Republic - Очень добрый полицейский. Как заставить человека все рассказать?

https://t.me/res_publica

18 октября 2017 г. Ира Соломонова.

Ученые нашли способ выяснять нужную информацию во время допроса.

Девятого декабря 2014 года вышел нашумевший отчет комитета Сената США по разведке, посвященный так называемым расширенным методам допроса ЦРУ. «Расширенные методы допроса» – это, по сути, пытки. Среди основных выводов сенатского доклада значилось, что такие техники «не являются действенным способом получения сведений от задержанных», а ЦРУ «неверно оценивало их эффективность». Выводы авторов подтвердили то, о чем специалисты говорят уже давно: традиционное мнение, что информацию лучше всего добывать через угрозы, унижение, страх и боль, не находит подтверждения. А если так, должен быть лучший способ. Поиском этого способа в последние годы активно занимаются страны, где часто происходят теракты и преступления с большим количеством жертв. Ответ на вопрос «что делать?», возможно, есть у двух исследователей, которые стараются подвести под тактику допроса научную почву.

Представление о том, что допрос должен быть жестоким, сложно сломить – прежде всего потому, что не существует доказательств, что такая тактика плохо работает. Допросы происходят за закрытыми дверями, и мало кто пытается подойти к вопросу с научной стороны, – вместо этого популяризируются истории о том, как важные секреты добываются силой и хитростью. В действительности же, пишет Guardian, успешные допросы далеко не так драматичны, как в кино: для драмы нужен конфликт, а это как раз то, чего профессиональные следователи стараются избегать.

Майор ВМС США Шервуд Моран во время Второй мировой войны заработал репутацию эффективного допрашивающего, хотя ему приходилось общаться с японцами – нацией, известной своей стойкостью, фанатичностью и готовностью идти на смерть. На своем опыте майор убедился, что самоутверждаться над заключенным силой – это путь в никуда. Такой метод ставит пленника в положение обороняющегося. Следователь, подчеркивал Моран, должен понимать, что у каждого заключенного всегда есть история, которую он хотел бы рассказать, и если вы хотите услышать эту историю, надежнее всего обращаться с ним как с обычным человеком, а не врагом. Опрос профессиональных следователей, проведенный в 2012 году, также показал, что человечный подход более плодотворный. «Если бы захотел, я мог бы напугать вас до смерти за 10 секунд, – сообщил один из американских военных, работавший в Афганистане и Ираке. – Но что это даст?»

«Я мог ⁠бы напугать вас до ⁠смерти за 10 секунд»

Двое ученых – судебный психолог из ⁠Ливерпульского университета Лоуренс Элисон и его жена, ⁠также психолог Эмили Элисон – пытаются ⁠совместить ⁠допрос и науку. ⁠Пара сотрудничает с полицией последние 15 лет. Власти время от времени обращаются к специалистам за помощью в определении психологического портрета преступника и советами по общению с подозреваемыми или жертвами – обычно уже после того, как первый опыт коммуникации не приносит результата. Постепенно Элисоны приобрели репутацию хороших консультантов в этих вопросах, и в 2004 году их впервые привлекли для работы над делом о терроризме. Тогда вооруженные грабители, ассоциированные с Ирландской республиканской армией (ИРА), вынесли из банка в Белфасте £26,5 млн – крупнейшее ограбление в истории Северной Ирландии. В 2010 году супругов пригласили в США, где они участвовали в исследованиях тактик допроса по заказу правительства – к власти пришел Барак Обама, который стремился отойти от жестоких методов получения информации, распространенных при Джордже Буше. До этого американское правительство проводило исследования в этой области в середине 1950-х и теперь решило воспользоваться британским опытом.

Логично, что научный подход к допросу развивается именно в Великобритании. В начале 90-х британская полиция фактически лишилась возможности применять насилие к подозреваемым после публичных скандалов вокруг жестокого обращения властей с задержанными боевиками ИРА. Когда в 1992 году в королевстве был принят закон об обязательной видеозаписи всех допросов, полицейские начали искать альтернативные способы выяснения информации у тех, кто не хочет говорить. Вместо слова «допрос», получившего негативную окраску, правоохранительные органы используют «интервью».

Как в Великобритании, так и в США Элисоны настояли на доступе к реальному процессу «интервью» вместо экспериментов со студентами. В процессе работы с полицией они просмотрели более тысячи часов видео с допросами и проанализировали сотни интервью с подозреваемыми в терроризме и других тяжких преступлениях.

Это очень сложно – полицейские привыкли к положению «главных»

Каждый аспект коммуникации между допрашивающим и допрашиваемым классифицировался и получал оценку – вербальные сигналы (мычание? молчание?), манера, в которой задается вопрос (агрессивная? пассивная? авторитарная?), поведение интервьюируемого (пытается доминировать? сидит отрешенно?), количество и качество полученных данных. Всего ученые использовали 150 различных критериев.

В результате восьмимесячного анализа ученые пришли к нескольким основным выводам.

• Агрессия убивает диалог – любой психолог и воспитатель детского сада знает это. Опытные военные следователи признают, что игра в «хорошего и плохого копа» на самом деле не работает. Конфронтация, крик, удары кулаком по столу только отталкивают допрашиваемого и замыкают его в себе.
• Ключевая проблема, возникающая в ходе допроса, в том, что у интервьюера не получается удержаться от эмоций. Когда они проявляются, допрос превращается в противостояние или спор, а когда это происходит, общение можно считать проваленным. «Вы должны помнить, какова ваша цель в этой комнате, – говорит Эмили. – Вам нужна информация. Вы там не для того, чтобы выступать от имени жертв или полиции. В этом случае с вами прекратят разговаривать». Эго, уверена эксперт, необходимо оставлять за порогом комнаты, и это очень сложно – полицейские привыкли к положению «главных».
• Когда нужно добыть информацию, наиболее близкий аналог сыворотки правды – это взаимопонимание между двумя сторонами диалога. Оно подразумевает общение с подозреваемым как с равным – сознательным человеком, у которого есть свои причины поступать так или иначе.
• Граница дружелюбия следователя, за которой допрос становится неэффективным, все же существует. Лучшие интервьюеры должны чувствовать, где можно проявить симпатию, а где быть прямолинейным и решительным. Вместе с тем эта решительность никогда не должна выглядеть агрессивно или основываться на манипуляции – и то и другое тут же распознается оппонентом. Следует действительно интересоваться историей допрашиваемого, чтобы наладить связь с ним.
• В любом допросе существует проблема получения ложных сведений, но ее можно считать второстепенной. Самое главное, чтобы подозреваемый начал говорить; ложь – это тоже информация, и она, вероятнее всего, будет полезнее, чем молчание.

Эти приемы – налаживание связи, готовность вникнуть в чужую историю – не одно десятилетие практикуются психологами в работе по реабилитации алкоголиков и людей с другими зависимостями. Особенность такой работы в том, что зависимые находятся в подобии западни – они одновременно хотят и не хотят справиться со своей проблемой. Как только они сталкиваются с осуждением или снисходительным обращением, они укрепляются в желании ничего не менять. Такова человеческая натура: когда кто-то пытается нас заставить что-то сделать, мы сопротивляемся. Постепенно психологи в центрах реабилитации поняли, что их пациентам помогает не конфронтация, а взаимопонимание – тогда вместо того, чтобы защищаться, человек действительно начинает говорить о своем опыте и начинает верить в то, что он хочет и может преодолеть разрушительную привычку. Этот подход получил название «мотивирующее интервью», его эффективность была доказана практикой.

Самое парадоксальное открытие, говорят психологи, заключалось в том, что охотнее всего подозреваемые говорят именно тогда, когда следователь подчеркивает их право на молчание. «Вы должны сделать так, что он будет отвечать за свой выбор, это мощный способ забраться кому-то в голову, – уверяет Лоуренс Элисон. – Ты не обязан говорить со мной прямо сегодня. Не мне решать, когда тебе говорить. И не твоему адвокату. Это – твое решение».

Большую часть истории человечества допрос был не только закономерным следствием преступления, но и частью наказания. До сих пор этот подход живет, и не только в кино: следователей в США, пишет Guardian, готовят по технике Рида, разработанной в 1950-х годах. Ее связывают с получением ложных признаний от задержанных, но она продолжает применяться – возможно, в том числе потому, что позволяет интервьюеру ощущать, что он контролирует ситуацию.

Но профессионалы все чаще говорят о том, что достижение контроля отрезает главный источник информации – собственно желание подозреваемого что-то говорить. Опросы профессиональных интервьюеров в США, Канаде и Европе показывают, что налаживание взаимопонимания между сторонами процесса сегодня используется чаще, чем конфронтация или манипуляция; более того, этот метод применяется чаще, чем получение показаний с помощью имеющихся у следователей улик.

Сейчас исследовательский проект Элисонов называется Orbit (Observing Rapport-based Interpersonal Techniques) и используется при подготовке специалистов антитеррористических подразделений Великобритании; на его основе также составлена шестидневная программа обучения Alcyone, предназначенная для следователей полиции. Выработкой научных методик ведения допроса занимаются и другие группы исследователей в Европе и США.

«Наши результаты явно показывают, что стратегии, основанные на взаимопонимании и мотивировании подозреваемого к сотрудничеству, более эффективны, чем обвинения, которые наращивают напряженность и минимизируют чувство вины задержанного», – пишет в своей статье психолог Кристиан Мейснер, сотрудничающий с армией и разведывательными службами США. Такие сферы, как медицина и образование, давно используют доказательный подход для развития, отмечает он. Настало время подвести научную базу и под практику допроса.

Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/res_publica