сера

Так-то я всегда проскакиваю мимо одноклассниц. Ну какие они мне таксказать. Вот та, не помню, как ее там звали или еще зовут (вдруг имя сменила или фамилию. Фамилию точно! С такой, как у нее была - жить было трудно, потому что Сергеева – это почти моль, серость и грустный вечерний стон, без романтики). Никогда ее не замечал. Чтоб вот хотя бы, а что там под юбкой вот этой непонятной, где ей такую купили, на каком прилавке она лежала, на каких плечиках висела. Юбку замечал, такую же серую, как экс-Сергеева, а саму ее – решительно нет. У всех такие были, которых не видно никак. Невозможно их видеть, их хочется развидеть. 

И, наверное, какой-то черт заметил такую. На работе или где-то на семейной пирушке, куда его несчастного позвали, а он и знать не знал, что с этой Сергеевой будут сводить. А куда ее девать-то такую, которую не видно совсем. Хоть бы чем выпендрилась. Завитушку бы сделала на лбу или каре. Девочки же умели удивлять, даже самые не очень, порой, как накинут на себя что-то, как выдадут мамины духи украдкой или глазки подведут, ну хоть что-то. А Сергеева, она нет, любите, дескать, ее такой, вся душа нараспашку, настоящая, без прекрас, без всякого там. Можете и не любить. Пахнет собой, мылом. Волосы в хвост. Не курит, бухать не пробовала, закончила, надо же, филфак МГУ. Тогда все его заканчивали. Недобор молодых, перебор серых. 

И заметил ее, лежа лицом в яйце-сырно-с чесноком салате, некий залетный, чей-то друг, просто за компанию, просто бухнуть, там будет Сергеева. Ничего особенного, но все может быть, потому что засиделась, и мамке ее уже хочется выдать за кого-нибудь, и вообще, жизнь – боль, грусть, тоска и непонятные юбки. Про нижнее белье надо бы умолчать. Вы когда-нибудь наблюдали за теми, кто заходит в сеть «Дикая Орхидея»? Они другие. Они удивляют или хотят удивлять. Они не примеряют бюстгальтер в метро, в ларьке, у тети Зои. Они из другого теста. Им мало того, что есть, они хотят еще больше откусывать от жизни. Они могут быть натуральными кусками живого мяса, но они живут, не заставляя себя, а прямо и честно. А может и нечестно, как могут, как умеют, но именно так, как хотят сами.

Поднимается лицо с сыром на подбородке, а тут Сергеева. В этот момент она не иначе – Шарлиз Тестостерон Сергеева. В моменты салатных бдений, и Сергеева – дальневосточный краб. Вкусная, настоящая, такую давно искал, мама будет рада… и ее тоже. 

Какие ухаживания? Как они такие мужички ухаживают за такими как Сергеева? Как? Я всегда пытался это представить. Шампусик в шикарном джакузи Шератона? Ресторан, где хочется выебать официанта, потому что он красивее Сергеевой? Прогулки по живописному парку где-нибудь в районе Измайловского парка? Поездка на курорт в Подмосковье с собиранием грибов и ловлей непременно рыбы? Как? Или просто пивасик на остановке? Сергеева может себе разок позволить отхлебнуть из горлышка Жигулевского, чай не каждый день вообще что-либо, кроме домашнего телевизора. Еще была бы начитанной, так ведь и в школе не блистала. Во всем серость.

Но они женятся, рожают чего-то там, как-то же трахнулись. Под одеялом, в комнате, без света, без орального, блин. Просто так. Тык, и все. Чего там еще. Всматриваться в эту Сергееву. И она ему не улыбается, и он ей никогда, ну разве что по пьяни, виновато, да она и спрашивает с кем бухал, ей похуй, она уже порадовала родню, что хоть так. Что теперь она Сергеенко. Со смыслом, без скрипа кровати, потому что скрипят, когда сильно и в суть, а такие просто и мирно, без протестов, три минуты, никаких вторых раз, никаких тебе туда можно, а сюда? Ничего. Сергеенки сплошные. У меня таких было много, но я никого уже не помню.