на муравьёв

До 1968 года наркомания во Франции не являлась политической и легальной проблемой. После Мая 68-го парадигма меняется: голлисты боятся последствий студенческих волнений и сопровождающей их смены ценностей, в том числе увлечения французской молодёжи психотропными веществами под влиянием движения битников.

Из известных граффити «Красного Мая» в архивы попало множество лозунгов с упоминанием психоделиков, например: «Употребляйте ЛСД — снимайте не только штаны, но и стереотипы», «Алкоголь убивает — принимайте ЛСД».

В 1970 году насчитывалось 1374 случая задержаний за употребление наркотиков, а в 1972 — уже 2766. Героиновые торчки составляли 37% от всех задержанных. Все это заставило правительство задуматься над реформой законодательства. В 1971 году президент Франции Жорж Помпиду призвал европейских соседей к прямому сотрудничеству в борьбе с наркоманией и заложил основу межправительственной «Группы Помпиду», которая сегодня входит в Совет Европы.

В то же время изменения происходят и на уровне международной политики — Ричард Никсон в своей знаменитой речи в июне 1971 года называет наркоманию «главным врагом американского народа». Он также посылает обращение к Помпиду, требуя немедленно начать принимать меры против наркоторговли. Под давлением США французская полиция запускает серию операций по нейтрализации Френч Коннекшн.

В начале 1972 года французская таможня обнаруживает на борту рыболовного судна «Каприз времени» (фр. Le Caprice des temps) 425 килограмм героина. В 1973 году французской полиции удаётся поймать Жана-Батиста Кроса, а также его коллег Жозефа Мари (по прозвищу Кудрявый Зе) и Этьена Моска. Они подготавливали перевозку товара на американский континент. Эти задержания положили конец отлаженной трансатлантической связи.

В 1973 году США добились от турецких властей полного запрета культивировать мак, но экономические последствия для страны были ужасны — более 100 000 человек, задействованных в выращивании мака, потеряли работу. С 1975 года Турция вновь легализовала маковую культуру, обещав жёстко её регламентировать.

В середине 1970-х американцы предоставляют в распоряжение французских властей так называемые «нюхачи» — грузовики, снабжённые специальными трубками, способными определять выхлопы уксусного ангидрида — главного побочного компонента, выделяющегося при производстве героина. Это позволило оперативно вычислить троих главных химиков группировки (Мариуса Пастра, Джо Сезари и братьев Лонг). Лаборатории в пригородах Марселя разгромили во время антинаркотических рейдов. Одна из них находилась в полукилометре от отдела по контролю за оборотом наркотиков.

Как показывают документальные кадры того времени, лаборатории практически не располагали профессиональным оборудованием — например, для взбалтывания смеси использовались дрели, приделанные к стульям, а готовый продукт промывался в тазах. Переход от серьёзного промышленного оборудования к самодельному связан с методичными гонениями на Френч Коннекшн и общим спадом объемов производства героина. Если в 1950-е-1960-е в США каждый месяц отправляли до 500 килограмм героина, то с 1974 года это количество снизилось до нескольких килограмм.

«С 1975 по 1979 героин, наш героин, Марсельеза, Роллс-Ройс среди героина, практически исчез с рынка. Только к 1978-1979 мне удалось наладить сбыт с сицилийцами, но размеры были уже не такие крупные, — вспоминает Милу, — Мы отправляли по 40-50 килограмм. Зато цена выросла раз в семь-десять. В Нью-Йорке или Майами килограмм героина тогда продавали за 130 000 евро, а то и за 160 000».

В годы кризиса Френч Коннекшн многие начинают заниматься подделкой денег, и, когда сырьё внезапно возвращается на рынок, члены сети не брезгуют платить за него поддельными купюрами. Это приводит к конфликтам между продавцами сырья и фальшивомонетчиками: за один 1978 год в уличных перестрелках в Марселе было убито 16 членов Френч Коннекшн.

Шелковый путь

Политика Франции и США в борьбе с Френч Коннекшн оказывает прямое влияние на организацию наркотрафика. Французский полицейский, опрошенный журналистом Кристианом Мейзе в 1981 году, вспоминает, что до того, как правительство уничтожило Френч Коннекшн, на черном рынке не было недостатка героина.

«На рынке всё время вертелось большое количество хмурого. Можно было говорить о структурированном рынке, построенном по принципу пирамиды, — с «муравьями» в основе и большими шишками сверху. Но франко-американское сотрудничество положило этому конец, — говорит сотрудник полиции, — За счёт того, что переработка опиума-сырца теперь на территории Франции невозможна, трафик окончательно перестраивается, становясь уделом так называемых «муравьёв». Он распыляется, распределяется, и контролировать его становится всё сложнее».

Френч Коннекшн перестраивается, её нити истончаются, но не исчезают. Оставшиеся в живых и на свободе преступники мигрируют на территории, где они ещё могут осуществлять свою деятельность: на Сицилию, чтобы служить итальянской мафии Каморры, в Юго-Восточную Азию, чтобы продолжать торговлю героином, в Южную Америку, чтобы инвестировать в кокаин. Некоторые спящие элементы остаются на месте, и международный трафик продолжается.

Полициям Франции и США не удаётся установить связь мелких барыг с крупными дилерами и поставщиками. Арестовывают «муравьёв» и челночников, которые часто ничего не знают о своей миссии. Главари и инвесторы, финансирующие эти сети, всё время ускользают от полицейских.

Из-за дефицита героина на рынке спрос переключается на заменители, в основном на аптечные препараты на базе опиатов. Уже через несколько месяцев после закрытия лабораторий по производству героина учащаются нападения на аптеки — в 1974 году насчитывают 710 случаев ограбления аптек, а в 1975 году — 773.

Государственные службы заявляют, что «удвоение показателя смертности после 1973 года является непредвиденным последствием борьбы с оборотом героина». Кажется очевидным, что рост смертности от наркотиков после 1974 года — прямое последствие хаотичного потребления наркоманами лекарственных препаратов, приобретенных нелегальным путём: через кражу рецептов, подделку рецептов или воровство препаратов. Битва с Френч Коннекшн оказалась напрасной — уничтожив предложение, власти разных стран не смогли побороть спрос.

Френч Коннекшн не исчезла. Марсельская система перешла в руки конкурирующих кланов Гаэтана Зампы и Франсиса Ванверберга по прозвищу «Бельгиец». Героин очищали в подпольных лабораториях в Палермо. Туда перебрались французские химики, например доктор Антуан Буске, которого арестовали в 1980 году.

Производство логическим образом переехало туда, где правовой режим был менее строг. Как только основная линия связи была переломлена, французские диаспоры в Южной Америке и Юго-Восточной Африке тут же были готовы встроиться в новый героиновый «шёлковый путь». Френч Коннекшн постепенно пересобралась в другом месте.

Средиземноморский маршрут больше не был основной мировой артерией героина. Новым источником опиума стали огромные маковые поля Золотого Треугольника (географическая зона в горах Мьянмы, Лаоса и Таиланда). Азиатские диаспоры, переехавшие в Амстердам и в Париж, стали снабжать Френч Коннекшн своими челночниками и мелкими дилерами из Китая, Малайзии и Таиланда. Транфсер компетенций и действующих лиц из Средиземноморья в Юго-Восточную Азию, произошел с опорой на связи, существовавшие ещё со времён колонизации.

Бесконечная история

История международного наркотрафика не состоит из последовательности автономных ячеек, у каждой из которых есть своя уникальная система производства и распространения продукции – эти различные системы наслаиваются друг на друга. Когда полицейское давление в одном месте усиливается, то некоторые участки сети ломаются, а другие – прорастают и укрепляются. И, глядя на то, как этот «антимир» постоянно перестраивается в ответ на атаки со стороны различных государств, можно только усомниться в эффективности стратегии «борьбы с наркотиками», которая превращается в бесконечный бег по кругу. В этом заключается один из главных парадоксов геополитики наркотрафика.

В 1971 году советник Белого дома по внутренним вопросам Вальтер Минник сказал: «Борьба с наркотиками — это как борьба с терроризмом. Это не та война, которую можно выиграть окончательно. Цель заключается в том, чтобы контролировать проблему».

Насколько у властей получается контролировать проблему — вопрос спорный. Криминальные сводки со всего мира говорят о том, что пока что войну с наркотиками не смогла выиграть ни одна страна.

5 июля 2016 года Дидье Филиппи, сын Гомера Филиппи, важного участника Френч Коннекшн, был приговорён к шести годам заключения за участие в организации трафика кокаина между Марселем и Сан-Тропе. Согласно решению суда, с 2013 по 2015 годы Дидье с напарниками сбыли 11 килограмм кокаина, получив с этого прибыль в размере более 100 000 евро. В деле, которое прокуроры окрестили делом «детей Френч Коннекшн», фигурировали 13 человек, в том числе Матьё Беджади-Зампа, сын известного «крёстного отца» Гаэтана Зампа. Матьё покончил с собой до конца следствия. По словам судьи, речь идёт об «очень хорошо организованной сети».