Ричи

Из тюремного интервью с Ричардом Рамирезом. 

— Я слышал, что твой двоюродный брат Майк, который тогда только вернулся из Вьетнама, в пылу ссоры с женой на твоих глазах выстрелил в нее и убил. Не мог бы ты рассказать нам, как это повлияло на тебя – увидеть такое. Сколько тебе было? Десять или одиннадцать? 

— Около того. Был солнечный день, я зависал с Майком. Около трех дня мы зашли с ним в дом. Произошёл этот инцидент, его арестовали, поместили в тюрьму. Неделю-две спустя мать Майка позвонила моим родителям и попросила их сходить в дом, забрать кое-какие вещи для них. Я помню, что пошел с ними. Мы с отцом зашли внутрь, не зная, что там найдём. Это был наистраннейший опыт. Я имею в виду, оказаться там после убийства Джесси. Эта атмосфера как будто всё ещё висела в воздухе. Это было... как-то мистически. Я мог всё ещё чувствовать запах её крови. Солнечный свет просачивался в комнату и можно было увидеть частицы пыли в золотых лучах солнца. 

— Какой эффект всё это произвело на тебя, как думаешь? 

— Странный. Видеть что-то подобное – линию между жизнью и смертью — прямо здесь, перед собой. Впечатляюще. Когда она упала, я видел всё это как в замедленной съёмке. 

— Он застрелил её прямо рядом с тобой, Ричард? 

— Да, мной и моими двоюродными племянниками — его детьми, мальчиками трёх и шести лет. 

— Насколько близко? 

— В паре метров. 

— Ещё Майк насиловал и убивал женщин во Вьетнаме, не так ли? 

— Да. 

— Как ты узнал? 

— Он сам рассказал мне об этом. Еще я видел его полароидные фото. 

— Пожалуйста, расскажи об этом. 

— У него в шкафу была обувная коробка. Она была забита этими фотографиями женщин и девочек, которых он отлавливал в джунглях и делал это. 

— Делал это? 

— Насиловал и убивал. Сестёр, даже целую семью – двух дочерей и мать. Он содрал с них одежду и привязал голыми к дереву. А на другой они были уже мертвы. Он отрезал им головы. 

— Их он тоже насиловал? 

— Да, естественно, пока они были привязаны к дереву, всех троих, на глазах у остальных. 

— Он тебе это рассказывал? 

— Да, рассказывал мне всё об этом... что именно он делал. Мы разъезжали удовольствия ради по всему Эль Пасо, курили траву, слушали радио, и он рассказывал мне, что он делал с женщинами. 

— Ты знаешь, скольких он изнасиловал и убил? 

— Больше двадцати точно. У него были их фотографии. Молодые девушки в основном, но были и других возрастов. Они были врагами, они были, знаешь, вьетконговцами, так что всем было похер. 

— Какой эффект это произвело на тебя? 

— Тяжёлый. Я думал о них, я имею в виду, обо всём этом. 

— В сексуальном плане? 

— Да, твою мать, естественно, в сексуальном. Всё было про секс. 

— Они были возбуждающими? Фотографии? 

— Да, очень. 

— Как ты считаешь, просмотр тех картинок способствовал выбору того пути, который ты в итоге прошёл? 

— Трудно сказать. Я не обвиняю своего брата ни в чём, я хочу прояснить это. Просто так случилось. 

— Он также учил тебя боевым действиям в условиях джунглей, приёмам партизанской войны, как убивать людей, верно? 

— Да, учил. Как пользоваться ножом, куда стрелять. Как быть невидимым ночью… Всей этой кухне. 

— Невидимым, как? 

— Носить всё чёрное, даже туфли и носки, чёрную шапку со спущенными полями, чтобы прикрывать лицо, так как свет может отражаться на нём. Избегать светоотражения, вот что важно. 

— Интересно. 

— Мне всё это было очень интересно... я уже воровал, то есть проникал в людские дома по ночам и воровал вещи, и всё это помогало. 

— Он учил тебя, как стрелять? 

— Нет. Отец учил. Но мой брат рассказывал мне, куда бить для максимального эффекта. 

— Куда? 

— По голове, естественно. 

— В какую-то определённую точку? 

— Над ухом. 

— И нож, я имею в виду, лучшее место для его применения? 

— Поперек горла. Это называется колото-резаная рана. Это когда ты вонзаешь остриё сбоку шеи, а затем проводишь поперек горла. Так перерезаются и трахея, и артерии, всегда летальный исход. 

— Ясно.