РоССИя
Дорога петляет темной змеей через леса и проселки. Страна «умерла» до весны. «Умер» и я с ней. Мордовия – край лагерей и вечных зон. «Страна мертвых», которые живут под охраной живых. Здесь, среди сосен и бескрайних полей можно ощутить всю «мощь» и «любовь» страны к своим гражданам. Вечная борьба человека и законов, которые он сам себе и придумал. Мир надзирателей и надзорных, которые иногда даже меняются местами. Но итог у них всегда один…
Сворачиваю, и еду в сторону кого-то села, нужно запастись провизией, так как дальше будут лагеря, провизией в которых разжиться может только обитатель данных мест. Дорога разбита тракторами и лесовозами, которые без устали днем и ночью что-то перевозят. Кругом такая депрессуха, что хоть волком вой, которые тут и воюют, по обе стороны забора. Бывшие зеки, тут зачастую живут рядом со своими надзирателями. Зона повсюду, возможно потому что, она определяется не забором с колючей проволокой, а состоянием души? По мнению государства, любой человек грешен и виновен с самого рождения. А если кто-то считает, что это не так, то опять же он виновен, что считает неправильно, не по-государственному. Замкнутый круг, в котором мы все бегаем, и из которого выход только один: смерть. Но даже она не всегда гарантирует индульгенцию, так грехи отцов, зачастую вешают на сыновей.
Стандартное село, серое и убогое. Единственное, что его отличает от сотен тысяч таких же сел по всей стране, это то, что тут царит атмосфера зоны. На завалинке сидит дедок, взгляд выдает в нем бывшего НКВДка.
- Здорово, дед! – кричу я, открыв окно машины
- Здорово, сынок
- Слушай, где тут продуктами разжиться можно?
- Тут, негде, в город надо ехать
- Да, до города, я с голоду сдохну!
- Впрок надо было закупать – вздыхает он - Или все деньги на машину потратил?
- Что-то вроде того…Кризис
- Машину подешевле, прикид попроще и никакого кризиса – улыбается он
- Ага, а можно вообще в лаптях ходить и на телеге ездить. Серые робы одеть и строем ходить…
- Так, ты в такой край и приехал, парень.
- Знаю. Ладно, тогда без жратвы придется перебиться! Спасибо, дед
- Постой! – махнул он рукой
- Что?
- Есть, яйца, молоко, тушенка своего приготовления. Могу продать
- Так бы сразу…- вышел я из машины
Дед привстал с завалинки и, кряхтя, пошел в избу:
- Калитку за собой закрой! - крикнул он
Я осмотрелся по сторонам. Кому на хуй надо заходить сюда?
- На щеколду, закрой! – добавил старик не глядя в мою сторону.
Я запер калитку и побрел за стариком. Остановился возле крыльца, решив подождать его на улице.
- Ну, что, встал, аки Российская вертикаль? Заходи, подсоби…В подпол надо лезть – прикрикнул на меня старик.
Я вытер ноги о траву, и поднялся по нехитрым, скрипучим ступенькам.
В избе старика все было усеянное различными фотографиями. Я не ошибся, он был бывшим НКВДом. Были фотки и из Москвы, трое молодых парня, в форме НКВД СССР, смотрели на меня пронизывающими взглядами, высверливая душу. Фотка давно выцвела и пожухла, с трудом можно было разобрать место, где фотографировалась эта троица, но глаза, глаза, смотрели все так же четко, как и десятилетия назад. В них видна вся решимость, уничтожать себе подобных, ради идей других. А в чем эти идеи, не так уж и важно, так было, так есть, так и будет в нашей стране.
- Помоги...- старик открыл подпол
Я отвлекся от фотографий и подошел к нему:
- Смотрю, дед, ты и в Москве был?
- Бывал – вздохнул он – Спускайся, давай…
Я спустился в подпол, там были различные припасы.
- Дед, а банку огурцов еще не продашь?
- Бери…Тушенка слева, на полке, там или телячью, или свиную возьми
- Я и ту, и ту, возьму.
- Забирай, я один хер ее не ем, зубов то нет. Так, пошамкую, да выплевываю
- А делаешь, ее на кой тогда?
- Привычка…
Я поднял банки из подпола и вылез сам.
- Закрывай, давай, и коврик сверху накинь – приказал он – Яиц сколько тебе?
- Давай, десяток, если не жалко
Дед аккуратно упаковал в пакет яйца и поставил на стол банку молока.
- Хлеб нужен? – покосился он на меня
- А, есть?
- Есть, буханку могу продать, машина приедет через дня три, так что мне хватит, от одной буханки не убудет – он достал из закромов «кирпич» черного хлеба и положил его на стол.
- Сколько я должен? 1000 хватит? – достал я кошелек
Дедок прикинул, цены и кивнул головой. Я передал ему купюру, взгляд опять попал на фотографию, где были три молодых НКВДка.
- Вы? – показал я на фотку.
- Я – кивнул он головой.
- Москва, только не могу разобрать где – прищурился я
- Бутырка – улыбнулся он
- Как же вас из Бутырки, да в эту жопу занесло?
- Чифирнуть не жалеешь?
- С удовольствием!
- Присаживайся. Закуривай, если хочешь – поставил он пепельницу на стол.
Дедок достал банку с чифирём разлил его по кружкам и закурил.
- Служил я в НКВД тогда, да не просто в НКВД, а в секретно-политическом отделе. Сам Генрих Григорьевич ценил! Слыхал о таком?
- Нет, а вот Еноха Гершоновича Ягоду, знаю – улыбнулся я
- Он самый – мечтательно сказал дед. Ну а потом уже Ежов пришел, и меня перевели сюда. Какая идея была, а? А исполнение? Эти места тогда назывались «Темлаг» - общее название для всех Мордовских лагерей. Города далеко, работы вал, климат соответствует и кругом болота, природный «охранник». Гениально!
- Сколько же тебе лет, дед?
- Много, сынок, много…- отпил он чифирь
- Понятно, а в Москве политических колол? – усмехнулся я
- Да! И как колол! Их и колоть не надо было, большинство друг на друга с удовольствием доносы писали, только успевали разгребать и расстреливать. Вот был случай. Пришло письмо от главного бухгалтера кого-то ресторана, не помню уже. В письме, он подробно изложил, что директор ресторана постоянно высказывает идеи троцкизма. На место, наверно, его метил. Ну, а нам какое дело? Сигнал то есть.
- И что арестовали? – закурил я
- Конечно. Как раз в Бутырку посадили, там в то время много таких было, предателей Родины. Красавец, черноволосый, статный первые допросы молчал. А потом сменил тактику, говорил: Я вообще не знаю, что такое троцкизм. Представляешь?
- Может и правда не знал? – улыбнулся я
- Ха, все знали, а он не знал?
- Может чуваку, было до пизды на все эти разборки?
- Знаешь, сынок, люди как колоски в поле, если коса начинает работу, то косит всех подряд, остаются только те, кто больше других к земле прильнул. А коса у нас в стране косит всегда.
- И сейчас?
- И сейчас, и завтра будет косить и через сто лет. Можно сменить строй, людей не изменишь. Ведь у нас какая задача была?
- Не знаю. Врагов искать – пожал я плечами.
- Парень, ну каких врагов? Что в России, что в СССР – основной враг, всегда был сам человек, живущий тут. Ни один враг в Мире не по натворит то, что творили и творят наши деятели. Без войны, «пустыню» оставили – кивнул дед на окно.
- Тогда зачем колол и служил?
- Знаешь, тогда было четыре пути: перестукиваться, стучать, сидеть или охранять тех, кто сидит.
- Всегда есть и другой путь – вздохнул я
- Вот, что-то подобное, мне этот директор ресторана и сказал. Протоколы допроса так и не подписал.
- Расстреляли?
- Нет. Выпустили, подписал бы, расстреляли, хотя и говорили ему: Подпишешь – выпустим. Суть была не в том, что бы отловить очередного троцкиста или шпиона, суть была сломать человека изнутри и напугать на всю жизнь. На каждого дело было! Вот, смотри – дед привстал и полез в комод.
Он достал оттуда какой-то сверток, развернул его, там были какие-то награды, парт билет, россиянский паспорт и какие-то деньги.
- Вот – протянул он мне золотой медальон. – Цепочка еще была, золотая, продал в 90е, когда пенсию совсем не платили, а вот это осталось.
- Что это?
- Медальон, того директора. Он мне его отдал, просил передать сестре. Я так и не передал, хотел после войны его самого найти, но какой-то там, я в Мордовии, его куда-то на Север по распределению закинули. Короче, не срослось – вздохнул старик
Я раскрыл овальную цацку, там были две старые фотографии, моего прадеда и прабабки.
- В ресторане «Золотой Рог» он работал – закрыл я медальон
Старик посмотрел мне в глаза:
- Да, точно…Золотой Рог
Наступила пауза…
- Жив? – спросил старик
- Нет – покачал я головой – В середине 90х помер.
- Как помер? – закурил старик
- Да, примерно, как и ты помрешь, старик. В нищете и с партбилетом под подушкой – осмотрел я скудное жилище бывшего НКВДка.
Через год я проезжал мимо этого села и решил навестить дедка. Но его уже не было в живых, своего подследственного он пережил примерно на 14 лет. Я поднял глаза на хмурое мордовское небо, где-то там, далеко-далеко в «русском Раю», был слышен голос надзирателя: «Руки за спину! На выход!». Новые партии душ: стукачей, надзирателей, зеков отправляли обратно на землю, на русскую землю, потому что зона пустовать не может, не будет зоны, не будет и России.