Сестры

Одно из самых мрачных в истории французской криминалистики расследований, названное по фамилии преступников "делом сестер Папин", началось вполне обыденным утром 3 февраля 1933 г. Не было еще семи часов утра когда молочник, развозивший свежие молоко и сливки, постучал в дверь трехэтажного дома, принадлежавшего Жозефине Ланселин, пожалуй, самой зажиточной жительнице небольшого городка Ле Ман в 150 километрах западнее Парижа.Дверь молочнику никто не открыл, что само по себе было довольно странно : его всегда ждали ранним утром и 3 февраля в этом отношении был самым обыденным днем. Молочник, подождав немного перед дверью, отправился дальше по улице, решив заглянуть к madame Ланселин на обратном пути. 

Примерно через 3/4 часа он проезжал в обратном направлении и снова постучал в знакомую дверь. Никто к нему не вышел и на этот раз. Озадаченный и встревоженный молочник обошел дом кругом и убедился, что черный ход также закрыт. Все это выглядело в высшей степени подозрительно : в доме проживали четыре женщины и они непременно должны были слышать его стук. 

Молочник пригласил соседей. Они-то и позвонили через десять минут в местный полицейский участок, сообщив о подозрительной тишине в доме madame Ланселин. 

Дальнейшее выглядело рутинной полицейской процедурой. Сначала появился патрульный наряд, который визуальным осмотром установил, что окна и двери не имеют видимых следов взлома, а затем к дому прибыли чины местного отделения уголовной полиции. К девяти часам утра наконец-то всем стало ясно, что дом действительно заперт изнутри, но почему никто из четырех жильцов не отпирает двери и не снимает телефонную трубку, представлялось все еще необъяснимым. Было решено пригласить плотника и взломать дверь черного хода. 

В начале десятого плотник закончил работу и полицейские проникли в дом. 

Сразу же стало ясно, что в доме madame Ланселин произошло преступление. В коридоре первого этажа, на пороге в кухню, было обнаружено тело дочери хозяйки - Женевьевы Ланселин - с тяжелыми повреждениями головы, сплошь залитое кровью. Многочисленные кровавые следы на полу, мебели и деталях интерьера не оставляли сомнений в том, что на первом этаже разыгралась чудовищная в своей жестокости драма. Этажом выше, в собственной спальне, полицейские нашли тело самой хозяйки дома. Оно также было залито кровью ; лица погибшей было не разобрать, до такой степени оно было изуродовано побоями. 

К тому времени полицейские уже знали, что в доме должны были находиться две служанки - родные сестры Кристин и Леа Папин. Их комната находилась на третьем этаже дома, под самой крышей. Не без внутреннего содрогания, ожидая увидеть картину еще одной ужасной бойни, полицейские поднялись наверх и приступили к осмотру верхнего этажа. Каково же было их изумление, когда войдя в комнату прислуги они обнаружили обеих сестер, лежавших раздетыми в одной кровати целыми и невредимыми. Сестры крепко обнимались и даже появление в комнате посторонних мужчин не заставило их выпустить друг друга из объятий. 

К служанкам обратились за разъяснениями, но они молчали. Их попросили подняться и одеться, но они проигнорировали обращение. Казалось, они пребывали где-то очень далеко и не понимали происходящего вокруг. 

Прибывшие на место преступления женщины-полицейские заставили сестер подняться из постели и одеться. После этого к их допросу приступил прокурор. Сестры без колебаний заявили, что убийство madame Ланселин и ее дочери совершили именно они. Произошло это поздно вечером 2 февраля 1933 г. Что послужило мотивом преступления, убийцы объяснить отказались. 

Исходя из основной версии полиции, нападение началось на втором этаже. На Жозефину Ланселин сначала напал один человек. В ту минуту преступник был вооружен молотком. Хозяйке дома были нанесены первые тяжелые травмы головы, вызвавшие обильное кровотечение, которое запачкало одежду и обувь преступника. Именно тогда - в начале своего нападения - преступник выдавил madame Ланселин пальцами глаза. После этого, оставив жертву живой в спальне второго этажа, преступник сбежал вниз, где напал на Женевьеву. Дочь хозяйки, очевидно, стала свидетелем нападения на мать и попыталась покинуть дом. Преступник ее догнал и повалил навзничь в коридоре. Пробегая через кухню, нападавший прихватил нож, которым воспользовался для причинения ранений Женевьеве. Характер этих ранений ( а все четыре пореза были расположены на ногах жертвы ) указывал на возникшую борьбу между Женевьевой и нападавшим : первая лежала спиной на полу и отбивалась ногами, второй же наваливался сверху. Пока внизу шла борьба, Жозефина Ланселин немного пришла в себя и несмотря на потерю глаз, попыталась покинуть место преступления. Видимо, она понимала, что преступник может вернуться, чтобы добить ее. madame Ланселин выползла из своей спальни, но тут в происходящее вмешался второй преступник. Он набросился на ослепшую женщину и стал добивать ее глиняным горшком. Тем временем внизу продолжалась борьба ; после нанесения Женевьеве первых ударов молотком, преступник выдавил ей глаза точно также, как это было проделано прежде с ее матерью. После этого первый нападавший поднялся наверх. Там оба преступника сообща добили madame Ланселин. Затем первый из них опять спустился вниз и добил Женевьеву. 

На этом перемещения убийц не закончились. Они прошли в ванную комнату и сняли свои окровавленные платья. Эти белые окровавленные наряды, в рюшечках и оборочках, были найдены в бельевой корзине. Убийцы вымылись и переоделись. Они прошли в спальню на третьем этаже и легли спать. Не было никаких сомнений в том, что этими убийцами являлись сестры Папин. 

Нападение длилось около получаса. В качестве орудий убийства были использованы нож, молоток и глиняный горшок. 

Как засвидетельствовали паталогоанатомы все поврежедния погибших были сосредоточены на их лицах. Единственным исключением были четыре поверхностных ранения ног Женевьевы Ланселин, причиненные ей во время борьбы. Совершенно необъяснимым представлялось выдавливание глаз погибшим. Никакой рациональной причины этому отыскать было невозможно. Головы обеих женщин были изуродованы до такой степени, что лица сделались неузнаваемы. При этом врачи сходились в том, что смерть погибших была не быстрой, а скорее мучительной и растянутой во времени. 

Уже к вечеру 3 февраля следователи сумели идентифицировать отпечатки ног убийц. Они считали, что первым ( и наиболее активным ) нападавшим была старшая из сестер - Кристин Папин. Младшая - Леа Папин - ей помогала, но при этом она действовала только против madame Ланселин и в нападении на ее дочь не участвовала. Сестры не имели сообщников, все содеянное от начало до конца было делом их рук. 

Хотя имена преступников были известны, да и сами они не считали нужным запираться, произошедшее в Ле Мане казалось чудовищно-невероятным и потому интригующим. Журналистские расследования интриговали французов фантастическими подробностями, но при этом мало что объясняли в происшедшем. Помимо самого факта двойного убийства, сопряженного с выдавливанием глаз живым женщинам, общественная мораль была потрясена тем, что преступницы, скорее всего, поддерживали гомосексуальную связь. Это были не просто лесбийские отношения - это был инцест, ведь обе девушки являлись родными сестрами! 

Начиная с первого же допроса сестры, признавая себя виновными в убийстве, отвергали сексуальную связь друг с другом и отказывались отвечать на вопросы о мотивах преступления. Они не выражали ни малейшего раскаяния в содеянном и выглядели хорошо владеющими собой людьми. Прокурор Ле Мана назначил психиатрическое обследование арестованных и озаботился сбором информации о прошлом сестер. 

Кристин ( 1906 г. рождения ) и Леа ( 1912 г. рождения ) Папин происходили из семьи, имевшей скандальное уголовное прошлое. Их младшая сестра Эмилия ( 1917 г. рождения ) в 9-летнем возрасте была изнасилована отцом - Гюставом Папином. Последний был алкоголиком и, по-видимому, совершенно разложившимся в нравственном смысле человеком. О факте инцеста стало известно правоохранительным органам. Похотливого папашу отправили за решетку, а Леа и Эмилия очутились в приюте в Ле Мане. Кристин, как совершеннолетняя, в приют не попала : она устроилась работать в семью madame Ланселин поваром. Менее чем через год она уговорила хозяйку взять на работу в качестве горничной Леа. Так сестры воссоединились. Они жили в одной комнатке на третьем этаже дома Ланселин. 

Психиатры без особых затруднений диагностировали у Кристин Папин шизофрению. Старшая сестра сильно тосковала в одиночестве и из угрюмой меланхолии периодически впадала в активно-агрессивно состояние. В такие минуты в ее речи употреблялись сексуальные жаргонизмы, она бранилась в адрес медицинского персонала и охраны, причем о самой себе говорила как о мужчине. Подобные "сексуальные пароксизмы" лишь подтверждали уверенность врачей в гомосексуальности Кристин. Старшая сестра тосковала по младшей не как по обычному родственнику, а именно как по сексуальному партнеру. В июне 1933 г. она набросилась на охранника, а после того, как последний сбил ее с ног, Кристин Папин принялась кататься по полу и давить на собственные глаза большими пальцами рук. Охране с большим трудом удалось преодолеть сопротивление Кристин и тем самым спасти ее глаза. Опасаясь новых попыток членовредительства, врачи надолго связали Кристин Папин смирительной рубашкой и поместили ее в комнату с обитыми войлоком стенами. 

На следующий день она заявила, что желает сделать важное заявление. В камеру к Кристин Папин явился прокурор, которому она заявила о полной невиновности младшей сестры ; Кристин утверждала, что оба убийства были совершены ею. 

Казалось, это сенсационное заявление заметно повлияет на ход расследования, но этого не произошло. Кровавые следы ног в коридоре и спальне второго этажа, где была убита madame Ланселин, не оставляли никаких сомнений в том, что в преступлении участвовали два лица. Они действовали разновременно и использовали разные орудия убийства. На этом основании заявление Кристин Папин было расценено как самооговор. 

Леа Папин казалась бледной тенью своей старшей сестры. Она не знала как себя вести в ее отсутствие, как разговаривать с окружающими. Простейшие вопросы ставили Леа в тупик. При этом, однако, она не обнаруживала устойчивого расстройства умственных способностей. С течением времени она вполне освоилась со спецификой содержания под стражей и сделалась примерной заключенной. Прежняя диковатая молчаливость Леа исчезла, она стала контактна и доброжелательна. Врачи объяснили эту явственную перемену поведения тем, что Леа вышла из-под психологического прессинга своей мрачной старшей сестры. Примечательно, что когда Леа Папин начинали расспрашивать о совершенном ею убийстве, она опять впадала в своеобразный ступор и надолго замыкалась. Но врачи не сомневались в том, что она прекрасно помнит события 2 февраля и в момент преступления действовала вполне адекватно. 

Важно отметить, что когда Леа Папин сообщили о намерении старшей сестры взять всю ответственность за совершенное двойное убийство на себя, она не согласилась с этим и повторила сделанное прежде признание об участии в преступлении 

В результате почти семимесячного обследования, психиатры пришли к заключению, что "случай сестер Папин - классический пример помешательства в парах". Врачи считали, что старшая из сестер - шизофреник, чья болезнь была отягощена параноидальным психозом. Факт посягательства на глаза жертв ( а также свои собственные во время содержания под стражей ) указывал на то, что глаза каким-то образом присутствовали в галлюцинациях Кристин Папин. Поскольку она никаких разъяснений по этому поводу дать не пожелала, то говорить о содержании ее галлюцинаций можно было лишь в предположительной форме. Врачи не сомневались в существовании гомосексуальных отношений между сестрами. Именно секс способствовал абсолютному психологическому порабощению младшей сестры старшей. Что касается Леа Папин, то о ней в психиатрическом заключении было сказано довольно неопределенно : "личность девушки была полностью растворена в личности старшей сестры" ( довольно трудно понять, что же это означало на уровне бытовых представлений ; вместо термина "растоврение личности" правильнее, наверное, было бы использовать выражение "психоэмоциональная зависимость" ). В качестве причины подобного "растворения" были названы низкий образовательный уровень Леа Папин, ее заниженная самооценка и травмирующий детский опыт ( побои и унижения со стороны отца ). Возможно, Леа подобно своей сестре Эмилии также стала жертвой сексуальных посягательств Гюстава Папина и это отчасти предопределило ее полную покорность старшим родственникам, но достоверно об этом ничего не было известно. Сама Леа не подтверждала факта изнасилования ее отцом. Хотя психиатры признали старшую из сестер душевнобольным человеком, они считали, что вопрос о подсудности обвиняемых м. б. решен положительно ; то, что обе они хорошо помнили обстоятельства нападения, которое к тому же было весьма длительным по времени совершения, не позволяло говорить о неконтролируемости их действий в состоянии аффекта. Даже действуя в состоянии "расстроенного ума" Кристин Папин понимала что же именно она делает ; она предвидела результат своих действий и желала его, а стало быть, в ее поступках был умысел. 

Подобное заключение психиатров практически лишало Кристин Папин самого убедительного смягчающего ее вину обстоятельства. 

В целом, суд над сестрами Папин не принес никаких неожиданностей. Подсудимые с самого начала признали себя виновными и не пытались запираться. Они в деталях рассказали об обстоятельствах убийства ( которые полностью совпали с полицейской реконструкцией ), но в качестве мотива назвали такой малоубедительный повод, как "презрение со стороны madame Ланселин и ее дочери". Несмотря на все попытки судьи, адвокатов и обвинителей получить объяснение того, в чем же выражалось это "презрение", внятного ответа получено так и не было. Сестры вообще были крайне скупы в словах и эмоциях ; казалось, их вовсе не беспокоила тяжесть будущего приговора. Решение суда было вполне ожидаемым : Кристин Папин приговаривалась к гильотинированию, Леа - к 8 годам тюремного заключения. Хотя сестры не подали аппеляций, приговор в отношении старшей из сестер был пересмотрен и смертная казнь была заменена пожизненным тюремным заключением ( честно говоря, этот момент не совсем понятен : как можно помиловать преступника, если он об этом не просит ? Тем не менее, никаких сведений о подаче аппеляций или просьб о помиловании автору найти не удалось. Возможно, впрочем, что такие документы все же существовали ). 

Склонную к немотивированному насилию заключенную поместили в одиночную камеру. Тяжелые условия содержания, полная изолированность от человеческого общества, способствовали стремительной деградации Кристин Папин. У нее в течение короткого времени появился целый букет тяжелых болезней : туберкулез, язва желудка, пиелонефрит. Кристин очень страдала без общества младших сестер и постоянно требовала предоставить ей возможность встречаться с ними ; кроме того, она добивалась, чтобы Леа была помещена в ее камеру. Все эти просьбы остались без удовлетворения. Кристин Папин скончалась в 1937 г. в тяжелых мучениях от туберкулеза ( по официальной версии ) ; но скорее всего, ее смерть была предрешена тяжелейшей депрессией, из которой она так и не смогла выйти после принудительного разлучения с сестрой. 

Леа Папин, напротив, прекрасно приспособилась к тюремному быту. В 1940 г., за несколько месяцев до окончания срока, ее выпустили из тюрьмы немцы, оккупировавшие северные и центральные районы Франции. Леа Папин вернулась к матери, проживавшей в Нанте, приняла имя Мари и стала работать горничной в отеле.