Розетка

Она открывает ноутбук, закрывает ноутбук, закусывает прядь волос. Сейчас или никогда. Ни-ког-да. Ни. Ког. Да. Да? Да? Да? Она снимает с себя платье, фотографирует бюстгальтер, фотографирует влажное пятнышко на своих трусиках, кладет телефон экраном вниз. Открывает ноутбук, пересохраняет фотографии из облака, отправляет ему. Страшно. Стыдно.

Вечерами она - та девочка, которой я была заплетала косы, надевала ситцевую ночную сорочку до пят - непременно с длинным рукавом, у нее мерзнут локти, непременно в цветочек, потому что чисто белая напоминает ей о больнице. А в больнице она провела практически все детство - крахмальные жесткие простыни, кварцевание дважды в день, поцелуи на балконе - наверное, тогда всё началось. Вечерами она пила чай с корицей, читала бабушкины книги, открывала окно, чтоб в комнате пахло сиренью. Теперь вечерами она умирает от стыда и возбуждения. 

Или всё началось две недели назад, когда она ответила на то чертово сообщение? "Я хочу драть тебя как суку, но вначале тебе придется заслужить мое внимание". Он хочет драть меня как суку? Меня, приличную девочку 28 лет, меня, мамину умницу, папино солнышко. Драть. Драть как суку.

Как теперь проходят мои дни? Я просыпаюсь и чувствую легкую боль в нижней части живота и легкое покалывание в сосках. Я просыпаюсь и чувствую, что вчерашний вечер прошел слишком жарко и хорошо. Я просыпаюсь - одна рука на груди, вторая на бедрах, именно там где, заканчивается кромка чулков. Там чуть влажно - именно оттуда начинается моя дорога к наслаждению, и с самого утра мне хочется встать на четвереньки и засунуть туда пару пальцев, и выебать себя до самого донышка, но мне нельзя - до тех пор, пока он не разрешит. Глаза закрываются, и по телу прокатываются легкие спазмы - то ли предвкушение, то ли банальный страх, но спустя пару часов я чувствую, как свежие трусики, надетые после душа, становятся влажными от моих выделений. У меня всегда есть с собой сменное белье - оно пригодится. 

Я приезжаю на работу, выполняю свои ежедневные обязанности, а потом смотрю на время. К полудню я должна оказаться в туалете - светло, чисто, одиноко. Единственный плюс работы в большой компании (помимо более чем хорошей заработной платы) - большие туалеты. На первый взгляд мелочь, да? Да, но мне эта мелочь только на руку, я захлопываю за собой дверь самой дальней и просторной кабинки - той, на которой табличка инвалидной коляски. О да, я инвалид. Я хочу секса так, что у меня сейчас откажут ноги, но мне нельзя.

В кабинке туалета мне можно немного развлечься, и я провожу пальцами по губам и проникаю внутрь - влажно, нежно, я трогаю свой язык и наслаждаюсь его мягкостью, изучаю рельеф и проникаю пальцами еще глубже. Если я буду стараться, то вместо пальцев в мою глотку упрется его член. Если я буду хорошей девочкой, он приедет. Если я буду достаточно плохой девочкой - это будет хорошо. Средним и безымянным пальцем касаюсь лобка - смешно представить, еще буквально несколько недель назад мой лобок был девственным и заросшим, его не касалась ни бритва, ни мужские взгляды, ни даже мои собственные пальцы, а теперь на нем - следы от ногтей, теперь на нем - небольшие ожоги от воска (не рассчитала высоту), и если я буду хорошей плохой девочкой, на нем окажется его сперма - сладкими тягучими капельками, белым жемчугом, наградой за весь этот стыд, который ей приходится терпеть. Ох-х, как ей нравится нравится нравится терпеть, ей нравится растягивать губки и оттягивать клитор, нравится растягивать сфинктер.. Кажется, в туалет кто-то вошел, но остановится уже слишком сложно, и пальцы снова проскальзывают в попку - глубоко, резко, чуть влажно - так, что схватывает дыхание, но все равно чуть менее сладко чем то, что ждет меня вечером.

Прижимаюсь лицом к дверке и стою на коленках - надо отдышаться. На бедрах разводы моей собственной влаги, на полу небольшая лужица, капельки стекают по бедрам, а я всё еще немного вздрагиваю. Кто-то может назвать это оргазмом, но мой хозяин говорит, что это просто нормальное положение для суки - на коленях, с текущей дырочкой, с оттопыренной задницей и тяжелым дыханием. 

Нужно вымыть руки, поправить юбку, вытереть пол кусочком туалетной бумаги. Только что я сфотографировала пальцы внутри своей сладенькой попки и отправила ему. Следующий кадр - пальцы во рту. Следующий кадр - я размазываю свою смазку по бедрам. Параллельно я растираю помаду и жгучие слезы по лицу - мне стыдно так, что хочется орать в голос, но и приятно. 

Уже после работы я сажусь в машину и замечаю, что меня бьет дрожь - настолько крупная, что даже начинают постукивать зубы. Здесь можно не пряятаться, здесь можно не притворяться, я еду домой. Только дома я - настоящая, только дома я окончательно превращаюсь в ту, кого он хочет видеть - в его суку. Кажется, на улице прохладно, но мне жарко. Hot as hell, honey. я еду домой и не знаю, что меня там ждет.

Нет, по сути все будет точно также - я открою ноутбук, и прочитаю очередное послание от него. Вчера я имела себя в зад бутылкой из-под шампанского и читала по памяти Гёте, повчера мне пришлось вылизывать пол от этого чертового шампанского, а несколько дней назад я должна была кончить, пока он досчитает до ста. Иногда он смотрит на меня - спасибо веб-камере. Иногда - слушает мое тяжелое дыхание и разглядывает фотографии. Но почти всегда я спрашиваю у него разрешения на все. Можно мне сфотографировать, какие синяки оставили зажимы на моих сосках? Можно я сниму трусики, я натерла кружевом бедро? Можно мне кончить?

****

Она открывает ноутбук, читает, закрывает. Открывает снова, читает, закрывает. Смотрит на себя в зеркало - господи, неужели я правда это сделаю? Задание простое - ей нужно отправить ему отпечаток губ, по одному из каждого помещения - на том предмете, который он указал. Она чувствует, как внутри нее меняется рисунок вибрации - она практически не расстается с маленькой вибропулькой, её маленькое удовольствие, индульгенция от всех грехов. Она должна это сделать. Должна. Он похвалит её, он разрешит ей кончить, он приедет , если она будет хорошей. Хорошей плохой девочкой, да. Касается губ вишневой помадой, и невольно прикасается пальцами к взмокшей от возбуждения плоти - слишком горячо, слишком влажно, слишком хочется, чтоб мир взорвался фейерверком, чтоб темнело в глаза, чтоб под нею было семь небес, а над нею все ангелы. Касается губ вишневой помадой, встает на колени и оставляет яркий отпечаток помады на керамической собачьей миске, чувствуя, как её накрывает долгожданный и выстраданный оргазм, стыдный и сладкий, как и вся её жизнь. Чувствуя, как жаркие спазмы сотрясают всю её влажную нежность внутри, она делает фотографию. Один отпечаток готов. Теперь розетка в спальне - при мысли о том, что она снова опустится на колени, накрасит губы и сделает это, в низу живота что-то сладко сжимается.