Ртуть

Иногда появляется желание раствориться и пролежать сто лет ампулами черной ртути в скважинах прикроватного столика, выигрированных, словно жил тут всей жизнью озабоченный человек, который стальным ногтем на мизинце выскабливал надписи и слова.
Скрючившийся, он парировал вокруг, пока не дрогнул — на горизонтальной глади солнце обняло водные просторы. Старый бывалый пловец обернулся на ярко красный луч, пробивавшийся сквозь дырявую короткую штору; он был словлен глазом и остался на сетчатке долгие пару минут. Старик потер глаза, оставив разглядывание ртутного термометра, затем поднялся и скрепя подлез к двери. Тело было совсем не тем, совсем не тем, каким существовало эти года. Он с силою открыл шаткую дверь и покинул дом, оставив за собой дух водорослевой тины. Каждый такой вечер одинокий бедняга шел купаться в речной воде.
В окно забился ветер, форточка для него была открыта и будто впускала беглеца погреться на ночлег, но только залетев, тут же испарялся его холодный вихрь. Это, казалось, было вызвано удивлением, которое обретали порывы его, завидев на темном деревянном пруте человеческий длинный градусник. Ветер приходил из знойной долины, вещал из людских домов обделанных светлым прошлым человека, и видал термометры получше этого старого образца. Новее, искаженнее — этот на них совсем не походил. Долго обходя его стороной, ветер прыснул совсем близко, будто не сдержав желания оставлять его тут, самого, в тени обросшего мягким мхом сырого дома. Градусник вывернулся, но не покинул своего места, тогда как маленький ночник, стоявший ближе и получавший большие набеги ветра, то и дело потерял тяжесть, сместившись, а потом и совсем грохнувшись рядом с прибором. Затем он покатился, под собой искареживая тонкими железными прутьями маленький старый термометр, тот треснул в ответ, пролив немного своей черной крови, и оба предмета не щадясь разбились о пол.
Окно открылось, сильный треск заполонил помещение, и ветер завертел немую ветошь, как флаг природы.
В ртути провиднялся кусочек небоскреба, который открыло окно. Но после вольного открытия двери, в ней появилось кое что еще. Отражавшийся смоляным, безрадостный прищур старика, оглядевшего произошедшее, смялся в грустной физиономии. Он сразу исказил намеренья ветра, он сразу их омрачнил, заперев тонкие окна. Напоследок только ткань пронеслась по его чистой слегка обмокшей руке.
Чувства ухудшились. Последний остаток живого, просторного мира, находившегося вдали от одинокого острова, был уничтожен им самим. Тонкий свист из защелены окружил старика, мир продолжал надругиваться над его жизнью, будто имел на это полное право.