Сестра

Мы делали вид, что спим. Уже минул час, второй, как захлопнулась за родителями дверь. Тишина и ночь давили, духота бросала в пот, волнение отдавалось дрожью и я будто бы слышал собственное сердце, глухо ударяющее будто бы на всю комнату и боялся пошевелиться; за шкафом было тихо; так тихо как никогда. Что делать, что делать, – как – то обрывочно думал я – нет, нет, это чушь это невозможно... Шёл час, второй, третий, – чернота ночи вдруг сменилась рассветной мглой, защебетала вдруг одинокая птица и вдруг замолкла; о подоконник раскрытого окна ударила капля, потом другая. Я совсем откинул простыню и остался лежать голым. Потом встал, постоял и заглянул за шкаф. Таня лежала на животе, обхватив руками подушку и уткнулась в нее лицом. Белые плечи, спина, голые ноги и скомканная простыня, накрывающая только зад и часть спины. Все было реально в густо – голубом сумраке рассвета. Я постоял над сестрой. Потискал член. И вдруг жадно захотел курить и как был голый осторожно вышел на кухню. . .. Я стоял у окна кухни; курил и смотрел в раскрытое окно, испытывая сладостное волнение от собственной обнаженности, томления, желания и лихорадочно думал: сейчас войду и лягу к ней и будь что будет! Господи, если не овладею её, то хотя бы дотронусь... И вдруг вспомнил, как недавно видел в кустах двора, как два мальчика лапали девчонку, лазая ей под кофточку и в трусы, и как я прошел мимо, остро завидуя им... И вдруг тишину разорвали шаги босых ног, потом скрип половиц у двери в кухню, – здесь, рядом!!! И голос за спиной: "... Ой, я думала ты спишь... жарко... так хочется пить... ". Я замер и застыл. Задергалась коленка, потом затылок, которым я чувствовал сзади себя сестру. Её шаги внутри кухни, у стола, бульканье воды из графина в стакан, потом её: "Ой!" – и грохот графина на пол! Я обернулся. На Тане была простыня, обернутая вокруг груди и живота, но высоко и я увидел её ляжки, почти такие же белые, как простыня. "... Стой, не ходи, осколки... " – вдруг сказал я глухо, подошел к венику, и стал подметать вокруг Тани. Я мёл, прикрывая левой рукой член, почти касаясь сестры, которая застыла, словно изваяние. Потом вдруг сказал, что темно, не видно всех осколков и Таня сказала, чтобы я включил на минутку свет, и вдруг добавила: "Не бойся, включи, я закрою глаза... ". Свет залил кухню и нас с Таней. Я повернулся к ней задом, нагнулся и стал подметать уже чистое место... ну, ну, ну... смотри же на меня, моя попка перед тобой – судорожно неслось в голове и я наклонился еще сильнее, слабея от слабости, собственного бесстыдства (ведь только вчера я рассматривал себя в зеркало сзади и дрочил, представляя, что это видит сестра... ) И тут я чуть склонил голову и мельком взглянул назад: Таня смотрела! Смотрела, смотрела широко раскрыв глаза, неестественно бледная в лице, будто бы от него отхлынула вся кровь! "... Я... я... помогу тебе... – вдруг услышал я ее тихий голос, – только закрой глаза, ладно?".

Я глупо стоял, полусогнувшись, задом к сестре и даже уже не изображал, что мету; краешком глаза, а потом даже не увидел, а услышал как шелестит простыня и ложится на стол... "Ой, вот здесь осколки, сейчас соберу – как – то выдохнула она из себя и я чуть полуобернувшись увидел её совсем голой, быстро севшей на корточки у стола, бедра ее будто бы надулись, груди задрожали, соски были яркими, узкими, острыми, ореол вокруг них малиново – бледный, на таком белом фоне. "Давай помогу... " – сказал я и повернулся – "... Возьми совок... " – ответила она. Я взял, нагнулся, она стала заметать и вдруг локтем задела мой член; соударение было плотным и глухим, – член заболтался из стороны в сторону, сразу же отделился от яиц и дернулся вверх, наливаясь силой, вставая; мгновение она смотрела на него, потом резко выпрямилась и отошла к окну. Я увидел её всю. Сзади, со спины, она была чуть бежевая от загара, и только белая – белая в попке с родинкой на левой половинке... Боже мой! – немножко волосатой как и у меня!.. И я вдруг заговорил, сбиваясь, быстро – быстро, – о том, что люблю её, о том, что у меня еще не было девушки, о том, что видел ее тетрадь и о том, что никто – никто не узнает, если мы станем заниматься с ней сексом и что очень хочу ее в попку... Таня стояла и молчала, а я говорил, говорил, смотря на ее наготу и слабость, уже не прикрывая ладонью своего обезумевшего от страсти члена, задранного высоко к животу. И от нервов, от невероятного напряжения, от переполняющего вожделения, вдруг шагнул к Тане, встал на колени и прижался губами к ее ягодицам, оглаживая ладонями ее бедра и целуя, целуя теплые, мягкие, половинки ее попки, то облизывая их, то немного покусывая. "... Слава, Слава, не надо, не хорошо же... что... что ты делаешь... мы же сестра и брат... !!!" – зашептала она и тут я нежно раздвинул ладонями ее ягодицы и проник языком в дырочку, чуть волосатую в ореоле, чуть солоноватую от ее пота. Таня глухо вскрикнула и чуть выпятила попу! Как драгоценность, мягкую, теплую, я ласкал руками округлости ее ягодиц и вдруг засосал там, будто бы целую ее в губы, ощущая волоски на губах и анус ее чуть раскрылся, словно бы Таня целовала мои губы задом!.. Нет, я не видел, но почувствовал как она обеими ладонями затерла себя по лобку; замирала на мгновение, потом быстро – быстро терла, потом еще и еще и это трение пальцев о волоски было явным, звучным как и ее прерывистое дыхание...

И вдруг камешек в стекло, потом еще один, но уже в раскрытое окно, шелест кустов под окном и сдавленное хихиканье каких – то детских голосов: " Во дают! Смотри, баба голая и мужик!". Таня дернулась, вырвалась и побежала из кухни. Я услышал топот ног из кустов и потом тишину. А потом какой – то глухой звук в коридоре за дверью кухни и вдруг рыдание сестры; я рванулся туда... и в темноте коридора меня оглушил удар. Сестра била наотмашь, по щекам, лбу, плечам, груди, животу, члену. "Оставь, уйди, дурак, идиот, не трогай меня, дрочи сколько хочешь, я не блядь!" – она выкрикивала это, перемешивая слова с ударами, а я остолбенело стоял, потерявшись от страха, что нас видели, смешавшись от истерики сестры. И вдруг протянул руку и включил свет. Мы замерли и посмотрели друг на друга. Её губы задрожали. Она снова наотмашь ударила меня по ягодицам, потом еще и еще; у нее тряслось все: груди, живот, бедра, и вдруг она ударила меня по члену и тот встал, задрался, залупился; она обхватила его за ствол ладонью и начала резкими движениями дрочить его; я вытянул вперед низ живота и взял ее груди рукой; я впервые мял груди, а она впервые член и тут я начал спускать, орошая ее руку спермой. Таня как завороженная смотрела, как сквозь ее пальцы сочится беловато густая жидкость, отпустила руки и из головки члена ударила сперма, будто бы выстрел как из пушки в ее живот, ляжку, на пол.

Продолжение ...

Image bot http://t.me/imagesfebot