Ритуал

Хатч похлопал рукой по арке, словно показывая, что она выстоит, даже когда остальное здание превратится в груду камней.

Два ее каменных столба были покрыты изображениями то ли людей, то ли животных. Из-за слоя лишайника, который Хатч пытался отковырять перочинным ножом, трудно было сказать, что именно они из себя представляли. Персонажей и скачущие фигурки в центре каждого столба обрамляли рунические надписи и прочая витиеватая резьба. На оббитой известковой арке над гранитными колоннами были вырезаны колеса с угловыми отметинами. Сверху дверной проем должен был завершать деревянный конек, но от него остались лишь темные сырые обломки.

Стены внутри некогда покрывала штукатурка. Сейчас она почти вся осыпалась, обнажив грубые гранитные блоки. Открытый камень был испещрен молочно-зеленым лишайником. Напротив кафедры, похожей на грубо вытесанную из скалы каменную глыбу, в два ряда стояло то, что осталось от провисших деревянных скамеек. Сгнивших от сырости и пораженных черным грибком. Верхнюю часть алтаря заполонил лесной мусор. Пол был чуть ли не по колено завален перегнившей листвой и мертвыми ветками, нападавшими сквозь дырявую крышу.

– Небольшой приход, – сказал Хатч. – Человек двадцать.
Люк не мог заставить себя говорить. Он испытывал неловкость в присутствии Дома. Чувствовал, как спину сверлит его ненавидящий взгляд.
– Хотя странно. Очень странно. – Хатч ступил из-под арки на пол церкви. Люк последовал за ним. Пол был мягким, как губка. Буквально шевелился под ногами, словно он ступал по матрасу. Внезапно пол накренился.
Хатч тут же упал на бок, провалившись почти по пояс в листья за первым рядом скамей.

– Черт! – Хатч не мог сдвинуться с места. – Я провалился!
Люк посмотрел себе по ноги.
– С тобой все в порядке?
Хатч не ответил. Не в состоянии двигать ничем, кроме головы, он смотрел вниз, туда, где исчезли его ноги. Потом приподнялся на одной руке, погрузив ее по локоть в гнилые листья, чтобы найти точку опоры.
– Хатч, с тобой все в порядке?
– Думаю, да. Только боюсь посмотреть.
– Вот. Хватайся за руку.
– Осторожно, – сказал Хатч. – Здесь все прогнило насквозь.

Люк остановился, затем медленно двинулся к стене слева, интуитивно чувствуя, что у основания стен пол должен быть крепче.
Хатч стоял, целиком погрузившись в образовавшееся отверстие.
– Хорошо, что древесина мягкая. Представь, что натворили бы щепки.
– Или ржавые гвозди.
Хатч запрокинул голову назад и крикнул дырявой крыше:
– Да пошла ты на хрен! – Затем вытащил ногу из ямы и попытался нащупать подходящий кусок доски справа от себя, способный выдержать его вес.
– Я иду, – сказал Люк.

– Не. Так мы оба провалимся.
Люк издал приглушенный смешок, показавшийся ему слишком агрессивным. Он замолчал, спрятав улыбку.
Сбоку пол был прочнее, и Люк осторожно стал пробираться к последнему ряду скамей. Затем перешагнул через первую черную скамью и оказался в пространстве между двумя рядами. Он едва смог поставить между ними одну ногу.
– Похоже, люди здесь были совсем маленькими. Как дети.

Его собственные наблюдения слабо, но ощутимо нервировали его. Это всегда касалось интерьеров исторических зданий, где он проходил, нагнувшись, через крошечные двери и видел маленькие кровати, служившие давным-давно умершим людям. Возможно, это было внезапным и нежелательным напоминанием о бренности его собственной жизни, заставляющим остро и болезненно испытывать ощущение пугающей потери. Все проходит. Все, кто жил здесь и пользовался этой мебелью до того, как она стала антиквариатом, обратились в прах. Промозглая гнетущая атмосфера замкнутого истлевшего пространства, в котором он находился, лишь усугубляла чувство одиночества. Несмотря на дождь, он был рад, что здесь нет крыши. Был рад даже этому тусклому мертвенному свету. Внезапно он почувствовал благодарность к остальным за компанию.

– Святым это место можно назвать в последнюю очередь, – выпалил он, не удержавшись.
– Знаю, что ты имеешь в виду. – Хатч снова обрел опору и стоял в узком проходе между скамьями, проверяя пол перед собой осторожными шажками, словно шел по льду.
Люк перешагнул через следующий ряд скамей, но та секция пола, на которую он поставил ногу, была мягкой и прогибалась. Он отдернул ногу и стал искать более прочное место. Хатч добрался до алтаря.

– Думаешь, пол, где ты стоишь, выдержит наш общий вес? – спросил Люк Хатча.
– Ага. – Хатч стал счищать толстый слой сгнивших листьев с поверхности алтаря, пока его голая рука не коснулась камня.
Люк осторожно приблизился к алтарю сбоку, вытирая спиной темную стену, представлявшую собой в основном голый камень. Штукатурку давно размыл дождь. Он понятия не имел, как давно. Но что давно, это точно.
– Есть на нем что-нибудь? – спросил он.

– Вроде принесенной в жертву девственницы? – ответил Хатч, даже не улыбнувшись.
– Руны, и все такое?
– Нет. Странно, но он полый. Видишь, прямо в центре выдолблено углубление.
– Купель для крещения.
Хатч кивнул.
– Может ты и прав, шеф.
– А раньше что ты имел в виду?
– А?
– Раньше. Ты сказал, что он странный.
Хатч бросил на Люка хмурый взгляд, но потом морщины на его грязном лбу разгладились. Он постучал пальцем по верхней части камня, за которым стоял.

– На каменной арке нет распятий. Вся резьба на ее поверхности языческая.
– Правда?
– Тоже старая. И те руны. Знаешь, такие круговые знаки на резьбе у викингов? Змеи? Длинные змеи, заглатывающие хвосты друг друга?
– Да.
– Похоже, когда-то на ней была пара таких, окруженных изображениями, – он махнул рукой в сторону двери и леса, – ветвей и листьев. – Только дождь повредил большинство рисунков.
– Класс. Я посмотрю.

– Я сколол со столбов ножом немного грязи. Очень странно, но постройка довольно простая. Как сарай или ферма. Наверное, когда-то здесь была христианская церковь. Может, как раз в последнее время. А странно, потому что здесь нет христианских символов. Надгробий тоже. То есть никто не жил здесь последнюю… тысячу лет. Как такое возможно?
– Церковь была построена на более раннем месте?

– Именно. На каком-то священном месте, я думаю. И церковь, похоже, когда-то была центром того… поселения, которое мы нашли. Ему не может быть больше ста лет, как и этому зданию. Люди продолжали ходить сюда для поклонения, но перестали хоронить здесь своих мертвецов. Странно.

Подобные намеки вызвали неприятные ощущения в пустом желудке Люка. В водовороте нахлынувших беспорядочных мыслей он хотел засыпать Хатча вопросами, но придержал язык. У него вдруг возникло сильное желание снова отправиться в путь. Подальше от этого места, и как можно быстрее.
– А другая странность в том, – сказал Хатч, поднимая вверх обе руки, – что все это по-прежнему находится здесь.
Люк нахмурился.
Хатч указал на каменный постамент.

– Никто не увез ничего в музей. Не думаю, что в лесах осталось много хороших экземпляров норвежской резьбы. Все они вывезены и сохранены. Защищены от кислотных дождей в витринах музеев Люнда и Стокгольма. Вот где я видел их раньше. – Хатч понизил голос. – Поэтому, между нами говоря, похоже, никто не знает, что здесь есть такое.
Люк не мог скрыть потрясение, услышав озвученный факт, хотя сам пришел к такому же неутешительному выводу.

– Никто не был здесь с того времени, как это место бросили. Бьюсь об заклад, шеф.
Люк покачал головой в недоумении, стараясь скрыть беспокойство.
Хатч понизил голос еще сильнее.
– Если бы мы не заблудились, не промокли и не проголодались, было бы круто сделать такое открытие. Мы попали бы в газеты.
– Но сейчас здесь просто странно и страшно.
– Именно. Поэтому мы можем попасть в газеты по другой причине.
Они переглянулись, изобразив дикие ухмылки, когда снаружи раздался крик Фила.
24

Люк пулей выскочил из церкви. Дом поднялся на ноги, готовый то ли сжаться в комок, то ли бежать прочь. Фил стоял по колено в подлеске, спиной к часовне и смотрел в сторону заросшего кладбища. Когда он повернулся, его лицо было окаменевшим от страха. Такое же выражение было у него, когда его нашли в лачуге, голым и бредящим. Брюки у него были расстегнуты. Похоже, он собирался отлить. Не будь он так встревожен увиденным, забавное было бы зрелище.

Откуда-то сзади доносилась громкая ругань Хатча. Он не пошел из церкви вслед за Люком.
– Что случилось? – крикнул Люк Филу и, не получив ответа, посмотрел на Дома.
Дом хлопал глазами.
– Я не знаю, мать твою.
Сперва Фил кричал так, будто его укусили или обожгли. Но потом в его крике стало больше страха, чем боли. К тому моменту как Люк, перемахнув через скамьи, выскочил из здания в заросли, Фил замолчал и неподвижно стоял под дождем. Это было страшнее, чем крик.

Люк посмотрел на затылок Фила, закрытый синим заостренным капюшоном куртки.
– Филлерс, что такое?
Фил смотрел сквозь деревья в сторону двух рунных камней, проглядывавших из зарослей перед церковью. Услышав голос Люка, Фил быстро заправил рубашку и застегнул штаны. Развернулся и бросился сквозь подлесок к церкви. Спотыкаясь, будто зачерпывал ногами морскую воду.
Дом и Люк, не удержавшись, переглянулись, но потом, смутившись, отвернулись друг от друга. Дом посмотрел через плечо Люка и заорал:

– Хатч! Тащи сюда свою задницу. Сейчас же!
Хатч ответил что-то из недр церкви. Его голос был слишком глухой и тихий, чтобы можно было разобрать слова. Будто он был занят чем-то. Но что сейчас могло быть важнее устроенного Филом шума?
– Хатч! – Люк большими шагами направился к зданию. Он заглянул в дверь и увидел Хатча, наклонившегося вперед в полутьме. Часть пола вокруг него провалилась, и скамьи с одной стороны скатились в центр прохода, через который Хатч пытался перебраться.

– С тобой все в порядке, дружище? – спросил Люк.
Хатч кивнул.
– Чего не скажешь об этом дерьме. Он потянулся вниз и подобрал с пола мертвые ветки и листья. Бросил мусор на упавшие скамьи.
– Старик, там что-то с Филом стряслось. Ты бы сходил туда.
– Знаю. Я видел из двери. Он просто стоял. Что там такое? Змею увидел? Я же вам рассказывал про гадюк. Нужно потопать, прежде чем заходить в подлесок.
– Не думаю, что это змея. Какого черта ты там делаешь?

Хатч поднял грязное лицо. На фоне темного, истлевшего пола белели только его зубы и белки глаз. Вид у Хатча был нездоровый. Лицо покрылось морщинами и осунулось. Находка, похоже, лишила его последних остатков юмора и оптимизма, едва начавших оживать во время осмотра кладбища.
– Господи Иисусе. Не знаю, что с этим делать.
Люк, осторожно переступая, двинулся внутрь здания.
– Что? Что такое?
– Не уверен, должен ли я это трогать.

Люк осторожно оперся на спинку целой скамьи и заглянул в яму, в которой стоял Хатч. Его ноги утопали в куче крупных мокрых листьев, слипшихся от недостатка света в коричневатую кашу. А еще там были другие предметы, которые Хатч частично очистил от листвы. Они походили на мертвые, почерневшие от сырости ветви деревьев.
– Что там такое, Хатч?
Хатч поднял лицо.
– Кости. Человеческие кости.
– Склеп? – Люк едва услышал себя. Ему пришлось успокоиться, чтобы унять дрожь в голосе.

– Хатч покачал головой. – Они не были погребены. Гробов нет. Кости просто свалены в кучу. Все раздроблены. Черепа разбиты.
– Черт, нет.
Хатч наклонился и что-то поднял.
– Не трогай! – инстинктивно воскликнул Люк.
Хатч поднял предмет и выставил его под водянистый свет, падавший на них с усиливающимся холодным дождем.

– Это от какого-то животного. – Он поднял длинное ребро. Потом бросил и, громко хлопая, отряхнул руки. Снова нагнулся, пошарил в черном сыром мусоре под ногами. – Нижняя челюсть. Три позвонка. Еще одна куча ребер. Может, от лошади или лося. Не знаю. – Снова нагнулся. – Тут все перемешано с этим…  – Следующее, что он поднял, оказалось человеческой грудной клеткой. Когда он вытащил ее из груды листьев, от нее беззвучно отвалилась рука. Грудная клетка была светло-коричневого цвета, что уже вызывало тревогу. Она выглядела более свежей, чем кости животных. – И этим. – Тут он поднял человеческий череп. Нижняя челюсть отсутствовала, верхний ряд зубов почернел, затылок был раздроблен. Он бросил его, энергично вытерев руки о штаны.

– Останки людей и животных перемешаны. Очень странно. И они не все старые. То есть, они лежат здесь давно, но некоторые дольше других. – Теперь он разговаривал сам с собой, не обращая внимания на напряженное присутствие Люка. Словно, говоря вслух, он искал удовлетворительное объяснению тому, что считал ненормальным.
Они оба сейчас дрожали, несмотря на то что были одеты для непогоды. И дрожали совсем не от холодного воздуха и дождя.

Люк не мог даже сглотнуть. Больше, чем все пережитое за последние сутки, его потрясло то, что граница между людьми и зверьми в этом месте была стерта.
– Здесь еще детские кости.
– О боже, нет!
Хатч вздохнул и пошарил ногой в сырой темной каше.
25

Все присели на корточки вокруг Фила, уставившись на него. С темнеющего неба непрерывно лил дождь, монотонно стуча по курткам и рюкзакам. Фил был ужасно бледный. Его знобило. Он сунул руки себе под мышки, чтобы согреться. Бросив взгляд через плечо, он произнес:
– Оно здесь. Оно идет за нами.
Хатч и Люк посмотрели друг на друга, потом снова на Фила.
Люк выпустил два больших облака дыма в сырой воздух.
– Что именно?
Глаза Дома казались неестественно большими на его грязном, покрытом струпьями лице.

– Ты чего, нахер, несешь?
Фил сглотнул.
– Я видел…
Хатч застонал и опустился на колени.
– Дружище, успокойся. Успокойся и расскажи нам, что именно ты видел.
– Я пошел отлить. Смотрел на землю, чтобы не обрызгать ноги. А потом у меня появилось странное чувство. Знаете, будто рядом кто-то стоит. Взял и подошел. Стоит совсем рядом. А когда я поднял глаза… подумал, что это какое-то дерево. Вон там. Оно не двигалось, но что-то с ним было не то. Я посмотрел и… оно шевельнулось.
Люк прищурился от дыма.

– Да? – Двое других повернули головы в сторону заросшего кладбища.
– Вон там. – Фил показал на рощицу возле первого рунного камня, мимо которого они прошли. – У тех деревьев. С краю. Что-то вышло из-за них, а потом очень быстро вернулось и исчезло. Не издав ни звука. Все произошло очень быстро.
– Какое-то животное? – спросил Хатч.
Фил покачал головой.

– Я подумал, что это мертвое дерево. Типа тех, в которые попала молния. Но потом… я не знаю… мне показалось, что оно стоит на двух ногах. Вертикально. И оно очень высокое. Там темно было. Но оно будто маскировалось, потому что стояло очень тихо.
– Прекрати, мать твою, – сказал Дом. – Это не смешно. Только не здесь.
– Я не шучу, Дом! Я видел кое-что. И я видел это во сне прошлой ночью. В том доме. Оно спускалось по лестнице.

– Довольно, – рявкнул Дом. – Я изо всех сил стараюсь забыть прошлую ночь. И ту хрень, которую мы видели вчера на дереве.
Люк посмотрел в сторону леса. Затем перевел взгляд на Хатча. Даже под грязью было видно, как побелело у него лицо и нервно подрагивали веки.
– Вы мне не верите? – спросил Фил.
Лицо Дома напряглось так, что из-под сжатых губ показались зубы.
– Да, не верим! Поэтому прекрати водить нас за нос!
– Что-то здесь не так, – тихо сказал Люк, будто сам себе.

– Ты о чем, мать твою? – требовательно спросил Дом.
– Ни о чем. Но в той перегнившей каше – Люк указал на заброшенную часовню, – полно человеческих останков. Они в том еще состоянии.
– Что? – Даже под грязью было видно, как побледнело лицо Дома.
Хатч покачал головой. У него был такой вид, словно он получил дурные вести.
– Здесь произошло что-то ужасное. Рискну предположить, что те люди плохо кончили.
– Плохо кончили?
– Они разорваны на куски. Головы разбиты. Как после бомбежки.

Фила затрясло еще сильнее. На этот раз Дом промолчал.
– Как? – спросил Фил Хатча. В его вопросе звучали и мольба, и любопытство.
Хатч сглотнул.
– Слава богу, мы не пошли в те два здания. Бьюсь об заклад, что нашли бы там нечто подобное.
– Что это, Хатч? – умоляюще спросил Фил.

– Не знаю, дружище. И не уверен, что хочу знать. Он встал. – Колдовство. Черная магия. Какой-то древний культ. Шведы – очень религиозный народ. Я просто не знаю. Нам тут морочат голову, ребята. Это просто нехорошее место. Вот оно нас и доканывает. Ты видел какое-то животное, Фил. Лося или оленя. В этой части страны они повсюду. Вот и все. Мы нервничаем, что вполне естественно. Но давайте успокоимся и немного подождем. – Он бросил на Люка жесткий взгляд. – Давайте держать себя в руках, хорошо?

Люк тоже встал и посмотрел на деревья.
– Сейчас два часа. Нам нужно принять твердое решение, если хотим выбраться отсюда до наступления темноты. Волевое решение. Я предлагаю вернуться и попытаться выйти тем же путем, которым пришли накануне.
– Значит, придется снова проходить мимо того гребаного дерева, – проворчал Дом. Его страх обернулся злостью.
– И мимо дома, – сказал Фил, и снова ушел в себя. По его голосу было слышно, что он чуть не плачет.

– Либо, – сказал Люк, поднимая вверх ладони, – попытаем счастья с другой стороны просеки и просто прибавим шагу.
Дом посмотрел на него, как на конченого идиота.
– Как мы можем «просто прибавить шагу» в таком состоянии?
– Сделаем все возможное. Я достану тебе костыль.
– Не нужен мне гребаный костыль. Мне ничего от тебя не нужно.
Хатч закрыл обеими руками лицо и застонал. Он продолжал стонать, пока все не замолчали. Не говоря ни слова, поднял свой рюкзак и просунул руки в лямки.

– Новая земля? – спросил Люк примирительным тоном.
Хатч кивнул.
– Класс. Если у кого-нибудь есть вода, я был бы признателен за глоток.
– У меня кончилась, – сказал Фил, судорожно нащупывая свой рюкзак, будто испугавшись, что другие собираются оставить его одного.
Хатч протянул Люку бутылку. Она была заполнена наполовину. Их последняя вода.
26

Ютясь под крошечным навесом у входа в палатку, Хатч и Люк сидели и смотрели на огонек, дрожащий над конфоркой газовой печки. Моросил дождь. Серый сумеречный свет рассеивался с наступлением ночи. С каждой минутой, пока они ждали появления пузырьков на темной поверхности супа, становилось все труднее видеть собственные ноги, не то что тарелки и кружки. Земля была слишком сырой для костра, как и валежник, который мог бы пойти на растопку.

В дальней части заброшенного погоста заросли карликовых берез, ив и колючего кустарника были не такими густыми, но скорости им это не прибавило. Во-первых, из-за акров папоротника, росшего из болотистой почвы и доходившего до пояса. Во-вторых, из-за скользких от лишайника скалистых образований. В одном месте Дому потребовался почти час, чтобы перебраться через торчащие из земли валуны. После каменистой почвы они снова попали в густые заросли. С тех пор как покинули церковь, сквозь полог листвы проглядывали лишь редкие обрывки водянисто-серого неба.

В семь часов Хатч положил конец их медленному, нерешительному движению через лес, объявив привал. До наступления темноты оставался еще час или даже полтора, но Фил с Домом исчерпали все свои ресурсы. Дом дважды молча садился в лесу, не способный или не желающий идти дальше. Движения Фила стали неуклюжими и нескоординированными, как у пьяного. В некотором смысле он был опьянен изнеможением.

Темнота в лесу всегда наступала раньше обычного. Они даже проверили часы. Поднесли к ушам и послушали. Уже в четыре часа дня под древним пологом листвы, казалось, наступала ночь.
За весь день они прошли шесть, максимум семь километров.

Лесная почва вокруг лагеря была так усеяна обломками деревьев, что поставить две палатки было почти невозможно. Сперва пришлось расчистить площадку. Хатч исцарапал все пальцы, разгребая валежник и папоротник. Теперь общими с Люком усилиями две палатки были установлены. Они провисли и трепетали на ветру, как сброшенные парашюты в меркнущем свете дня. Под подстилками было столько корней, крапивы и шишек, что спать лежа не представлялось возможным.

Хатч предчувствовал, что придется провести ночь, сидя или свернувшись калачиком в углу двухместной палатки. По крайней мере, внутри сухо. Что-то вроде этого Хатч пообещал остальным. Все промокли насквозь ниже пояса. Из-за джинсов у Фила началось сильное раздражение на коже. Ему удалось медленно стянуть сырые штаны до колен, но потом он понял, что обратно ему их не надеть, поэтому оставил брюки спущенными наполовину. Внутренняя поверхность его бедер блестела от пахучей мази. Завтра ему придется втиснуться в пару грязных верхних брюк, которые Дом носил первые два дня похода. Фил молча лег в палатку поверх спального мешка.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь