Republic - Быть как Мексика. Как победить ресурсное проклятие и изменить экономику России?

https://t.me/nopaywall

27 марта 2017 г. Георгий Неяскин.

На вопрос отвечали Андрей Мовчан, Марат Атнашев и другие эксперты. Ответ не нашли – но ничего плохого в этом нет.

«Я бы хотела попросить вас вспомнить вчерашний день. Чем вы занимались по работе, какие у вас были домашние дела, семейные переживания?» После этих слов директор аналитического центра «Форум» Екатерина Малофеева попросила поднять руки тех, кто хотя бы один раз за предыдущие сутки проверял цену на нефть. «Меньше половины аудитории», – оценила она интерес к котировкам российского сырья, оглядев конференц-зал Московской школы управления «Сколково».

Несколько сотен человек, собравшиеся на конференцию «Россия на закате ресурсного цикла», вполне могли претендовать на репрезентативную выборку хорошо зарабатывающих и интересующихся экономикой россиян – и тем не менее тест провалили. Без того негустой лес рук редел с каждым следующим вопросом: «Кто проверял цены на нефть два раза за день? Пять раз? Цены на золото?» Стоимостью никеля, по добыче которого Россия занимает второе место в мире, накануне интересовался лишь один гость конференции (и корреспондент Republic не может ручаться за искренность его ответа).

Три года назад Россия шокировала мир, присоединив Крым. Спустя несколько месяцев саму Россию шокировал сырьевой рынок, вдвое обвалив цены на нефть. Судя по блиц-опросу Малофеевой, главная статья российского экспорта потеряла с тех пор не только в цене, но и пережила сильную девальвацию в головах. Чего же ждать стране, чья экономическая, а во многом и политическая мощь так зависела от стоимости фьючерсов на баррель сорта Brent?

Куш вчерашнего дня

Многие десятилетия ⁠ученые ставили ⁠России и подобным ей странам диагноз «сырьевое ⁠проклятие». В нынешних условиях можно ⁠уже не предпринимать специальных усилий для борьбы ⁠с этим явлением: черная магия нефти может уйти сама собой вместе с закатом ⁠эпохи углеводородов.

В ⁠XX веке нефть была не просто товаром, а «супертоваром», напомнил ректор «Сколково» Марат Атнашев слушателям конференции, организованной Московским центром Карнеги. До этого место бочки с вязкой жидкостью занимали уголь и сталь, но их звездный час остался далеко в прошлом. «Спрос на уголь продолжает расти, как и спрос на нефть. Но он уже не формирует эту дополнительную ренту. Сложно сейчас на угле быть в зоне проклятия», – констатировал Атнашев.

То, что происходит с индустрией, – это переход от экономики собирательства к земледелию

«Слюда когда-то была очень востребованным товаром», – углубился еще дальше в прошлое главный экономист британской BP по России и СНГ Владимир Дребенцов. Название самой известной книги об истории нефтяной отрасли – «The Prize» Дэниела Ергина – авторы русского издания перевели как «Добыча». Однако ближе по смыслу в данном случае слово «куш», считает спикер. То, что происходит с индустрией сейчас, – это «переход от экономики куша, собирательства к развитому земледелию, более эффективной и устойчивой энергетике», сказал экономист.

Сланцевая революция в США позволила игрокам гибко изменять объемы добычи и тем самым стабилизировать цены. «Главный вопрос, который люди задают: сколько сегодня буровых станков в Америке?» – сообщил Атнашев. Эффективность сырьевой отрасли за последние годы выросла в разы, подтвердил Дребенцов, и представление о ней как отсталой и примитивной не соответствует действительности. Экономист был впечатлен работой подразделения своей родной компании в американском Хьюстоне, где сотрудники с помощью очков виртуальной реальности управляли нефтяными резервуарами по всей стране.

Другой фактор – появление реального будущего у электромобилей и новые модели использования традиционных, будь то каршеринг или убероподобные сервисы такси. «Самое главное – психологическое замещение. В головах у decision makers (людей, принимающих решения. – Republic) появился горизонт, что нефть уже не безальтернативная история», – сообщил Дребенцов, работающий на нефтяную компанию с годовой выручкой в размере 17% российского ВВП (данные за 2016 год с пересчетом по средневзвешенному курсу доллара).

На рынке газа тоже вскоре может произойти быстрый перелом ситуации, когда страны в разных полушариях сформируют единый рынок этого сырья за счет развития инфраструктуры для транспортировки сжиженного природного газа, полагает экономист. Вскоре «Газпрому», сильно зависящему от европейского рынка, придется задуматься о том, куда девать лишние объемы газа. Сырье уже составляет 52–53% в энергобалансе страны, и сильно нарастить внутреннее потребление не получится, предупредил Дребенцов.

Смена парадигмы

Последствия ресурсных циклов для экономик стран, зависящих от цен на сырье, можно сравнить с гражданскими войнами: подтверждение этого тезиса россияне лично наблюдали в 1990-е годы, сказал директор программы «Экономическая политика» Московского центра Карнеги Андрей Мовчан. За 1916–1921 годы российская экономика сократилась на 62%, в 1990–1994 годах – на 38%.

Чтобы догнать богатые страны, России нужны не просто высокие, а постоянно растущие цены на нефть, подсчитали в Институте народно-хозяйственного прогнозирования РАН, который на конференции представлял его замдиректора Александр Широв. Очевидно, в нынешних условиях такой сценарий маловероятен.

Сырьевой цикл не единственная внешняя угроза для экономики России. «Глобальная парадигма» меняется по всем направлениям: из-за мирового финансового кризиса 2008–2009 годов, а также прорывов в технологической отрасли, напомнил директор аналитического департамента Промсвязьбанка Николай Кащеев.

По его словам, в XX веке было две точки слома, подобных нынешней. Первая – это Великая депрессия и демонтаж финансовой системы, основанной на золотом стандарте (такое решение было принято мировыми лидерами на Бреттон-Вудской конференции в 1944 году). Вторая – начало 1970-х годов, когда по времени совпали конец Бреттон-Вудской системы (1971) и выход на рынок восьмибитного процессора 8080 компании Intel в 1974 году. Последнее событие по влиянию на историю было сравнимо с поворотом в сюжете фильма «Терминатор», когда работники завода находят процессор раздавленного прессом киборга, прибывшего из будущего, по мнению Кащеева.

Как будет работать экономика будущего? Одним из ее свойств будет децентрализация всего и вся. Так, при помощи трехмерной печати и устанавливаемых на каждый дом солнечных панелей потребители энергии отчасти заменят производителей (например, можно будет продавать излишки электроэнергии соседям), сказал Кащеев. Биткоины означают выход денег из-под контроля центральных банков, в результате которого люди создают денежную базу на взаимном доверии, привел он другой пример.

Экономика будущего будет основана и на разнообразии идей и ноу-хау. Россия, где государство производит 70% ВВП, явно движется в противоположном направлении, считает эксперт. В глобальном масштабе общество реагирует на технологические перемены значительно медленнее, чем эти технологии меняются. Ярким проявлением этого противоречия, по мнению Кащеева, стала победа Дональда Трампа на президентских выборах в США. Трампа привели к власти в том числе популистские заявления против мигрантов, в то время как исследования показывают, что большее влияние на рынок труда оказывает технологический прогресс, рассказывал в интервью Republic экономист Рубен Ениколопов.

Россия относится к тому типу стран, где правящая элита не заинтересована в повышении разнообразия или диверсификации экономики, заявил профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук Григорий Юдин. Сырьевое проклятие – это не исторически обусловленное явление, которому невозможно противостоять, а следствие сознательной политики элит, считает он: у правящих кругов нет стимулов для реформ, так как они боятся появления новых независимых игроков.

В 1990-е экономика России становилась «более примитивной», но при этом и более эффективной

В то же время есть пример несырьевой Польши, которая, несмотря на коммунистическое наследие, сумела за последние 25 лет значительно повысить разнообразие своей экономики, отметил Атнашев. Но не стоит насаждать это разнообразие за государственный счет: это приведет к росту неэффективности. В 1990-е экономика России становилась «более примитивной», но при этом и более эффективной, напомнил Александр Широв.

Россияне в большинстве своем не думают о нефти, так как у них нет реальных рычагов, чтобы повлиять на распределение сырьевой ренты, считает Екатерина Малофеева. Жителей России намного больше занимает обустройство собственной жизни и досуг. Инновации расширяют пространство автономии от государства, например позволяя продавать свои товары и услуги через интернет.

Иными словами, происходит «материальное и мысленное отключение людей от нефти», выразилась Малофеева, имея в виду прежде всего наиболее продвинутых и молодых россиян из крупных городов. Опросы при этом показывают, что, хотя большинство россиян рассчитывают получать пенсию от государства, в ее достойный размер верят только 8% опрошенных (еще 39% питают робкую надежду); 49% респондентов собираются продолжить работать после достижения пенсионного возраста. Впрочем, «отключение от нефти» не всем кажется хорошим признаком. Отсутствие интереса к экономике родной страны – это «социальный эскапизм» и признак падения уровня образования, отреагировал на выступление Малофеевой один из слушателей.

«Рай – дело далекого будущего»

Но даже если российские элиты когда-нибудь решатся на реальные реформы, они окажутся в довольно узком коридоре возможностей. «Страна может успешно справиться с социальными проблемами, но не развиваться. Страна может победить сырьевое проклятие, но люди в ней будут бедными», – привел пример подобных развилок Андрей Мовчан.

Анализ истории сырьевых экономик показывает, что демократия не является обязательным условием для преодоления сырьевого проклятия: более важна уверенность в себе правящего режима, при котором он не должен постоянно бороться за свое сохранение, считает он. «Борьба с коррупцией – это как борьба с температурой», – заявил Мовчан, имея в виду, что лечить надо экономику и институты в целом, а коррупция тогда уйдет сама собой. Также малоэффективны государственные инвестиции: они плохо работают в странах вроде России и дают наибольший эффект в отраслях с низкой добавленной стоимостью.

Важным шагом, по словам Мовчана, должна стать демонополизация ресурсов: так, в Коста-Рике было создано множество кофейных производств, и в результате страна лучше пережила спад мировых цен на кофе, чем страны, где производство ресурсов было монополизировано, а крупные компании имеют возможность выпрашивать себе преференции у государства, пользуясь своим влиянием. Также Мовчан отметил позитивное влияние импорта рабочей силы из других стран и привлечение зарубежных экспертов к реформам.

«Если Россия начнет вести себя как Польша или Израиль, результат будет хуже»

Россия выросла, как «девочка», которой надо научиться зарабатывать, а не выпрашивать денег «у нефтяного папы», привел аналогию Мовчан. Ждать чудес от реформ не нужно. «Если Россия начнет вести себя как Польша или Израиль, результат будет хуже из-за нефти», – прогнозирует он. Начать нужно с малого – например, поставить себе цель стать как зависимая от нефти Мексика, которая в настоящее время «на порядок» успешнее России, считает Мовчан. «Рай – дело далекого будущего», – резюмировал он. По данным МВФ, за период с 2011 по 2016 год ВВП на душу населения Мексики по паритету покупательной способности вырос на 15%, в России – на 8%. При этом в прошлом году, если пользоваться этим показателем, население России было примерно на 38% богаче мексиканского.

Ситуация в российской экономике «аховая», и, «чтобы все не взорвалось, нам всем надо думать», заключил Мовчан, упомянув о прогнозе автора книги «Черный лебедь» Нассима Талеба, что в течение ближайших двадцати лет мир разразится новой мировой войной. Как разрешить эту ситуацию, не знает никто, убежден эксперт. «Тем, кто хочет получить с трибуны ответы, надо обращаться к 50-м годам, к партсъездам. Там ответы были, но почему-то страна, которая давала такие ответы, закончилась в 1990 году», – предостерег Мовчан.

Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/nopaywall