Прозрение

– А какова цель обучения, госпожа Денна? К чему ты стремишься?

Казалось, она наслаждается беседой.

– С тобой случай особый. Сам магистр Рал пожелал, чтобы тебя обучили, – Денна улыбнулась. – Он поручил это мне. Думаю, он хочет кое-что от тебя узнать. Я не допущу, чтобы ты опозорил меня в его глазах. Когда я завершу обучение, ты сам станешь умолять, чтобы тебе позволили рассказать магистру то, что он желает узнать.

В Ричарде закипал раскаленным металлом гнев, опаляя его. Он не желал его сдерживать даже под угрозой боли. Денна прищурилась, глядя на яростное лицо пленника.

– Вы чем-то похожи, – впервые за всё недолгое время их знакомства Ричард услышал в ее голосе нотки растерянности. Впрочем, легкое недоумение быстро сменилось хищным выражением. Она облизнула нижнюю губу и подняла эйджил. Увидев явное безумие, он испугался. Страх прогнал гнев.

– Я хочу учить тебя, ясно? – прошептала она, как шептали тени возле границы, провела своим оружием по его щеке, и Ричард закричал. Денна умело удерживала его на грани сознания, одновременно купая в боли. Но ведь он все равно скоро умрет? Это не может длиться вечно, ей надоест… Впрочем, он понимал, как бесполезны попытки убаюкать себя. Он не спасется.

В голове упрямо билось: "Вы похожи". Он, Ричард Сайфер, – и убийца его отца?

* * *

Народный Дворец сам по себе поражал воображение – столько видов мрамора Ричарду и не довелось бы никогда увидеть, если бы не госпожа Денна. Образ белой косы не отпускал его. Крови теперь было меньше, его даже периодически отпускали на посвящение одного – Ричард был хорошим учеником. Но сегодня госпожа Денна удивила его.

– Сегодня мы идем к магистру Ралу, голубчик, – приговаривала она, раздирая его раны жесткой мочалкой и отмывая его от крови. Вода уже была красной. – Ты будешь вести себя хорошо. Так?

– Да, госпожа Денна.

– Ты ответишь на все его вопросы так, как он потребует.

– Да, госпожа Денна.

– Он может убить тебя.

– Я предан тебе, госпожа Денна, – и Ричард почувствовал, как его искусанные в кровь губы растягиваются в счастливой улыбке. Он даже не вскрикнул, когда не по-женски суровая рука жестко царапнула играющий всеми оттенками от зеленого до фиолетового синяк.

– Он мой хозяин, голубчик, – Денна отложила мочалку и повернула его голову к себе за подбородок, пристально вглядываясь в серые глаза. Улыбка сползла с его губ, время разговоров заканчивалось.

– Я сделаю все так, как ты скажешь, – Ричард перешел на шепот, – госпожа.

И когда изящные пальцы зарылись в его мокрые волосы, а сам он, шалея от своей наглости, притянул Денну за тонкую талию, Ричард был готов на часы обучения, лишь бы взгляд госпожи всегда так светлел. С тяжелым вздохом морд-сит отстранилась от него:

– Нам пора.

* * *

Денна решительно толкнула дверь. Удивительная картина предстала их взорам: солнечные лучи, свободно проникавшие сквозь прозрачный купол, озаряли мягким светом зимний сад. Яркие осенние цветы, аккуратно подстриженные кусты, невысокие деревья, стелющийся по каменным стенам плющ... Все это могло бы взволновать Ричарда, но сейчас ему было не до того.

Денна указала на дорожку, и они спустились в сад. Дойдя до широкой, засеянной травой лужайки, Денна остановилась. Несколько поодаль, скрестив на груди руки, стояли два стражника, вооруженные тяжелыми булавами. Личная охрана магистра Рала, догадался Ричард. Рядом со стражами стоял, судя по всему, их начальник, отличавшийся столь же внушительным телосложением. На его обнаженном торсе под гладкой холеной кожей лениво перекатывались бугры мускулов. Жесткие, коротко остриженные волосы были светлыми, за исключением черной полосы на правой стороне головы.

В самой середине лужайки выделялся светлый песчаный круг. У кромки песка спиной к вошедшим стоял человек в ослепительно белом одеянии. Длинные, ниспадающие до плеч волосы незнакомца переливались на солнце так, что казалось, будто голова его окружена сияющим ореолом. Блики играли на широком золотом поясе, зловеще отражаясь от ножен знаменитого кривого кинжала. Денна робко шагнула вперед, преклонила колени и коснулась лбом земли. Ричард сдвинул назад бесполезный сейчас меч и неловко повторил ее движения. Слаженным дуэтом, в едином ритме они проговорили чуть нараспев:

– Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.

– Встаньте, дети мои, – проговорил человек. Ричард последовал приказу и поднялся с колен. Ему очень хотелось рассмотреть магистра тщательнее, но он не решался. Вместо этого он вновь сосредоточился на косе Денны.

– Как вы и приказывали, отец Рал, Ричард Сайфер воспитан и готов ответить на ваши вопросы, – отстраненным, мертвым голосом доложила Денна. Ричарда это напрягло: что с ней? Но тут человек в белых одеждах заговорил.

– Молодец, дитя, – мед его голоса обволакивал, расслаблял. Что-то звякнуло в памяти – он опасен, ему нельзя доверять! – и утихло, сменившись небывалым спокойствием и умиротворением. – Ричард Сайфер.

– Да, отец Рал? – Ричард посмотрел магистру в глаза.

– Только ты можешь помочь мне, Ричард. Наш мир на грани опасности, – Рал кивнул Денне, и она ушла вглубь сада. – Ты знаешь то, чего не знаю я.

– Что же это, отец Рал? – Ричард Сайфер, волшебником названный Искатель Истины, сейчас искренне желал помочь Даркену Ралу.

– Книга Сочтенных теней.

Ричард нахмурился. Это было что-то из прошлого, которое он успел забыть. Пелена скрывала память обо всем, что было раньше. Так бывает, когда смотришь в мутное стекло и пытаешься сквозь потоки дождя увидеть происходящее. Человек с ужасным шрамом подошел к магистру.

– Исповедница найдена, отец Рал, – он говорил тихо, но Ричард услышал. Исповедница...

Кэлен...

Кэлен!

Это имя ослепительно яркой вспышкой озарило помрачившееся сознание, развеяло туман и пробудило к жизни силу и власть Искателя. В одно мгновение оно сломало все возведенные Ричардом преграды. Мощный поток воспоминаний захлестнул Ричарда, и он вновь обрел себя. В следующий момент в саду жизни стоял истинный Искатель, готовый бороться и умирать. Даркен Рал заметил это, чуть напрягся и остановил своего слугу.

– Что-то случилось, Ричард? – теперь этот голос не наполнял его умиротворением. Только подбавлял топлива в огонь гнева.

– Я не скажу тебе ни единого слова "Книги сочтенных теней", Даркен Рал, – под стать врагу, осторожно и тихо ответил Ричард, сдерживая клокочущие эмоции. Он убьет его позже.

Боль обрушилась на него горным селем. Денна, конечно же, как он мог забыть. Колени подкосились, в очередной раз предавая своего хозяина, из прокушенной и еще не зажившей губы потекла кровь – Ричард чувствовал теплую влагу на подбородке. Какой бы Денна была, не изуродуй ее эти люди? Сочувствие к ней поглотило гнев, и боль пошла на убыль.

– Я же сказала, дружочек, ты ответишь на все вопросы отца Рала, – вот кто даже не пытался скрыть свое бешенство, в искренности ее сила. Магистр положил руку ей на плечо.

– Остановись, дитя. Признаться, я напрасно сомневался в тебе. Ты сделала больше, чем другие. Оставь нас. Останови боль, нам следует спокойно поговорить. Он еще вернется к тебе.

Денна ни словом, ни жестом не возразила хозяину. Ее удаляющиеся шаги звучали все глуше, а потом и вовсе смолкли. Ричард все еще стоял на коленях, пытаясь отдышаться, когда Даркен Рал рявкнул:

– Все вон!

Когда Ричард поднялся с колен, в огромном помещении остались они одни. Даркен с интересом разглядывал Ричарда.

– Волшебник научил тебя расщеплять сознание? – Ричард мгновенно озяб. Что было бы с его близкими, расскажи он Книгу? Как теперь всё исправить?

– Не понимаю, о чем ты.

– Так значит, это было интуитивно? – Даркен Рал сцепил руки и заинтересованно подался вперед. – Видишь ли, единственный способ избежать влияния морд-сит – расколоть сознание. То, что составляет тебя, уходит на задний план, помнишь такое?

Ричард помнил. Каменный мешок в Танимуре, утомительное висение на цепях, усмирение гордости и дверца, за которой он спрятал настоящего себя.

– Ты одарен, Ричард. Ты можешь стать волшебником.

– Никогда! – он взорвался. – Я не стану таким, как ты. Я ненавижу магию.

– Дар в тебе, он убьет тебя, если ты не подчинишь его. Впрочем, это твое дело. Так ты не желаешь рассказать мне Книгу сочтенных теней? – он был спокоен и любезен. Как прежде усмирял гордость, Ричард усмирил гнев и в тон ответил:

– Хочешь прочитать ее по моим кишкам? Там многое написано. Даже имя Первого волшебника, убившего твоего отца.

В сапфировых глазах горел огонь.

– Зачем мне читать его имя по твоим кишкам? У меня уже есть две шкатулки, скоро мне привезут третью, и в первый день зимы я сам узнаю его имя.

Ричард скептически покосился на стеклянную крышу, нарочито сцепив руки.

– Зима через неделю, а третья шкатулка у моих друзей, – его перебили.

– Твои друзья тебя предали.

Что-то словно оборвалось внутри Ричарда. Пророчества Шоты прозвучали в его голове похоронным маршем. Кто из них несет Ралу шкатулки – Зеддикус, старый друг, или Кэлен, хозяйка его сердца?

– Есть еще одно дело, – поднимая тяжелый взгляд, проговорил Ричард. – Допустим, всё, что ты говоришь – правда. Тогда мне нечего терять. Я должен отомстить за отца.

– За кого?

– За отца, Джорджа Сайфера. Ты убил его.

– Я убил Джорджа Сайфера, но не убивал твоего отца.

Ричард все меньше понимал, что происходит.

– О чем ты?

– На тебя мастерски наложена сеть, скрывающая имя твоего отца, – Даркен Рал глядел как человек, в кои-то веки встретивший достойного соперника. – Держится она давно, снять ее будет довольно трудно... Можешь идти, – махнул он.

– Куда идти?

– Куда хочешь, тебе даже дадут коня. Через неделю зимнее солнцестояние. У меня будут три шкатулки, и я открою одну из них, и тогда твоим друзьям придется еще хуже. Если ты мне поможешь, то я гарантирую им полную безопасность и даже некоторую свободу, нет – они могут погибнуть. Иди.

У двери Ричард обернулся.

– А как быть с Денной?

– У нее нет власти над тобой только в Саду Жизни. Когда ты выйдешь отсюда, вновь станешь ее пленником. Разберись с ней сам и помни: у всего, даже у магии, есть обратная сторона.

Ричард хлопнул дверью.

* * *

Ослепленный белой дымкой, он прижался губами к ее губам и даже не почувствовал, как его правая рука двинулась вперед. Он не ощутил никакого сопротивления. Меч прошел сквозь Денну, словно она была из газа. Не осознавая, что делает, он повернул меч и принял ее последнее дыхание.

Ричард бережно опустил безжизненное тело Денны на постель, лег рядом и безутешно заплакал, глядя на ее ставшее пепельным лицо.

Он не хотел ее смерти.

Он жаждал вернуть ее.

* * *

Он шел по бесконечным коридорам Народного дворца, в очередной раз поражаясь контрасту обитающего здесь зла и мира в душе простых людей, зовущих этот дворец домом. Как Даркен Рал мог вырасти тираном в этих стенах?

Колокольный звон, означающий время посвящения, застал его уже недалеко от выхода. Ричард не пренебрег ритуалом – мысли скакали, взбудораженные недавними событиями. Сожаление о смерти Денны не затмило его разум, но всегда будет в его сердце, как и скорбь о погибшем отце. Скольких еще погубил этот человек во имя своих целей? Сколько смертей на его совести? Как он может спокойно спать?

Голоса подхватили его разум и затянули стройным хором:

Ричард повторял за всеми выжженные в памяти слова, перебирая в голове факты и пытаясь их упорядочить. Встреча с Даркеном Ралом пробудила слишком много вопросов. Что он говорил о даре? Кто мог предать его? И, самое главное, как Джордж Сайфер может не быть его отцом?

Мысли переметнулись на Денну. Он с горькой нежностью вспоминал те минуты, когда она переставала быть морд-сит. "Вы похожи", – говорила она ему. Что Денна имела в виду?

Ричард Сайфер встал с колен Ричардом Ралом. Сеть, наброшенная Первым волшебником, пала.

Даркен Рал все еще оставался в Саду Жизни, когда его настигло осознание. Его наследник был его врагом и единственной надеждой. Он схватился за голову и обреченно застонал.

Где-то в степях Волшебник Первого ранга Зеддикус З'ул Зорандер вздрогнул и прошептал:

– Кто смог снять сеть?

* * *

С тяжелым сердцем Ричард второй раз за день стоял перед резными дверьми в Сад Жизни. Ему было нужно туда, но он отчаянно хотел оказаться в любом другом месте: в своем домике в Вестландии, где всё было просто и понятно, а главной проблемой был провиант перед очередным походом; в лесах, где он забирался по камням и боялся не дойти до следующей приют-сосны до снегопада; в компании Зедда, слушая его бесконечные прибаутки.

Память вернулась в полном объеме, обрушилась на его голову обухом. С замиранием думал он о близких, червоточина сомнения грызла его – отчего-то ему казалось, что Рал не врал. Рал... Ричард поморщился и взялся, наконец, за ручку.

Даркен все еще стоял возле алтаря, опираясь на него руками и тяжело дыша. Услышав шаги Ричарда, он поднял голову и окинул его внимательным взглядом.

В Саду Жизни повисла давящая тишина.

– Кем была твоя мать, что сам Великий Волшебник запеленал тебя такой сетью?

– Она была доброй женщиной, – подавленно ответил Ричард. – Она любила жизнь, на ее щеках часто появлялись ямочки, смех ее был чистым и искренним. Она одинаково любила и меня, и Майкла, моего брата, – Ричард снова поморщился. – Сводного брата.

– Это всё, конечно, замечательно, – с непонятными интонациями протянул Даркен, – но это не объясняет пристального внимания Волшебника к тебе! Зачем он скрыл от меня наследника с даром? – выглядело так, будто он размышлял вслух, но Ричард взорвался.

– У меня нет дара! Я всего лишь лесной проводник, вовлеченный в вашу игру.

– Ах, Ричард, – вздохнул Рал, – ты рожден быть в центре событий. Лучше бы тебе с этим смириться. Морд-сит наверняка учила тебя смирению... Ты разобрался с ней?

Горе захлестнуло его очередной волной, так гной вытекает из нечаянно потревоженной раны, мутный и отвратительный.

– Я свободен от ее уз.

Они оба знали, что это значит.

– Через неделю зимнее солнцестояние, – заговорил Даркен, прерывая неловкую паузу, – я надеюсь на твою помощь, но это не значит, что я не открою одну из шкатулок без тебя. Тебе будут отведены покои и всё, что пожелаешь. Ты же не надеешься, что я отпущу своего наследника?

– Будешь держать меня взаперти? – чувств не было, они были выжжены долгими пытками, часами посвящения, снизошедшим на него осознанием. Его сковало равнодушие. Ему было нечего терять.

– Что ты, – в тон ему говорил... отец? – Ты свободен в своих передвижениях. Только, Ричард, прошу тебя, не ищи их.

Ричард почти услышал несказанное: "Не теряй времени зря".

– Договорились.

* * *

Его покои были на удивление удобны. Из гостиной можно было пройти в спальню и кабинет. Светло-коричневый бархат на стенах, темно-зеленые шторы и такой же диванчик напоминали о лесах родной Вестландии – но не мучительно, а лишь светлой тоской по покинутому дому.

Ричард пользовался неожиданной свободой и изучал Народный дворец. Чем больше он ходил его коридорами, тем понятнее и роднее становилось это здание. В переплетениях разнообразных залов, пронизанных светом галерей и бесконечных коридоров начала проявляться некая логика.

В первый же вечер он спустился к конюшням. Конюхи встретили его приветливо – люди в Народном дворце вообще были добродушны – и поинтересовались, не желает ли он выбрать коня. Ричард желал. Ему приглянулся вороной жеребец с длинными косами и необычными для коня голубыми глазами.

– Робин крепкий, мастер Ричард, – нахваливал его Том, невысокий мужчина с седыми висками и грустным взглядом. – Вы в нем не разочаруетесь, даже магистр его отмечал.

Упоминание отца резануло слух и взволновало душу, но к коню Ричард подошел спокойным – и тот заинтересованно обнюхал его руку и позволил пригладить холку. Сошлись.

Сёдла в Д'Харе делали удобные. Возле конюшен находились манежи для выездки лошадей. Ричард с удовольствием отметил силу ног и послушность своего нового друга и скормил ему с руки яблоко.

Библиотеки оказались недалеко от его покоев. Ричард легко проходил любую защиту и с удовольствием зачитывался книгами на общем языке. Стоявший в его кабинете массивный шкаф медленно, но верно заполнялся. Он читал до чернильной темноты за окнами.

Его удивляла всеобщая преданность магистру – неужели они не видят, не понимают? Улыбки кухарок, простых служак, продавцов, когда он спрашивал о жизни в Народном дворце, заставляли Ричарда сомневаться во всеобщем душевном здоровье.

Дворец напоминал ему муравейник. Жизнь в нем плыла в своем ритме, каждый был чем-то занят – и Ричард не хотел верить, что Даркен Рал действительно правит своими людьми справедливо. В конце концов, он всего лишь чрезмерно жестокий, злобный и амбициозный человек.

* * *

На третий день его безмятежному пребыванию во дворце пришел конец. Даркен Рал сам нашел его. Он шествовал по коридору, одетый в охотничий костюм, охрана держалась чуть поодаль.

– Как ты находишь дворец? – его глаза блестели, будто он задумал какую-то шалость. Верилось в это с трудом, и Ричард решил держаться осторожнее.

– Здесь спокойно.

Даркен Рал расхохотался.

– Какая вежливая корректность, прелестно! Ладно, хватит личных вопросов, – он подмигнул, и Ричард едва не поперхнулся. – Приглашаю тебя на охоту. Ты же любишь лес? Впервые оказавшись в Саду Жизни, ты так выразительно косился на деревья... Поехали, – Даркен хлопнул Ричарда по плечу и стремительно пошел вперед. Ричарду ничего не оставалось, кроме как отправиться за ним.

* * *

– Давно я никуда не выбирался, – Даркен свободно покачивался в седле, пока борзые травили оленя. Ричард не знал, что ему отвечать. Он вообще не знал, как себя вести. Последние два часа его... отец (даже в мыслях ему было трудно называть так Рала) пытался непринужденно болтать: расспрашивал о прошлом, рассказывал о себе и вообще наслаждался природой. Он выглядел обычным человеком. Ричард не мог найти в нем зло и не знал, как его убивать.

– Ты ночевал в приют-сосне? – говорить с ним о чем-то отвлеченном было правильнее.

– Что это? – глаза Даркена загорелись детским любопытством, и Ричард отбросил последние сомнения: магистру действительно было интересно. Он был искренен.

– Приют-сосна – это убежище, сформированное нижними ветвями огромных сосен, слишком тяжелыми, чтобы выдержать собственный вес. Там можно укрыться от дождя и без опаски разводить костер, – Ричард было прикусил язык, помня о законе, но не заметил недовольства и продолжил. – Подстилка из сосновых иголок достаточно мягкая, чтобы на ней можно было переночевать.

Такой искренний восторг, какой проявил старший Рал, было невозможно подделать.

– Ты просто обязан показать мне эту красоту! – Ричарду вспомнились проведенные в других приют-соснах ночи: Кэлен, закусывавшая колбасками, старый Зедд с котелком трав, Чейз, свежевавший кролика.

– Как хочешь, – заметив появившуюся на лице сына мрачность, Даркен протянул руку и сжал его локоть.

– Ричард, я рос во дворце, мне трудно это понять. Я не приказываю тебе.

Смотря вслед пустившему своего жеребца рысью отцу, Ричард всё никак не мог увидеть в нем своего врага.

* * *

Ричард лежал в темноте и думал. Оставалась последняя ночь перед зимним солнцестоянием. Он вспоминал свою жизнь и сравнивал ее с прошедшей неделей.

Его легко приняли наследником. Он с удовольствием общался с простыми людьми, познавая д'харианцев в их быту. Это были такие же люди, какие жили в Вестландии, заботящиеся о своих детях и ненавидящие войны. Ричард с ними не спорил, не пытался им объяснить, что войну развязал хозяин этого замка – в конце концов, хозяин этого замка приходился ему отцом.

Робин с удовольствием носил его по равнинам Азрита, и Ричард как-то заночевал в поле, глядя на черное небо и подмерзшую траву. Вернувшись, он обнаружил, что на его поиски едва не отправили вооруженный отряд, и рассмеялся, не зная, как это воспринимать – как осторожность с пленником или как заботу о сыне.

Даркен Рал не выведывал у него содержание Книги, но просто разговаривал с ним, показывал, на что способна магия, давал в руки древние фолианты, и Ричард уже начинал подумывать, не принять ли предложение: отец пообещал научить его магии, если он согласится. Ричард помнил такое же предложение от Зедда и отказывался. Впрочем, на него не давили.

Он не знал, что ему делать. Мысль о помощи казалась крамолой, но он уже не мог отказаться, с ужасом понимая, что к вечеру пойдет в Сад Жизни.

Если бы он мог что-то решать! Ричард поднялся и подошел к окну, понимая, что вряд ли уснет, прижался к холодному стеклу лбом и прошептал в пустоту:

– Что же ты со мной делаешь, отец?

Он не получил ответа.

* * *

Наступило зимнее солнцестояние. Ричард, как и обещал, явился к вечеру в Сад Жизни. В который раз он поразился удивительной красоте и гармонии этого места. К сожалению, в этот раз обитель Ралов не принесла ему должного спокойствия. Принятое решение отзывалось притупленной болью в сердце.

– Ричард! – Даркен Рал был жизнерадостен, а на алтаре стояли все три шкатулки. Покровы были сняты. Ричард поморщился: ему не хотелось знать, кто его предал. – Что ты решил?

– Я помогу открыть тебе шкатулки, если ты даешь слово не трогать Зедда и Кэлен, – не своим голосом ответил Ричард. Даркен Рал запрокинул голову и расхохотался.

– Мой дорогой сын, за Оден я сделаю все, что захочешь!

Ричарду привиделся укоряющий взгляд зеленых глаз. Он мысленно попросил прощения у близких и затерялся в давно выученных наизусть словах, начиная речитативно, словно заклинание, рассказывать книгу:

– Если тот, что владеет шкатулками, не прочел сих слов сам, но услышал их из уст другого человека, в подлинности переданного знания он может убедиться лишь с помощью Исповедницы.

Всю ночь заняли у них приготовления к открытию шкатулок. На картинно зеленой лужайке поблескивающим песком были выложены рисунки. Переплетение простейших элементов создавало магическую вязь. При взгляде на них Ричарда пробирала короткая дрожь. Шкатулки, наконец, отбрасывали положенное им количество теней. Ричард переставил вторую шкатулку вправо.

Сквозь стеклянную крышу в Сад Жизни пробивались первые лучи зимнего солнца. Даркен Рал прерывисто вздохнул:

– Настал тот день, когда я получу то, к чему стремился. Спасибо, Ричард!

Он степенным шагом направился к ключу от власти. Ричард метнулся, опережая отца, и сам открыл вторую шкатулку. Золотое сияние окутало его коконом, защищая от гнева старшего Рала. Теперь это не имело значения.

Решение было простым – и Ричард недоумевал, как не додумался до этого ранее. Помощь Ралу делала его участником, уж сам он наверняка все исправит. Оставалось всего лишь решиться.

В этот момент Ричард был властелином всего мира. Он чувствовал всех и вся, мог осуществить все, что угодно – и первым его пожеланием было защитить близких. Затем он взялся за преобразование мира, отчаянно стараясь отдалить тот миг, когда придется вынырнуть из золотого марева Одена.

Наконец сияние стало спадать. Отец и сын стояли лицом к лицу и внимательно изучали друг друга, словно знакомясь заново. Даркен сорвался с места и четким ударом в челюсть едва не сбил Ричарда с ног. Тот пошатнулся, сплюнул кровь и перехватил руку отца в опасной близости от своего живота.

– Ты понимаешь, что наделал, дряной мальчишка? – Даркен исходил злостью, но почему-то не пытался отшвырнуть Ричарда магией. – Ты представляешь, сколько я сделал ради Одена? А ты украл его у меня из рук!

Эхо его крика затерялось в огромном саду.

– Я спас мир от тирании, нет? – сам Ричард был спокоен, как вода в безветренный день. Он отпустил магию на свободу, позволяя ей менять всё к лучшему и исправлять ошибки тысячелетий, но Оден еще был его частью, хотелось любить весь этот мир в его несовершенстве – и отца тоже. – Что бы ты сделал с этой властью?

Красивое лицо Даркена исказилось в мучительной судороге, он с горечью расхохотался.

– Кем же ты меня видишь, что спасаешь от меня мир, сын?

– Ралом.

– Ты сам Рал, мальчишка! – гнев его вспыхнул с новой силой, и бешенство в глазах почти обжигало. Даркен схватил Ричарда за локоть и куда-то потащил. Тот не пытался сопротивляться – ни когда его волокли по коридорам, ни когда приперли к обитой бархатом стене незнакомой спальни.

– Ты ответишь, – шепнул ему Даркен, магией удерживая сына у стены. Ричард быстро оглядел комнату: та выглядела давно обжитой. "Личные апартаменты?" – мелькнуло в голове. Значит, отсюда есть еще выходы. Магистр тем временем достал из секретера плеть: резная ручка, тонкие кожаные шнуры, увешанные мелкими бусинками. Он остановился в метре от Ричарда и, глядя ему в глаза, замахнулся.

От первого удара вспух свежий след на груди. Следующий красной полосой расчертил плечи. Вскоре одежда Ричарда превратилась в лохмотья. Даркен остановился. Ричард тяжело дышал, словно загнанная лошадь, и сумасшедше улыбался: боль была откровением. Магистр завороженно его разглядывал. Рал стянул с сына истерзанную рубашку и стал размазывать кровь, наблюдая, как ладони окрашиваются в бордовый, а мышцы Ричарда бугрятся. Оковы спали – и те, что держали его сына у стены, и все внутренние.

Кто из них первым потянулся за поцелуем – трудный вопрос. Они пачкали мягкий ворс ковра кровью, не разрывая поцелуя, как-то случайно наткнулись на кровать, рухнули на нее и долго не смотрели друг другу в глаза. Впрочем, это было бы лишним.

* * *

Ричард не помнил, как оказался в своих покоях. "Уже свои, – с отвращением поморщившись, подумал он, падая на кровать и ставя на дверь щит. – Я уже готов принять эту роскошь как что-то свое. Что дальше?" Следовало беспокоиться о Зедде и Кэлен, но он отмахнулся, понимая, что позаботился о них, и честно признаваясь себе, что произошедшее волнует его гораздо больше. Тело помнило слишком много того, что разум хотел забыть.

Как он мог так легко отдаться на волю своего... врага, отца или уже любовника? Головная боль сковывала его разум, и Ричард наконец забылся тяжелым, беспокойным сном.

Утром он поднялся тем, кого в себе принял, наследником империи Ралов. Отца он не искал, тот не стремился к его обществу – наверное, это было к лучшему. Служанки хихикали, когда он дарил им вытаскиваемые из стоящих неподалеку ваз розы. Ричард остановился на полпути, поняв, что ноги сами несут его привычным путем к библиотекам, развернулся и отправился в конюшни к Робину. Скачка, думал он, развеет его мысли.

Следующие несколько дней он ночевал под звездами на плато, обедал прямо на кухне и каждый день проминал Робина. Отца Ричард так и не встречал.

* * *

– И долго ты будешь от меня бегать? – обманчиво мягкий баритон так напугал Ричарда, что он подскочил на стуле. Судя по тому, что никто не стремился склониться перед магистром, он скрыл свое присутствие. Ричард проглотил застрявший в горле кусок яблока, откусил еще, разжевал и только тогда соизволил ответить:

– А тебе так трудно уважить маленькую прихоть и не попадаться мне на глаза еще немного?

– Я оберегал тебя от своего внимания две недели. Ты не мог не остыть, – не было нужды оборачиваться, чтобы почувствовать блеск по-раловски пронзительного взгляда. Он и так понимал, что это значит.

– Больше я от тебя не бегаю, – ответил Ричард, отправляясь в библиотеку. Чуть больше двух недель назад он приметил там занимательный сборник пророчеств, написанный стихами. Оден всё-таки повлиял на него, магия виделась ему прекрасной. "Я не бегу от тебя и не буду бежать от себя", – решение было принято.

Открывая ночью дверь своих покоев в ответ на настойчивый стук и сгорая во всё таком же сумасшедшем блеске, притягивая к себе отца и увлекая его на кровать, Ричард впервые за две недели чувствовал, что все, наконец, идет правильно.

Прозрение

Report Page