Republic - Реновация курильщика. Что ценного снесут в Москве под видом хрущевок?

https://t.me/nopaywall

8 мая 2017 г. Никита Сучков.

Предложенная Собяниным программа состоит из ошибок. Как их исправить?

Пятого мая сайт мэрии Москвы сообщил: программа реновации жилья не коснется конструктивистских поселков. Речь идет о 40 кварталах 1920–1930-х годов, построенных для рабочих – в основном это пяти- семиэтажные дома со своеобразной планировкой и традиционным для конструктивизма акцентом на геометричные формы. Официально они не имеют охранного статуса, но, по мнению архитектурного сообщества, входят в число памятников эпохи. В Москомнаследии признают: по формальным признакам они вполне попадали под снос. Но экспертная оценка независимых специалистов, в частности «Архнадзора», убедила чиновников не включать эти дома в программу. Тем не менее, в планах на снос остается более сотни зданий, формирующих облик «дохрущевской» Москвы. Список таких объектов пополняется онлайн, его составляют энтузиасты. Что ценного Москва потеряет в ходе массовых сносов и почему реновация как таковая столице все же необходима?

Откуда идея?

С самого начала своего пребывания на посту мэра Сергей Собянин позиционирует себя как блюститель красоты и интересов москвичей. Одним из его первых решений как градоначальника стала массовая отмена контрактов с бизнесом по реновации ветхого жилья – в частности, отмена программы Лужкова по сносу хрущевок. Затем, в 2016 году под предлогом восстановления былой эстетики центральных улиц, под ковш пошли киоски. Вопросы собственности сносимых коммерческих площадей при этом отошлина второй план. В другой с виду позитивной собянинской программе – по обустройству «народных парков» в периферийных районах – забыли про межевание и кадастровый учет. Из-за этого под благоустройство попали территории, по кадастру не относящиеся к паркам или скверам, то есть к зоне ответственности города. И после благоустройства они вновь оказались заброшены. В итоге большинство красивых на бумаге замыслов Собянина на практике вызывают лишь общественное недовольство.

Проект по реновации жилья был озвучен на встрече Сергея Собянина с Владимиром Путиным в начале 2017 года. Все выглядело так, будто глава государства поручил мэру Москвы снести 25 млн квадратных метров ветхого жилья и переселить 1,6 миллионов москвичей в новые дома. Однако позже выяснилось: первые исследования мэрии Москвы по этому вопросу проводились еще осенью прошлого года.

В первый перечень зданий – кандидатов на снос, опубликованный 2 мая, вошло более 4500 объектов. Снос будет производиться в двух случаях: при неудовлетворительном техническом состоянии, что встречается не так часто, либо в случае, если за снос выступят более 70% опрошенных жителей данного дома. С 15 мая по 15 июня будет проводиться голосование в приложении «Активный гражданин», фактически подменившем собой нормы законодательства: именно на результаты опроса, а не на правовые нормы, часто ссылаются московские власти при принятии решений.

Что ценного могут снести?

По условиям ⁠законопроекта о реновации ⁠жилого фонда столицы, уже принятого в первом чтении Госдумой, столичные органы ⁠власти имеют право приговаривать к сносу «многоквартирные дома ⁠первого периода индустриального домостроения» (в городских строительных ⁠нормах его относят к 1957–1968 годам), а также «аналогичные (им) по своим конструктивным ⁠характеристикам». Перечислены ⁠и те самые конструктивные характеристики – по ним в итоге получается, что вносить в перечень на снос можно любые дома из крупных панелей и блоков, с кирпичными несущими стенами, с квартирами заниженной площади, проходами через гостиную в кухню или в спальню.

Изучая предварительный список из 4500 таких зданий, градозащитники нашли в нем более 100 объектов, не относящихся к обозначенному периоду. Туда попало несколько дореволюционных зданий. Больше половины из этой сотни – дома 1926–1941 годов, в том числе в стиле конструктивизма. Эти кварталы как раз и являются примером хорошей городской среды – с низкоэтажной застройкой, разноплановыми компактными дворами, замкнутым контуром, постановкой домов по красной линии. И несмотря на заявление мэрии о сохранении конструктивистских зданий, у градозащитников и активных москвичей сохраняются опасения, что дома, например, в поселках Дубровка и Дангауэровка, могут попасть во вторую волну сноса. Тревожным сигналом стали карты с зонами реновации на информационных стендах районных администраций – по ним эти дома под снос попали, а в общем списке их нет.

Кроме того, вполне официально в список попал конструктивистский дом на улице Русаковской, 8. Невыразительный сам по себе и стоящий в глубине двора, он является частью исторически ценного рабочего поселка, состоящего из шести зданий (фасады двух самых заметных из них, выходящие на улицу, сейчас завешены баннерами). Снести этот дом, значит, нарушить целостность градостроительного ансамбля 1920-х годов.

Другой пример из последней версии официального списка – пятиэтажные дома на Кунцевской улице: все нечетные номера с 7 по 15. Здания типовые, это яркий пример послевоенной застройки региональных городов и заводских поселков (Кунцево вошло в состав Москвы только в 1960 году). Своеобразие домам придают типичные детали классического ордера – прерванный фронтон, балясины балконов и другие.

Также в списке здание на Изумрудной улице, 38. Неоштукатуренный дом из серого силикатного кирпича с некоторыми элементами декора, например, гирляндами. Такие дома еще называет «маленковками» – они строились при Георгии Маленкове, в короткий период 1953–55 годов между Сталиным и Хрущевым, поэтому сохранилось их относительно немного.

Из других примечательных объектов на снос неожиданно назначены и два больших дома с эркерами на Южнопортовой улице – номера 14 и 16.

Странным образом в список объектов реновации жилого фонда попал и нежилой дом – пожарное депо Даниловского района 1950 года (3-й Павелецкий проезд, 2).

Один из законных способов сохранить все эти дома – подать заявку на включение каждого из них в список объектов культурного наследия. После подачи заявки они автоматически получат статус выявленных объектов, и в течение одного года, пока будут идти историко-культурные экспертизы, сносить их по закону будет нельзя. Именно так эксперты «Архнадзора» спасли от реновации многие из конструктивистских кварталов 1920–30 годов. Но повторить эту процедуру с каждым из более чем ста зданий – это огромная бумажная работа, а оплатить экспертизу должен сам заявитель.

Опасность гетто

Удивительно, что для реновации предлагается только один путь – тотальный снос. Аргумент, что это стандартная мировая практика – ложный. Она мало согласуется с передовым западным опытом, на который часто ссылаются и московские власти. Самый близкий пример территории с внушительным фондом панельных домов – Восточная Германия. Популярной практикой там стал разбор секций и этажей панелей, то есть сокращение подъездов и создание отдельных многоэтажных вилл на несколько семей, либо обустройство трехэтажных домов вместо пятиэтажек. Жильцы там находились даже в менее защищенном положении, чем в Москве – массовой приватизации в 90–2000 годы там не было, больше половины недвижимости находилось в руках государства. При этом решения о реновации принимают товарищества собственников, под эти цели они могут получить кредит.

В таких кварталах пятиэтажных панельных домов созданы более сбалансированные условия для жизни, чем, например, в жилых высотках 1970–1980-х годов. Во дворах хрущевок мы видим беседующих бабушек на лавочках, играющих соседских детей. В пятиэтажках, где не более 20 квартир в подъезде, эта малонаселенность способствует появлению духа сообщества и добрососедства. Начиная с 1970-х, такие кварталы заменяются огромными «муравейниками» по 50–100 квартир в одном подъезде, где соседи даже не знакомы друг с другом. Как правило, рядом с этими высотными домами – огромные дворы с неиспользуемыми газонами и минимальным благоустройством. С точки зрения создания сбалансированной среды эти муравейники требуют более срочного вмешательства, чем кварталы хрущевок, однако их дальнейшее размножение мы видим в Новой Москве и Московской области, только с еще более тесными дворами.

Тотальный снос и строительство кварталов с нуля для переселенцев несет большой риск сегрегации, появления гетто, которых Москва, в отличие от многих столиц мира, была лишена. «Среда, в которой на одной лестничной площадке живут университетский профессор, многодетная мать и вечно пьяный сантехник. Такого в мире больше нигде нет», – как сформулировал отличие Москвы урбанист Вячеслав Глазычев. Да, это проявление другой крайности, но также это мысль и о том, что в Москве, как и в любом другом советском городе, в одном доме уживались люди разного социального статуса. Именно к этому передовые страны сейчас стремятся, дабы избежать классовых конфликтов. Какой риск несет сегрегация, мы видим хотя бы по погромам в Париже или Лондоне.

Удивляет и то, что в большинстве сносимых кварталов сохраняются социальные объекты, которые строились одновременно с жильем. То есть квартиры с годами ветшают, а детские садики – нет? Как же социальные объекты будут продолжать работать в условиях тотальной стройки вокруг?

Почему реновация нужна

Нельзя утверждать, что Москве ничего не нужно делать с кварталами панельных домов. Индустриальное домостроение подарило нам огромные кварталы, не обеспеченные дорожной связностью. Дорожный каркас Москвы держится на вылетных магистралях и трех кольцах, однако капиллярная сеть межквартальных проездов оставляет желать лучшего. Типичный советский квартал 1960–1980-х годов, ограниченный дорогами, в разы больше, чем в любом европейском городе (для сравнения: типовой квартал панельных домов в Кузьминках – прямоугольник 500 на 700 метров; самый большой квартал в Барселоне – квадрат 150 на 150 метров). Плотность улично-дорожной сети от третьего транспортного кольца до МКАД примерно в два раза ниже, чем внутри Садового. Самый центр Москвы представляет собой типичный европейский город с разветвленной сетью дорог. А за пределами Садового – азиатский пейзаж из высоток, магистралей с низкой дорожной связностью. Если в ходе реновации удастся раздробить кварталы, проложить ряд межквартальных проездов, это будет огромным достижением программы. Но это можно сделать и без тотального сноса.

С другой стороны, многие панельные дома 1960–80-х свободно расставлены по кварталу без учета красной линии, которая отделяет участки жилых домов от территорий общего пользования: автомобильных дорог, ЛЭП, трубопроводов и так далее. По современным стандартам дома строятся с определенным отступом от красной линии и в определенной конфигурации относительно нее. В 1960–80 годах же был популярен другой принцип, предложенный в Афинской хартии 1931 года архитектора Ле Корбюзье. Он провозглашает «свободно расположенный в пространстве многоквартирный блок» с четким делением на функциональные зоны. Ни свободное расположение, ни функциональные зоны на практике себя не оправдали. Поэтому вполне удачным эстетическим решением для хрущевских и более поздних кварталов может быть переход на европейский тип обустройства, предполагающий постановку домов вдоль красной линии и смешанное землепользование.

Еще одна проблема нынешнего устройства – чудовищные показатели маятниковой миграции. Люди живут в одном районе, а работают в другом – отсюда утренняя давка в метро. Спальные микрорайоны необходимо обеспечивать новыми рабочими местами, создавать местные локальные центры. Возводить их в нынешних кварталах просто негде, они все застроены. Вероятно, где-то для этого придется действовать кардинально.

Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов уже объявил архитектурно-градостроительный конкурс на лучший проект реновации. Пока же программа реновации в существующем виде обещает стать очередным собянинским экспериментом с неэффективной тратой бюджета. Для реального положительного эффекта к типовым кварталам уже не могут применяться типовые методы – проблемы должны разрешаться индивидуально для каждого квартала с учетом разных мнений. Но это, наверно, разговор не про Москву.

Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/nopaywall