Ритуал

Впрочем, как всегда в таких случаях бывает, попка девушки скоро обвыкла и притерпелась, только на этом ее мучения не закончили, поскольку недостаток отверстий привел парней к мысли о бутерброде. Блондинку усадили на темноволосого, нанизав ее на его длинный член, а второй, я заметил, что он плохо выбрит, пристроился сзади. На это раз двойное проникновение, похоже, обошлось для девицы без неприятных впечатлений, только что попасть всем в темп сразу не получилось. Член, который мужик со шрамом все совал в ее рот, постоянно выпадал по причине не согласованности движений, хотя девка каждый раз его ловко ловила губами.

Все это зрелище, сопровождаемое глухим буханьем барабанов и экзотическим пением, то более, то менее громким, ввело меня какой то необычный транс. С одной стороны я бы необычайно возбужден, но при этом мне вовсе не хотелось присоединиться к участникам. Казалось бы, это зрелище должно только возбуждать, и закончиться какой-нибудь необычной сексуальной игрой из тех, что обожала выдумывать моя Аннушка, однако меня не покидало предчувствие чего то ужасного. Что-то лафкрафтовское было во всем этом действе, разворачивающимся передо мною.

Тем временем позы «актеров» изменились. На этот раз девица, раздвинув ноги, хорошо растраханой попкой уселась на член мужика со шрамом. Другой расположился сверху, а темноволосый занял ее рот. Эти четверо уже хорошо приспособились друг к другу и скоро двигались, как одно многорукое и многоногое существо. Зрелище уже не столько возбуждало, сколько странным образом вызывало отвращение — белое, потное, раздавленное волосатыми мужскими телами тело девицы напоминало какую-то большую бледную гусеницу, сегменты которой периодически сокращаются и выпрямляются. Мне подумалось, что акт длится уже довольно долго, причем участники не выражают никакой усталости и готовности его завершить. Вероятно, такая выносливость как то связана с напитком, которым их угостила Аня.

Тут пение изменило тональность, сделавшись еще более тревожным и пугающим. Барабаны забили громче и чаще. Из сумрака выскочила еще одна египетская девица, и быстро поднявшись к трону, опустилась на колени перед Анной. После чего, не поднимая глаз почтительно подала ей... здоровенный кинжал.

«Господи, что тут происходит?», — со страхом спросил себя я.

Кинжал напоминал стилет, то есть имел длинное и узкое лезвие. Причем сделанное явно не из металла. Я бы сказал, что лезвие было из нефрита, если бы не понимал, что этот минерал никак не подходит для изготовления лезвия такой формы. На рукоятке и на самом лезвии были то ли нарисованы, толи иным способом нанесены изображения — похоже иероглифы, а на рукоятке был закреплен неизвестный мне багрово-черный тусклый драгоценный камень.

— Зачем, — вертелась в голове мысль, — зачем им этот кинжал? Чего такого могла выдумать давно пугающая меня фантазия моей очаровательной подруги?

Тем временем Анна поднялась со своего трона и стремительным шагом спустилась с возвышения, остановившись возле совокупляющихся людей. После чего она прижала ладонями клинок к ложбинке между грудей и громко заговорила на неизвестном языке, как будто читала заклинание:

— Хаш`п дисут ун синтру имист шурнаан сат-тот... , — четко и спокойно выговаривала она, и ее твердый, звонкий и юный голос покрывал и пение и стоны пронзаемой во все отверстия девицы.

— Вешет, дани кумаи ниду микаб ан сат-тот, — продолжала читать она.

— Анюта спятила, — решил я, — надо сваливать, но не могу же я ее здесь оставить?

Тут Анна закончила читать свой непонятный текст и подняла кинжал. Теперь она смотрела прямо на девицу и блондинка наконец увидела и ее, и нож, направленный ей в сердце. Похоже, только сейчас он стала что-то понимать. Аня стояла с каменным лицом, на котором не было ни злобы, ни сладострастия — вообще ничего и это, вкупе с кинжалом в ее поднятых руках ужасало еще больше. Он внимательно смотрела в глаза несчастной девицы, в которых разгорался ужас. А я? Я от неожиданности и ужаса не мог даже пошевелиться, только повторяя про себя:

— Она сошла с ума... сошла с ума...

Тут девица наконец вышла из транса и попыталась встать, вырваться. Она забилась в руках парней, но те и не думали ее выпускать. Более того, Анна опять что-то крикнула и теперь мужчины жестко удерживали и руки блондинки. Несчастная, наконец, полностью осознала, что сейчас с ней произойдет, но похоже, от ужаса онемела. Только оглядывалась, в отчаянной надежде на помощь. На секунду она повернулась ко мне и посмотрела прямо на меня. Я увидел в ее глазах панический ужас. Было очевидно, что несчастная девушка не ...

может поверить, что все это происходит сейчас и именно с ней.

Но Аня не собиралась растягивать этот ужасный момент. Она что-то выкрикнула, еще крепче сжала кинжал в ладонях и ударила!

Удар пришелся прямо в сердце, совсем немного ниже полной груди блондинки. Лезвие не зацепило ни саму грудь и не попало в ребра, а тут же прямо и твердо вошло во всю длину. Мне еще подумалось, что для такого удара нужен немалый опыт. Несчастная проститутка успела перевести свой взор на кинжал, торчащий из ее тела, но тут глаза ее потухли, а голова запрокинулась. Девушка была мертва. Только из уголка рта пролилась тонкая струйка крови.

Я сидел ни жив, не мертв, причем заподозрил, что попытаться свалить отсюда прямо сейчас будет не лучей идеей. Моей подружке, которая уже поднималась обратно к трону своей легкой, беззаботной походкой, я старался в глаза не смотреть. Она меня откровенно пугала.

Аня подошла прямо ко мне, опустилась на колени и взяв мои руки, приложила их к своим щекам:

— Прости, так было нужно, — нежно, как всегда, проговорила она, — ты все увидишь.

Продолжение ...