Расческа

Николай одобрительно похлопал Юлю по спине на уровне талии, и ставил ладонь на позвоночнике так, что кончики пальцев могли коснуться копчика. Он уже твердо знал, чего хочет. Едва заметным движением он подцепил ткань халатика и, не отрывая ладони, начал медленно задирать подол.

Юля поперхнулась. Она думала, сколько денег в ее сумочке, и как объяснить грабителю, что водку они на природу не берут, а бутылку вина вчера выпили. Задыхаясь от сухого воздуха она почти шепотом запричитала:

— Ой пожалуйста, не надо. Не надо, я вам все отдам — деньги. Я никому не скажу. Вас никто не видел, даже я смотреть на вас не буду и не узнаю никогда. Не трогайте меня, пожалуйста. Нет, нет...

— Мама, это бревно?!

Миша посмотрел на палатку. Мамы видно не было.

— Нет! Нет! Это дальше, — Юля не успевала сообразить, что она может предпринять? — Ну пожалуйста, — продолжила причитать пленница, одной рукой ухватившись за край халата и пытаясь оттянуть его вниз.

— А ну, заткнись сука! Мне твои скороговорки похрену. Ты о шкуре своей думай. Убрала руку! Проткну счас нах... Вот так. Опускайся на живот, хватит раком стоять.

Юля выпрямила ноги и сползла на живот под тяжестью насильника. А тот уже не раздумывал. Жестко держа жертву «на прицеле», он свободной рукой развязал лямку на бедре Юли и отогнул угол плавочек. Жаль, что он не мог видеть эту красоту. Упругие ягодицы мелко дрожали, а прерывистое дыхание соблазнительно их колыхало. Николаю не составило сложности буквально разрубить коленом плотно сжатые Юлины ноги....

— Раздвинь ляжки и не рыпайся, а то «поцарапаю» или порву к черту! — продолжая раздвигать колени шипел Николай.

— Мама, это бутылка?!

— Не-ет! — Едва сдерживая слезы, ответила Юля.

Она чувствовала, как чужие пальцы лапают ее промежность. Как колется щетинка на лобке, которую она как раз сегодня хотела подбрить. На мгновенье ей даже стало стыдно за свою неопрятность, но она тут же опомнилась. Перед кем ей стыдиться? Что вообще происходит? Как такое может случиться? За что? Хоть бы муж вернулся за чем-нибудь, за расческой, в конце концов.

Тем временем Николай уже освободил свой набухший орган и попытался протолкнуть его в заветную щель, но насухо это не получилось. Юля даже пару раз вскрикнула от боли.

— Лучше молчи! — прошипел насильник.

Он смочил слюной палец и решительно ввел его во влагалище. Он чувствовал, как теплые подушечки внутри раздвигались от легкого вращения. Продолжая наслаждаться, Николай добавил второй палец и увеличил интенсивность движений внутри Юли. Она издавала глухой протяжный стон, вызванный вовсе не физической болью, а осознанием неизбежности этой участи. В ее голове перемешались мысли о справедливости и жесткости, о любви и страхе, даже о том, как теперь избежать беременности. Мишенькин голос немного привел ее в чувства:

— Мама, это мячик? (вчера вечером закатился за кусты, искать не стали). — Это мячик?

— Нет не мячик, еще немного поищи! — Выдавила Юля, сама не понимая, откуда взялась твердость в голосе.

— А я никуда не спешу, — ухмыльнулся Николай.

Он хотел продлить наслаждение, но понимал, что время ограничено. Вынимая пальцы из пылающего лона, он ощущал величественность сегодняшнего события. Ему, которому доставались всегда только пьяные, грязные старые бабы в полубессознательном состоянии (чаще во время групповых попоек), сегодня несказанно повезло. Ухоженная мягкая щелка этой девицы на фоне заросших раздолбанных дыр его спутниц была единственной вспышкой звезды, единственным глотком чистого воздуха во всей его прошлой и будущей никчемной жизни. Он приподнялся на одном локте и приставил свою головку к увлажнившимся губам. Плавно, пытаясь растянуть в вечности это мгновение, он начал входить в Юлю. Вот он уже прижался низом живота к божественной попке, теперь ход назад, вперед, назад. Быстрее, быстрее, быстрее — все!

Юля бесшумно плакала. Она чувствовала, как его семя ударяет в стенку матки. Было почти не больно, чужой член может быть, чуть больше, чем у мужа. Было противно. Противно и отвратительно. Раскалившееся лезвие клинка обжигало горло. Она ненавидела себя, ненавидела эту ситуацию, ненавидела этого мерзавца. Сейчас ее назовут дешевой шлюхой и все закончится, хорошо хоть Мишенька вне опасности.

Николай был на вершине блаженства. Ему, напротив, все нравилось. Он просто влюбился в Женщину. Он даже испытывал какую-то нежность или жалость к своей жертве. В этом порыве он, смущаясь, спросил:

— Хочешь кончить?

— Отстань от меня, грязная скотина, — всхлипывая, ответила Юля.

То, с какой злостью это было сказано, просто взорвало Николая. Ярость ослепила сознание и он с силой начал долбить полуобморочное тело еще не обмякшим, но и не вышедшим из влагалища членом. Юля почувствовала, как орудие пытки отвердевает и это начало доставлять болевые ощущения. Она подумала о том, как бы сдержать крик, если будет невыносимо больно.

Николай не думал. В голове отзывалось: «грязная скотина», «грязная скотина», «грязная скотина». И на каждое оскорбление он ударял сильнее и сильнее. Стиснув зубы, Юля сдерживалась, но была уже на грани.

— Мама, я нашел пакет, — с надеждой на удачу закричал Миша. — Мам, Мама! — Он направился к палатке.

Момент развязки приближался. Николай уже почти готов был повторно извергнуться, как его посетила мысль о способе мести за нанесенное оскорбление. Он помедлил, вынул член из влагалища и резким толчком вогнал его Юле в анус. Успевая осознать, что сейчас закричит, она прижалась лицом к брезентовому днищу палатки, и сдавленный крик вырвался в пространство.

Николай успел сделать еще пару толчков прежде, чем отдаться во власть нахлынувшего оргазма.

Продолжение ...