Schola Criticorum 2. От составителей
Богдан Королёк, Александр Рябин| к оглавлению |
Незадолго до написания этого текста на фейсбуке возникла дискуссия вокруг известной видеозаписи известного балета — смогут ли российские артисты когда-нибудь станцевать так же? Вот комментарий, закончивший спор: «Чтобы научиться танцевать вот так, надо начать танцевать. Сначала будет очень плохо, потом (может быть) будет чуть-чуть лучше. По-другому не бывает».
Автор приведённого комментария часто повторяет слова своего университетского преподавателя: «Не бойся делать лажу». Оба высказывания заключают идею, идущую вразрез с расхожей формулой «или гениально, или никак». Эта бандитская формула чаще всего применяется к начинающим, неопытным, молодым: шедевр или смерть, никаких клякс в прописях. Потому чаще и побеждает «никак»: мало какой страх парализует так же, как страх возможной ошибки.
Отчасти подобное отношение к новым предприятиям и новым игрокам на российском музыкально-театральном и музыкально-критическом полях вызвано реалиями недавнего прошлого. После долгой тоски взаперти, когда театры годами поставляли скудную продукцию, а пресса изъяснялась скудным языком, страну разом накрыло всё, что случилось в мире за последнюю сотню лет. Оказалось, что в мировых оперных театрах смотрят совсем другие спектакли и газеты пишут о них совсем другим языком. Тогда и в отечественном репертуаре появились самые лакомые куски заграничного репертуара XX века; тогда и газеты заговорили новым — энергичным, нахальным языком. То, что Там было одной из точек непрерывного, длящегося процесса, нами было воспринято и усвоено как статичная модель. Теперь, когда в стране наступили иные скудные времена, рассыпалась и эта модель, а другой пока никто не выдумал.
Осталась лишь привычка выхватывать взглядом лучшее и требовать «гениально или никак». Предпочтительно высказываться о хорошем. Предпочтительно иметь отменный вкус. Предпочтительно, прежде чем вступить в дело, быть достойным его. Идеализм и его частные варварские формы пытаются убедить нас в том, что делом могут заниматься только лучшие. Это лишает возможности видеть процесс, демонстрирует одни только заснеженные вершины, подчас ненастоящие.
Чтобы чему-либо научиться — не важно, писать, танцевать или обжигать горшки — нужно место для ошибок. Чтобы происходило длительное движение, нужна дорога с путевыми камнями, разметкой, указателями. Возможно, Schola Criticorum и есть желание обрести место, где можно безбоязненно ошибаться, отвести территорию, на которой по взаимной договорённости всех сторон требование «гениально или никак» недействительно.
Идея сборника — не застывшее, а процессуальное; не статика, а движение; не вечный покой и классическая упорядоченность, а то, что греки называли «кайрос». Снимок из окна поезда. Черновая сценическая репетиция. Первый раз на эстраде. Место, где виден процесс, точнее, множество одновременных процессов — личных каждого из авторов, факультетских, общегуманитарных. Место, где лажа возможна — и где не нужно её бояться. Сначала всегда будет плохо, потом (может быть) чуть-чуть лучше и потом, может быть, даже хорошо. Может, будет и кайрос.
Schola Criticorum 2 собрала тексты разных жанров. Самый популярный из них — не рецензия, как можно подумать. Чаще здесь можно встретить эссе — иногда они даже маскируются под рецензии. Свободное рассуждение на широко формулируемую тему — такая форма оказалась наиболее адекватной идее процесса, поиска, не-застылости.
Другие жанры представлены по возможности разнообразно: кроме названных — интервью, аннотация, научный доклад, сценарий радиопередачи. Часть текстов родилась в рамках семинаров магистратуры «Критическое письмо», «Опера — от партитуры к сцене» и «Кураторский проект».
Солидный блок работ — ранее опубликованные тексты, идёт ли речь о журналах, интернет-порталах или буклетах ведущих российских музыкальных театров: возможно, это и есть главное подтверждение того, что пять лет, начиная с 2012 года, музыкально-критическая программа Смольного факультета работает не вхолостую. Часть текстов, вроде доклада о царской ложе и дворовой скамейке, есть результат конкретного (порой — весьма эзотерического) опыта работы в музыкально-театральных институциях страны. И если в предисловии к первому выпуску Schola Criticorum шутливо была названа «Книгой Ошибок», выпуску № 2 приличествует название «Книга невинности, она же — опыта».
Сюжеты книги перечислять излишне — они на поверхности. Опера режиссёрская и опера как таковая, музыка старинная и новейшая (две линии, проходя в контрапункте, счастливо соединяются в последнем тексте сборника), музыка и её исполнители, музыка и её слушатели. В меньшинстве на этот раз оказался балет — но правда и то, что по месту прописки магистерской программы все балетные компании разом впали в летаргию.
Особый сюжет — кураторская работа. Интендант в оперно-балетной или филармонической сфере — фигура для России до сих пор во многом экзотическая, гораздо ближе отечественному уму понятие «администратор» или «завхоз» (sic!). Однако тексты во второй половине книге суть осмысление феномена интендантства и попытки примерить роль куратора на себя — в тощий сборник уместился даже целый фестиваль.
Мы не ручаемся, что читатель найдёт здесь идеальный или даже очень хороший текст. Это, в конце концов, не наше дело, а личного кайроса каждого. Одно из дел критика — писать: не для выгоды, не для себя, но для процесса — хроноса.
Авторы и составители благодарят Фонд поддержки либерального образования, alma mater и лично Наталью Дмитриевну Никулину за помощь в осуществлении издания; куратора магистерской программы Ольгу Борисовну Манулкину — за всё и отдельно — за импульс, данный к появлению первой «Школы критики», а также за многие хлопоты, позволившие родиться «Школе» во второй раз; преподавателей программы, без которых не было бы ни школы, ни критики; всех, кто помог изданию в ходе краудфандинговой компании — Лейлу Аббасову, Лейлу Алиеву, Екатерину Бабурину, Дарью Бучакову, Марию Гончаренко, Андрея Долгова, Евгению Карпову, Ирину Макаловскую, Аю Макарову, Глафиру Мачикину, Артёма Мельника, Всеволода Митителло, Марианну Лянде, Андрея Плутешко, Илью Попова, Наталью Сердюк, Асю Спиридонову, Анну Усатову и тех, кто в благородном деле помощи пожелал остаться неизвестным.