Русские с точки зрения генетики.

"Поскреби руского найдешь поляка..."

В 2015 году Олег Балановский выпустил новое генетическое исследования «Генофонд Европы». На основание данных Балановского и данных Малярчука за 2016 год о "северных русских" можно сделать утвердительный вывод:

📌 Русские - коренной, европейский, балтословянский по происхождению народ Европы.

📌 Руские - единый народ.

📌 Опровергнута гипотеза о заметном монголо-татарском или финнском влиянии на генофонд русских.

📌 Получила дополнительное подтверждение гипотеза о происхождении легендарного Рюрика с берегов Южной Балтики и Польского Поморья.

📌 Гипотеза происхождения славян от скифов опровергнута.

👉 Интересно, что сам Балановский опроверг своё утверждение 2008 года о "значительном фино-угорском влиянии", заявив "русские генетически неотлечимы от всех славян, германцев и балтов". Выводы Балановского🇷🇺 подтвердили лаборатории США🇺🇸, Эстонии🇪🇪 и Западной Европы🇪🇺. Скорее всего генетиков сбила с толку гаплогруппа N1c1 общая для балтов и большинства финских народов.

✒ Далее выдержка из книги доктора биологических наук, руководителя лаборатории геномной географии Института общей генетики РАН. О.П.Балановского «Генофонд Европы», 2015 год:

Карта обобщенного генетического ландшафта восточный и западных славян по гаплогруппам Y-хромосомы.

Краткие данные генетического расстояния:

- для поляков русские оказались ближе украинцев

- для сорбов (славяне Германии) и кашубов (субэтническая группа поляков, на севере Польши, восходящая к древнеславянскому племени поморян) русские так же заметно ближе чем украицы

- белорусы крайне близки, практически до полной идентичности, центральным и южным русским и восточным полякам. 

- белорусы полесья ближе к украинцам, чем к другим белорусам, полякам и русским

- украинцам ближе население северной Румынии, Словакии и отчасти Венгрии, чем поляки, белорусы (за исключением Полесья) и русские

- для словаков ближе всего поляки (особенно южные поляки) а вот чехи достаточно далеки

- чехи значительно отличаются от всех других западных и восточных славян

1-2. Поляки и кушабы

Ландшафт генетических расстояний от поляков вновь полностью вторит общему «западно-восточнославянскому» ландшафту, хотя и имеет три характерные черты.

Во-первых, области, наиболее воспроизводящие «среднестатистический» генофонд поляков (окрашенные в насыщенные темно-зеленые тона) слегка сдвигаются на запад: они более характерны для популяций западной половины Польши, соседних популяций Словакии и наиболее восточных областей Германии, чем для восточных окраин Польши.

Во-вторых, карта опровергает шаблонное представление об особенном сходстве генофондов Польши и Украины.

В-третьих, генофонд поляков обнаруживает яркое сходство с огромным массивом белорусских и русских популяций – это сходство больше, чем с генофондами географических соседей – чехов и украинцев.

Генофонд кашубов еще ярче проявляет все эти три черты, несмотря на относительно небольшую численность: кашубов в Польше около 300 тыс. человек, в то время как поляков – в сто раз больше (36 млн.). Кашубы — это субэтническая группа поляков, компактно проживающая на севере Польши. Как предполагают, она восходит к древнеславянскому племени поморян. Ее современный генофонд обнаруживает максимальное генетическое сходство с популяциями вдоль южного побережья Балтийского моря (в восточной Германии, центре и на востоке Польши). И в то же время сохраняет память о генетическом родстве с поляками, словаками и обширным массивом белорусских и географически далеких русских популяций.

3. Сорбы (лужицкие сербы, лужичане) – небольшой по численности (около 50 тыс.) народ Германии, сохранивший славянский язык и культуру.

На территории современной Германии сорбы жили уже в середине I тысячелетия: к западу от них жили немцы, к югу – чехи, а вокруг – много разных славянских племен. Судьбы у всех сложились разные. Но сорбы сумели сохранить свой генофонд и не раствориться в окружающих многочисленных народах. Карта генетических расстояний от их генофонда (рис. 5.20) полностью вторит общему «западно-восточнославянскому» ландшафту. А из карт всей серии ее ландшафт больше всего похож на карту расстояний от кашубов (рис. 5.17) и тяготеет он не к Германии и Чехии, а к Польше, Словакии, Белоруссии и России.

4. Русские

Для краткости анализируемый «не-северный» массив русских популяций будем условно именовать «южнорусским» генофондом, помня, что это название соответствует не привычному административному делению на округа и зоны, а дихотомическому делению русского генофонда на «север» и «не-север».

Ареал популяций, генетически сходных с «южнорусским» генофондом, практически равномерно охватывает значительную часть не только Восточной, но и Центральной Европы. Приводит в изумление, что популяции, наиболее генетически близкие к «южнорусским» (минимальные расстояния в интервалах 0<d<0.05, окрашенные зелеными тонами), охватывают и Беларусь, и Украину, и Польшу, и восточную Германию, и Словакию. Если попытаться все же ранжировать степень сходства, то практически не отличимыми от русского генофонда (интенсивно темно-зеленые тона) оказываются популяции Беларуси и восточной Польши, а генофонды Западной Польши, Украины и Словакии окажутся чуть дальше. Но, конечно же, при интерпретации крайне важно учитывать масштаб генетических различий: по сравнению со всеми другими окружающими генофондами Европы, окрашенными в оранжевые тона больших генетических расстояний, эти различия между разными западно- и восточнославянскими генофондами несущественны.

5-6. Белорусы

Отличить генетический ландшафт белорусского генофонда от «южнорусского» практически невозможно: они почти идентичны. Можно лишь заметить, что зеленые области генетического сходства с белорусами еще более равномерно покрывают практически весь ареал «западно-восточнославянского» ландшафта — и Украину, и основную часть исторического русского ареала, и Польшу, и восточную Германию, и Словакию.

Это заставляет выдвинуть неожиданную гипотезу, что именно эти два генофонда – белорусский и русский – наиболее полно воспроизводят общие черты единства Y-хромосомных генофондов западных и восточных славян. На других картах «западно-восточнославянской» серии мы увидим те же основные очертания ареала генетического сходства, но области наибольшего сходства, окрашенные насыщенно-зелеными тонами, наиболее обширны и наиболее равномерно покрывают этот ареал только на этих двух картах генетических ландшафтов – русском и белорусском.

При этом если мы рассмотрим часть белорусского генофонда – популяции Полесья, то увидим, что их генофонд сохраняет историческое сходство с популяциями Украины.

Однако вновь напомню о генетическом масштабе – все остальные популяции Беларуси и юго-западной части южнорусского ареала, также окрашенные в зеленые тона, лишь чуть-чуть больше отличаются от населения Полесья, чем генофонд украинцев.

7. Украинцы

Не удивительно, что на карте генетических расстояний от украинцев, мы обнаруживаем тот же самый общий «западно-восточнославянский» ландшафт. Отличие от других восточнославянских ландшафтов лишь в том, что темно-зеленые области минимальных расстояний концентрируются теперь главным образом на Украине, в Словакии и в белорусском Полесье.

Из характерных деталей генетического ландшафта украинцев важно отметить, что, несмотря на то, что для Украины имеются выборки для всех историко-этнографических областей, в масштабе Европы мы не видим генетических различий между ними: даже генофонд западной Украины неотличим от других ее частей.

Другая характерная деталь генетического ландшафта украинцев – юго-западный зеленый рукав сходных популяций, мало заметный на карте расстояний от русских, здесь более явственно тянется через Румынию и Хорватию к Адриатике.

Во избежание каких-либо односторонних трактовок, напомним еще раз о том, что на каждой территории в выборку, до которой рассчитаны генетические расстояния, включались только индивиды, обе бабушки и деда которых относили себя к коренному народу этой территории. Поэтому население Крыма, в соответствии с правилами популяционной генетики, представлено только наиболее коренным населением — крымскими татарами. Они были изучены содружеством украинских и российских генетиков при заинтересованной поддержке разных организаций крымских татар задолго до того, как Крым стал объектом мирового внимания. Ни русские, ни украинские популяции — в полном соответствии с правилами геногеографии — в анализируемых генетических данных по Крыму не фигурируют. Поэтому неудивительно, что территория Крыма, представленная крымскими татарами, обнаруживает отличия от генофондов украинцев.

8. Словаки

В отличие от предыдущих карт (от генофондов украинцев, поляков и кашубов), генетические расстояния от словаков равномерно покрывают зеленым покрывалом всю зону «западно-восточнославянского» сходства, не делая различий между соседними украинцами и далекими белорусскими и русскими популяциями. В этом они обнаруживают неожиданное сходство с генетическим ландшафтом белорусов и русских (рис. 5.13 и 5.12).

Среди особых черт ландшафта генофонда словаков – продвижение на юг зоны генетически сходных с ними значений. В нее попали Молдова, самый север Румынии, вся Венгрия и часть Хорватии, так что к Адриатике тянется уже не узкий коридор зеленых значений, а широкий тракт.

Наиболее близки генофонду словаков близлежащие области Польши и Венгрии – как ни удивительно, но они оказались генетически ближе к словакам, чем генофонд чехов.

9. Чехи

Генофонд чехов – единственное исключение из «западно-восточнославянского» паттерна среди всех западных и восточных славян. Их генетический ландшафт убедительно говорит об особости чешского генофонда. Область наибольшего генетического сходства находится только в самой Чехии, а светло-зеленые тона умеренного сходства лишь небольшими отдельными языками заходят в соседние области Польши, Словакии, Словении, Венгрии, Австрии и Германии.

Особость генофонда чехов подтверждается и диаграммами многомерного шкалирования, причем не только по Y-хромосоме, но и по широкогеномным аутосомным панелям. Можно предполагать, конечно, что поскольку в течение многих веков история чехов была переплетена с историей германских государств, то чехи могли быть онемечены — или наоборот, немцы могли ассимилировать и включить в свой генофонд те славянские племена, которые генетически родственны чехам. Но этой гипотезе противоречит, например, то, что генетический ландшафт сорбов (рис. 5.20) — маленького анклава славян среди немцев – совсем иной, чем у чехов, и вновь воспроизводит общий «западно-восточнославянский» генетический ландшафт. Конечно, теоретически можно возвести особость генофонда чехов к наследию более древних времен (кельтов, обитавших в этом ареале в железном веке, или к народам эпохи бронзы). Но здесь свое слово смогут сказать только будущие исследования древней ДНК, если они будут проведены по обширным выборкам и с подробным покрытием территории Европы.

✒Доктор биологических наук, заведующий лабораторией генетики Института биологических проблем Севера Дальневосточного отделения РАН (Магадан) Б.А. Малярчук: 

Северо-западные русские идентичны северным полякам. Анализ полученных генетических данных позволяет рассматривать русское население псковско-новгородского ареала в качестве отдельной восточнославянской подгруппы в составе балто-славянской семьи. Генетически северо-западные русские идентичны литовцам и северным полякам (Suwałki). 

Анализ изменчивости митохондриальной ДНК (мтДНК) и Y-хромосомы в популяциях русского населения европейской части России показал, что русские характеризуются низким уровнем генетической диффе­ренциации как по материнским линиям мтДНК, так и по отцовским линиям Y-хромосомы. Более того, гене­тические различия между русскими популяциями вообще исчезают, если их сгруппировать в соответствии с диалектным членением русского языка или по данным антропологии. Между тем, анализ изменчивости мтДНК в популяциях северной части Европы показал, что некоторые русские популяции Северо-Западного региона России (Псков и Великий Новгород) и поляки Северо-Восточной Польши (Suwałki) достоверно отличаются от соседних популяций славянского (русские и поляки), балтского (литовцы) и финского (эстонцы, карелы, финны) происхождения. Полученные генетические данные позволяют рассматривать псковско-новгородское русское население в качестве отдельной славянской группировки в составе современных восточных славян. 

В последние годы значительно усилился интерес к изучению генетических систем, на­следуемых по одной из родительских линий - митохондриальной ДНК (мтДНК), наследуе­мой по материнской линии, и Y-хромосомы, наследуемой по отцовской линии. Совместный анализ этих генетических систем позволяет изучать генетическую структуру популяций и реконструировать историю формирования генофондов с учетом вклада мужских и жен­ских линий ДНК. Результаты подобных ис­следований русского населения европейской части России показали, что межпопуляционные различия между русскими популяция­ми не очень велики (Malyarchuk et al., 2004; Малярчук, Деренко, 2008; Корниенко и др., 2009). Необходимо отметить, что добавле­ние в анализ популяций, представляющих этнографическую группу «русских» поморов (Архангельская область), приводит к значительному увеличению значений межпопуляционной дифференциации (Balanovsky et al.,2008) . Однако поморы отличаются высоким генетическим сходством с финским (встречается сходство и со скандинавским) населением северной части Европы и высо­кой степенью подразделенности генофонда, вызванной влиянием дрейфа (Khrunin et al., 2009) , и поэтому не могут рассматриваться в качестве типично русского населения - тако­го, например, как население центральных и южных районов европейской части России. 

Анализ изменчивости 11 микросателлитных участков (локусов) Y-хромосомы (DYS19, DYS385a,b, DYS389I, DYS389II, DYS390, DYS391, DYS392, DYS393, DYS437, DYS438, DYS439) в популяциях рус­ского населения Калужской, Тульской, Вла­димирской, Нижегородской, Белгородской, Орловской, Саратовской, Новгородской (г. Великий Новгород и с. Волот), Псковской, Ростовской областей, Ставропольского и Краснодарского краев (всего проанализиро­вано 594 человека). Сравнительный анализ показал наличие низкого, но статистически значимого, уровня межпопуляционных ге­нетических различий. Показатель генетиче­ской дифференциации FST оказался равен 0.52% при достоверности различий на уров­не P = 0.03. Для выявления возможных ге­нетических различий проведен анализ популяций, сгруппированных в соответствии с диалектным членением русского языка на территории европейской части России и на основании данных антропологии. Диалект­ным объединениям русского языка отводится большая роль в изучении внутриэтнической дифференциации русского народа (Захарова, Орлова, 1970). Вместе с тем, данные антро­пологии также свидетельствуют о том, что в этнотерриториальном делении русского на­селения до сих пор отражаются антрополо­гические характеристики летописных племен славян (Алексеева, 1973), и поэтому антро­пологический критерий вполне может быть использован для определения состава ана­лизируемых групп популяций современного русского населения. Таким образом, популя­ции объединяли в группы следующим обра­зом: 

(А) по говорам и наречиям русского язы­ка: южное наречие (Белгород, Орел, Калуга, Тула), северное наречие (Ярославль), сред­нерусские говоры (Великий Новгород, Волот, Псков, Владимир, Нижний Новгород); 

(Б) по диалектным зонам: юго-западная зона (Белгород, Орел, Калуга, Тула), северо­западная зона (Великий Новгород, Волот, Псков), северо-восточная зона (Владимир, Нижний Новгород, Ярославль); 

(В) в соответствии с данными антрополо­гии: предполагаемые потомки словен новго­родских и псковских кривичей (Великий Нов­город, Волот, Псков), кривичей (Владимир, Нижний Новгород, Ярославль), вятичей (Ка­луга, Тула), северян (Орел, Белгород). 

Проведенный анализ показал, что, несмо­тря на более высокое значение межгруппо­вых различий при группировании популяций в соответствии с распределением говоров и наречий русского языка в сравнении с кар­той диалектных зон, в обоих случаях межпопуляционные различия недостоверны. Это свидетельствует об отсутствии генетических различий по распределению линий Y-хромосомы в группах русских популяций, выделяемых на основании данных лингви­стики. Такой же вывод следует и из резуль­татов анализа дифференциации русских по­пуляций, сгруппированных с учетом данных антропологии. 

Анализ изменчиво­сти нуклеотидных последовательностей ги­первариабельного сегмента 1 (ГВС1) мтДНК в русских популяциях Тульской, Калужской, Владимирской, Ярославской, Псковской, Нов­городской (г. Великий Новгород и с. Волот), Белгородской, Нижегородской, Орловской, Саратовской, Курской и Костромской обла­стей и Ставропольского края (всего проана­лизировано 913 человек. В). Значение межпо-пуляционной дифференциации FST составило 0.35% (P = 0.0007). Для дальнейшего анализа популяции объединяли в группы следую­щим образом: 

(A) по говорам и наречиям русского язы­ка: южное наречие (Белгород, Орел, Калуга, Тула, Курск), северное наречие (Ярославль, Кострома), среднерусские говоры (Великий Новгород, Волот, Псков, Владимир, Нижний Новгород); 

(Б) по диалектным зонам: юго-западная зона (Белгород, Орел, Калуга, Тула, Курск), северо-западная зона (Великий Новгород, Волот, Псков), северо-восточная зона (Владимир, Нижний Новгород, Ярославль, Костро­ма); 

(B) в соответствии с данными антрополо­гии: предполагаемые потомки словен новго­родских и псковских кривичей (Великий Нов­город, Волот, Псков), кривичей (Владимир, Нижний Новгород, Ярославль, Кострома), вятичей (Калуга, Тула), северян (Орел, Белгород, Курск). Результаты этого исследова­ния также показали отсутствие статистически значимой дифференциации между русскими популяциями, сгруппированными в соответствии с данными лингвистики и антропологии. 

Отмечалось некоторое своеобразие митохондриального генофонда русского на­селения Северо-Западного региона России (Лункина и др., 2004; Малярчук, Деренко, 2006; Grzybowski et al., 2007). В связи с этим нами проведен анализ данных об изменчи­вости нуклеотидных последовательностей ГВС1 мтДНК в популяциях Северо-Западного региона России (Великий Новгород, Волот и Псков) в сравнении с другими славянски­ми популяциями России (русские) и Польши (поляки), а также популяциями соседних народов: балтских (литовцы) и финских (эстонцы, карелы и финны). Исследование показало, что степень дифференциации про­анализированных популяций низка - FST = 0.38%, P = 0. Однако некоторые популяции Северо-Западного региона России (Великий Новгород и Псков) и Северо-Восточной Поль­ши (Сувалки) демонстрируют очень высокое генетическое сходство. 

При группировании популяций в соот­ветствии с их этнолингвистической характе­ристикой (группа русских, группа поляков и группа балтского и угро-финского проис­хождения) межгрупповые различия очень низки и недостоверны. Однако выделение отдельной группы популяций, включающей северо-западных русских (Великий Новгород и Псков), северо-восточных поляков (Сувалки) и популяции балтского и финского происхождения, приводит к достоверному увеличению степени межгрупповой диффе­ренциации (0.15%). Еще большие различия наблюдаются, если отдельная группа пред­ставлена только северо-западными русскими и северо-восточными поляками. Это свидетель­ствует о своеобразии генетической структуры этих популяций по отношению как к осталь­ным славянским популяциям (русским и по­лякам; 0.52%), так и к популяциям балтского и угро-финского происхождения (0.76%). Анализ генофондов северо-западных русских и северо-восточных поляков в сравнении с их непосредственными соседями - литовцами и эстонцами - также показывает достоверные различия между ними (0.73%). Таким обра­зом, генетическое своеобразие «русского» на­селения Северо-Западного региона России и Северо-Восточной Польши не может быть объяснено исключительно лишь их сходством с балтским и угро-финским населением, а является следствием появления уникальной генетической композиции, сложившейся, по-всей видимости, в результате взаимодействия трех генофондов - славянского, балтского и угро-финского. Анализ структуры митохондриального генофонда популяций Великого Новгорода, Пскова и Сувалок показал нали­чие лишь одного генетического компонента -гаплогруппы U5a, которая распространена в этих популяциях с более высокой частотой (в среднем, 16%), чем в соседних славянских, балтских и угро-финских популяциях, где ее частота, в среднем, составляет 7%. Интерес­ной особенностью генофондов популяций Ве­ликого Новгорода, Пскова и Сувалок являет­ся также присутствие (с частотой 2.2%) гаплотипов митохондриальных групп R1 и R2, которые крайне редки в соседних популяциях. 

Полученные генетические данные позво­ляют рассматривать псковско-новгородское население в качестве отдельной сла­вянской группировки в составе современных восточных славян. Генетическое сходство псковско-новгородского населения с польско-литовским населением Северо-Восточной Польши (Сувалки) свидетельствует о запад­ных истоках генофонда северо-западных рус­ских. В исторической литературе существует точка зрения о том, что Север Руси была колонизирована так называемыми балтийскими славянами, населявшими Южную При­балтику и Польское Поморье в эпоху раннего средневековья (Янин, Алешковский, 1971; Седов, 1979). На основании археологических и антропологических материалов и данных лингвистики (переводов берестяных грамот) показано, что балтийские славяне продвинулись на восток и стали се­литься, начиная с V-VI вв., в северной части Восточно-Европейской равнины (Псковско-Ильменском крае, Полоцком Подвинье) среди местного балтского и угро-финского населения (Седов, 2003). Исследования происхождения древненовгородского диалекта позволили предполо­жить, что он был привнесен большой группой славян, пришедших с территории Польского Поморья (Зализняк, 1995). 

Отсюда следует, что пути развития населения севера и юга Руси издревле различались, однако впослед­ствии «две славянские традиции» слились и стали развиваться неразрывно (Седов, 2003). Историки считают, что до IX в. в Восточной Европе существовали два территориальных массива славян (область юго-западной Руси с основным киевско-суздальским диалектом и псковско-новгородская область с древненовгородским диалектом), объединение которых привело к созданию Древнерусского государ­ства (Александров, Янин, 1987; Зализняк, 2008). Полученные генетические дан­ные вполне согласуются с этим сценарием и свидетельствуют о том, что следы былой диф­ференциации еще хранятся в генофонде со­временного населения. 

В целом эти дополнительные генетические исследования подтверждает балтославянское происхождение русских в целом.

✒ Антропологи МГУ имени М.В. Ломоносова высказали предположение, что генофонд скифов был сформирован на основе местных племен с некоторым участием популяций, мигрировавших в регион Северного Причерноморья из Центральной Азии.

Последние открытия окончательно хоронят миф о том, что скифы были предками славян. Свои результаты ученые опубликовали в журнале American Journal of Physical Anthropology. 

Сотрудники МГУ имени М.В. Ломоносова провели сравнительный анализ различных краниологических серий по частотам неметрических признаков на черепе для оценки генетической преемственности между скифами Северного Причерноморья и популяциями бронзового века Восточной Европы и Центральной Азии. 

«Сегодня существует две основных гипотезы происхождения скифов: либо они пришли на территорию Северного Причерноморья из Центральной Азии и коренное индоевропейское население было ими завоевано и ассимилировано, либо скифы генетически связаны со срубной культурно-исторической общностью — этнокультурным объединением племен эпохи поздней бронзы (XVI—XII века до н.э.), распространенным в степной и лесостепной полосах между Днепром и Уралом», — рассказал один из авторов публикации, Алла Мовсесян.

Краниологическая серия — это группа черепов из одного или нескольких близко расположенных могильников, принадлежащих одному этносу или одной археологической культуре, а дискретно-варьирующие, неметрические признаки отражают анатомические вариации в строении черепа. Это различные дополнительные или непостоянные отверстия, непостоянные швы, отростки, кости в родничках и швах черепа. Считается, что эти признаки имеют наследственную природу и могут служить характеристикой генофонда популяции, поскольку матрицы генетических расстояний между популяциями, построенные по неметрическим признакам, коррелируют с матрицами генетических расстояний между теми же популяциями, построенными по данным о молекулярно-генетических маркерах. Следовательно, при изучении древних популяций сравнительный анализ неметрических признаков на черепе может служить в какой-то степени альтернативой ДНК-исследованиям. 

«В отличие от исследования ДНК на костном материале, которое все еще является довольно сложным и дорогостоящим процессом, использование неметрических признаков на черепе позволяет проводить популяционно-генетический анализ неограниченно большого количества ископаемого материала, что очень ценно для исследования проблем этногенеза различных народов», — пояснила Мовсесян. 

Для определения степени различий между популяциями по частотам неметрических признаков антропологи использовали статистический метод, известный как mean measure of divergence (метод оценки степени дивергенции): на основании данных о частотах неметрических признаков были вычислены генетические расстояния между популяциями. Полученные результаты позволили предположить, что обе гипотезы этногенеза скифов частично верны: скифский генофонд сформировался на основе потомков местной срубной культуры бронзового века и популяций, мигрировавших из Центральной Азии. 

Одним из устойчивых мифов является представление о скифах как о предках славян, несмотря на то, что ученые уже давно выяснили, что между двумя племенами практически нет преемственной связи. «Согласно гипотезе Бориса Рыбакова, изложенной в книге "Геродотова Скифия", часть скифских племен, так называемые скифы-пахари, возможно, приняла некоторое участие в этногенезе славян в силу длительной географической близости. Однако представление о том, что скифы являются прямыми предками славян, не подтверждается ни археологическими, ни антропологическими, ни генетическими или лингвистическими данными», — уточнила Мовсесян.

https://indicator.ru/news/2017/03/03/tajna-proishozhdeniya-skifov/