Русский Апокалипсис
Что делать русскому человеку после того, как все ставки сделаны на Армагеддон? Советский Союз безмолвно, бессмысленно «слился». От «совка» и «совдепии» у многих изжога, у других светлая мещанская ностальгия. Тема революции 1917-го надежно похоронена под кучами конспирологического мусора.
Так или иначе, это было Великое государство с не менее великими целями. Наша история. Сложный, противоречивый период, ярко отражающий вселенскую широту и мессианство русского народа. Русский Апокалипсис, который меняет модель, но не меняет сути.
Не о «призраке Коммунизма», нет, а о мистическом образе Апокалипсиса в Русской революции пойдет речь в данной статье. Ведь именно этот прекрасный и зловещий образ вдохновлял лидеров русского террора метать бомбы в должностных лиц, а литераторов Серебряного века дрожать в предвкушении «новой эры» и скрупулезно прислушиваться, «слушать Революцию». Ведь именно Армагеддон стал центральной осью русского сектантства, хлыстовства, и именно радеющее хлыстовство стало одной из основных тем литературы Серебряного века и прообразом кровавого урагана революции.
Не верите? Прислушайтесь к бешеному биению ее лошадиного сердца. Гоголевская тройка еще не застыла, несется вперед, где-то за оврагом, близко — революция. Хлыст рядом. И пляска его видна в шествии большевиков за Христом в поэме «Двенадцать» А. Блока, в коварно-обаятельном «Серебряном голубе» А. Белого. Толстовский «Холстомер» пронизан духом скопчества. А Зинаида Гиппиус посвящает страницы своего дневника путешествию к Светлояру, тому самому озеру, в волнах которого по преданию раскольников утонул «град Китеж».
И, конечно, это далеко не все.
Творческая интеллигенция слушала революцию и слышала ее, опьянялась ее мистической силой, одурманивающим запахом то ли гниющего брожения, то ли благоухания «нового мира». Может, поэтому она порой вела себя по отношению к официальной власти предательски индифферентно.
Это время характерно очарованием русской интеллигенции идеями «просвещения» народа, создания более справедливого устройства общества. «Новый мир» наступает неизбежно. Это чувствовал каждый. Но многое зависит от того, под каким углом воспринимали его приближение. В данном вопросе нас интересуют мистические и религиозные тенденции, предчувствия.
В связи с этим мы не можем не упомянуть будущего Управделами Совнаркома В. Бонч-Бруевича, который называл сектантство «вековой тайной народной жизни» и стремился привлечь его в революцию, дать ему политический вектор. Но это еще не все. В сектантстве Бонч-Бруевич видел мост, по которому суеверно-набожный и безграмотный мужик должен перейти в Революцию.
В своих ранних работах Ленин писал о росте сектантства, как о «выступлении политического протеста под религиозной оболочкой». Ленин требовал от Бонч-Бруевича «всякие сведения о преследовании сектантов» и предлагал рассылать религиозным подпольщикам журнал «Искру».
В. Бонч-Бруевич отвечал, что «сектанты охотно брали и читали революционную социалистическую литературу и распространяли ее». На дворе был 1903 год. Владимир Ленин рассматривает возможности повторения в России религиозного восстания, вроде пуританской революции Кромвеля или анабаптистской революции Мюнцера. «Вам бы следовало вникнуть в материалы о тайных группах революционного сектантства, действовавших во время событий Крестьянской войны в Германии. [...] Есть ли что-либо подобное в нашем сектантстве?» — писал Ленин своему сотруднику.
К сожалению, сближение с русским сектантством не было генеральной линией большевиков. Возможно, такой симбиоз создал бы психологический тип советского человека более живым, глубоким и устойчивым. Однако это увлечение сближало будущего Вождя Революции Ленина с Бонч-Бруевичем, и именно эти люди впоследствии завоевали победу в партии и стране. Перспектива культурно-политического сплава сектантов и социал-демократов действительно была многообещающей.
Возможно, в этом заключался ключ к аграрной политике партии. В деревне существуют «прекрасные сектантские организации», давно живущие на принципах коммунизма, на которые смогут опереться социал-демократы, придя к власти. В некотором роде Русская революция совершалась ради всех этих таинственных людей — нетовцев, скрытников, чемреков, бегунов и хлыстов, религиозно-еретических коммунистов из простонародья.
Для них Ленин вполне мог стать тем, кого все они так долго и тщетно ждали — Ангелом Апокалипсиса, который разорвет бренные оковы постылого мира и бросит целый шар земной в огненный круговорот свистопляски.
Такое развитие событий было «услышано» Пименом Карповым и отражено в его романе «Пламень». В аннотациях часто пишут, что это роман о старообрядцах, но то сочное и дерзкое раскольническое мракобесие, которое описано в романе, и вид современного старообрядческого буквоедства, выродившегося до пренебрежения сутью и формализма — это просто разные миры. Уже упомянутый нами Владимир Бонч-Бруевич обвинил автора в клевете на сектантов, а саму книгу охарактеризовал как «чувственный бред сумасшедшего».
Но не он один раскритиковал отчасти действительно сумасбродного Карпова. Л. Войтоловский назвал роман «кликушеством». А Д. Философов писал о «сплошной клевете на русский народ и его религиозные искания».
Для нас сегодня после таких отзывов роман скорее даже растет в цене. Особенно, если мы сумеем разглядеть в этом примере маргинальной литературы, возможно, настоящее откровение чисто русского политического безумия, — или прозрения? Но не уйти нам в этом путешествии в русские глубины от самого главного — Русского Апокалипсиса!
Вот красноречивый, говорящий сам за себя, диалог, произошедший между хлыстовским братом Андроном, «красным» хлыстом, и «чернецом» Вячеславом, верным Князю Тьмы Гедеонову, «железным тискам государства». Интересно, что в ходе диалога выясняется, что оба они — родные сыновья этого Гедеонова, который представляет из себя собирательный образ Системы, этакий всесильный кровопийца-«помещик», который еще и сын черта ко всему. Значит хлыст Андрон и «чернец» Вячеслав внуки черта.
Дадим слово им.
— Конец вашему свету!.. Мир весь — наш, трудящихся, которые, пролетаристы. А вы — смерды, дармоеды и тля. За кого ты теперь?.. Говори. А я скажу тебе сам, как тебе, скоро всем вам — и тебе — красная смерть. Но ежели перейдешь к нам — помилуем...
— Да ведь я же ваш, брат Андрон… — заюлил чернец... — Одному Тьмяному все служим... Сообща всем миром владеть будем... Только — через русского бога — Тьмяного... Нет бога, равного ему! Скоро весь мир уверует в него! Планета будет наша! У нас есть союз... (...) Хо-хо! Шар земной будет — одна сплошная держава! А во главе — русские... Ты разве не слыхал про союз шара земного? Это ж — наш русский союз!.. Дух живет, где хощет...
Тема революционного сектантства незаметно переливается в чудесно предвосхищенную Карповым идею красно-коричневого союза, более известного в России, как национал-большевизм.
— И вы, пролетаристы, не осознавая того, поклонились Тьмяному — материи. Так о чем же спор?
Александр Дугин в этом фрагменте видит модель объединения крайне правых и крайне левых в едином фронте против остывшей либеральной цивилизации. «К такому же выводу пришли немецкие консервативные революционеры 20-30-х годов и русские евразийцы», — замечает философ.
Но в предложении «чернеца» Андрон видит лишь провокацию.
— Богатеев предавать красной смерти, и русских, и прочих!... — гукал Андрон, тряся красной бородой. — А вы, тля, прихлебатели богатеев, — своего же брата…
— Отнюдь! Наградить бедноту! Только сперва — русскую бедноту, потому как бог — русский, а не чей иной... Американская беднота сама о себе промыслит... и прочая европейская. Пойми голова! Тут не один хлеб, тут глубина глубин... Свобода, какой не ведал человек от начала мира... Што хлеб?.. Набил брюхо, — а от скуки — издох…
Андрон все равно упорствует.
— Не миновать тебе красной смерти, пес, с твоими русскими костоглотами...
— Договор крови — идет?
— Какой договор крови?
— А вот: отдадим всю власть пролетаристам, фабрики, заводы... Мужикам — землю, — только чтоб предавать красной смерти не русских, а иных прочих... Передай это вашим комитетчикам... Согласятся — мирный договор на крови... Не согласятся — кровь за кровь, до седьмого колена... месть на истребление! Но ежели ты уладишь все — министром сделаем... Простой водовоз в министрах — это и будет первый пункт мирного договора... А дальше, шаг за шагом — бедноту наверх, а богатеев — вниз. Сделать это бате — как пить дать. И там и восток, и запад, небо и земля, подземная Америка — весь земной шар во власти русских... то бишь русского бога, Тьмяного. Избавление миру! Свадьба без меры, без предела!
Но тупой Андрон лишь повторяет.
— Жди избавленья от псов.
Что ж, дождались. Гоголевская тройка начала замедлять ход...
Попытку выявить и объяснить все тот же пласт русской души дает Николай Бердяев в своей статье, опубликованной в октябре 1915 г. «Темное вино». Скорей всего статья вызвана к жизни парадоксальным феноменом Григория Распутина, чья дочь, кстати, в своих мемуарах писала о хлыстовстве отца, как о давно известном факте.
(Тотальная Мобилизация, №36)
Продолжение следует...