Прозрение

Содержание «Военная Литература» Мемуары

Глава четвертая.

Перелом

Раньше

Несрезанная дуга

5 июля 1943 года две группы немецких армий — «Центр» и «Юг», а это 50 дивизий, из них Станковых, оснащенных тяжелыми машинами «пантера» и «тигр», штурмовыми орудиями «фердинанд», обрушились на наш Центральный фронт с севера и на Воронежский с юга. Фланги советских войск прикрывали. Западный, Брянский и Юго-Западный фронты, а Степной фронт держал глубоко эшелонированную оборону в центре Курской дуги.

С первого же часа наши войска оказали врагу исключительно упорное сопротивление. Ход сражения не только задавал темп в работе политорганов, но и определял стиль, тональность их пропагандистских выступлений. Надо было давить на противника оперативной информацией о срыве его атак, об уничтожении «пантер», «тигров» и «фердинандов», о потерях в живой силе. Такая информация, воздействуя на немецких солдат и офицеров, ослабляла их напор, подрывала у них уверенность в успехе прорыва обороны Красной Армии.

Все это требовало концентрации пропагандистских сил и средств. По опыту Сталинграда в авангардных армиях — 13, 6 и 40-й, а также в 7-й гвардейской были сформированы специальные пропагандистские группы, устрашавшие немецких солдат безысходностью наступления [176] их армии, теми огромными потерями, которые она несла. Так, пропагандистская группа политотдела 13-й армии по нескольку раз в день информировала вражеских солдат о «кровавой цене» их наступления. На пятые сутки в листовке «Первые итоги» приводились потери противника в полосе только одного, Центрального, фронта: 42 тысячи убитых, 800 разбитых и сгоревших танков. В листовке, изданной политотделом 7-й гвардейской армии, предлагалось немецким солдатам и офицерам «призадуматься и поразмыслить», насколько хватит их сил, если «в первые четыре дня в бесплодных атаках погибло свыше 10 тысяч немцев и сожжено более 200 танков армейской группы генерала Клейста». Личный опыт, а это самый действенный аргумент, неопровержимо убеждал вражеских солдат в правдивости пропаганды политорганов Красной Армии.

Листовка политуправления Центрального фронта «Рекламный «тигр» доктора Геббельса», проиллюстрированная эффектным снимком, рассеивала иллюзии, связанные с «новым оружием». «Счет Адольфу Гитлеру» (так называлась другая листовка) предъявили солдаты 167-й немецкой пехотной дивизии: в первой же атаке они потеряли 800 своих .товарищей и откатились назад. «Пример для подражания» — листовка политуправления Воронежского фронта, облетевшая передовые позиции врага, — объясняла, почему обер-ефрейтор Иоганн (320-я немецкая пехотная дивизия) во время атаки перешел в плен с солдатами своего отделения. «Спасти жизнь товарищей — высший товарищеский долг», — заявил обер-ефрейтор. На обороте листовки фото: советский офицер вручает перешедшим в плен немецким солдатам удостоверение на льготы, предусмотренные директивой № 1470. «Мы не можем больше молчать, — обращались пятеро пленных танкистов к солдатам и офицерам 4-й танковой армии. — Отстранить Гитлера от власти — единственное средство избавить немцев от бесплодных жертв».

Я назвал лишь несколько листовок, изданных политорганами в первые дни Курской битвы. Листовки выпускались также Главным политическим управлением. Основные усилия при этом были направлены на то, чтобы разоблачать ложь фашистской пропаганды. Мы с нетерпением ждали радиоперехвата сводки немецкого командования о первых днях наступления. Ждали чего угодно, но только не того, что оказалось передано: будто [177] не вермахт, а Красная Армия перешла в наступление, немецкие же армии «прочно удерживают свои главные позиции»! На другой же день Совинформбюро опубликовало в печати заявление — оно прозвучало и по радио — «Наступление немцев в районе Курска и жулики из ставки Гитлера». «Получив по зубам,-говорилось в заявлении, — жулики из ставки Гитлера теперь поджали хвост и завопили о том, что якобы наступают не они, немцы, а советские войска и что тем самым в первые три дня крупных сражений провалилась не их попытка захватить Курск, а попытка наших войск прорвать оборону немцев». Мы постарались довести заявление Совинформбюро до всех вражеских солдат и офицеров на Курской дуге. И они оценили всю глубину конфуза: ведь всем им 4 июля зачитали приказ Гитлера о наступлении — об этом нам стало известно от пленных. В листовке «Потери — чудовищные, результатов — никаких!» мы привели впечатляющее сравнение: летом 1942 года вермахт терял за сутки 37 танков, 44 самолета, 5000 солдат и офицеров, теперь же, под Курском, суточные потери составляют до 300 танков, 100 самолетов, 10 тысяч солдат и офицеров. Вывод: «Нынешнее наступление Гитлера закончится еще более ужасной катастрофой, чем разгром под Москвой и Сталинградом».

Так оно и было. 12 июля в Курской битве наступил перелом. Истощенные немецкие армии перешли к обороне, а с 16 июля, не выдержав натиска Брянского, Западного и Степного фронтов, стали отступать, преследуемые Красной Армией. «Почему провалилось наступление Гитлера?» — этой теме была посвящена серия наших листовок, разъяснявших солдатам разбитых дивизий вермахта простые истины: и сил у Советского Союза больше, чем у гитлеровской Германии, и качественный состав Красной Армии значительно выше, чем у вермахта, и боевой техники у нас больше, чем у Гитлера. «Короче говоря, теперь Россия более сильная сторона, а бог, как говорил Наполеон, на стороне сильнейших батальонов».

20 июля я вызвал к прямому проводу начальника отдела политуправления Западного фронта. Полковник И. И. Никифоров доложил:

— В район действий 11-й гвардейской армии послана пропагандистская группа во главе с майором Соколовым, начальником РИО. Вместе с политотделом армии она начала агитоперацию... [178]

Да, пропаганда и агитация на войска противника велась теперь более организованно и предметно, путем концентрации сил и средств на решающих участках. И конечно же в органической связи с боевыми действиями войск. Я уже знал, что 11-я гвардейская прорвала оборону противника на всем фронте и, углубившись в прорыв до 70 километров, продолжала вести наступление в направлении на Хотинец.

— Какими силами располагает пропагандистская группа?

— В ее составе подполковник Тер-Григорьян, майор Солюс и майор Лебедев, литераторы, художник, а также седьмое отделение политотдела армии во главе с майором Остроухом. Группе приданы автотипография, мощная -громкоговорящая установка, другие технические средства...

А через десять дней Никифоров уже рассказал, как работала эта пропагандистская группа, перед которой командование поставило задачу склонить к прекращению сопротивления крепко побитую 134-ю немецкую пехотную дивизию. Настроение у солдат дивизии было подавленное, дисциплина сильно расстроена. И вот группа приступила к работе. Один пропагандист опрашивал пленных непосредственно там, где их пленили; другой обеспечивал связь со штабом армии, доставлял данные о ходе боев, о действиях противника; третий, находясь в лагере для военнопленных, пересылал обращения и письма пленных, фотоснимки о жизни лагеря. И все эти материалы стекались на сборный пункт группы, к майору М. П. Соколову. Здесь писались листовки и составлялись агитпередачи, обращенные к солдатам и офицерам частей вражеской дивизии.

В листовках и агитпередачах напоминалось о тяжелом положении полуокруженных немецких частей, об их потерях, о захвате пленных, о перебежчиках; говорилось и о бесперспективности в целом группы армий «Центр»; разъяснялись льготы для перебежчиков, добровольно сдавшихся в плен. Непрерывная агитация в конце концов достигла цели: от деревни Кзин-Колядцы, а затем и от деревни Хопрево потянулись группы добровольцев. На сборном пункте армии скопилось 1980 пленных, в том числе 409 унтер-офицеров, до 30 капитанов и лейтенантов. Характерно, что 627 немцев сдались в ходе боев без сопротивления. Анкетирование показало, что 98 процентов [179] солдат и офицеров читали советские листовки и слушали агитпередачи.

Мне остается добавить, что в ходе Курской битвы и последующего осеннего наступления политорганы провели свыше сорока агитопераций, цель которых состояла в том, чтобы склонить к переходу в плен отступающие, окруженные или отсеченные соединения противника. Материалы об этих агитоперациях мы публиковали в бюллетене «Опыт работы».

Разумеется, помимо конкретной, оперативной агитации военные советы и политорганы вели и общеполитическую пропаганду, связывая ее с боевыми действиями войск. Политуправление Степного фронта выпустило удачную иллюстрированную листовку «Гитлеровская стратегия поражения». Рисунок изображал три могилы с крестами, а внутри этого треугольника — Гитлора с планом взятия Курска. Под каждым крестом были похоронены мифы: о «блицкриге», о «непобедимости немецкой армии», о «летнем немецком наступлении». К месту и остроумно использована ирония: «Гитлер, бесспорно, самый крупный стратег поражений во всей мировой истории — после Москвы и Сталинграда Курск стал третьим шедевром стратегии поражений фюрера». Вывод не представляло труда сделать самим солдатам и офицерам. На том же Степном, как, впрочем, и на других фронтах, в июльские дни над окопами противника была разбросана листовка — письмо красноармейцев к немецким солдатам. «Сейчас мы наступаем, сила на нашей стороне, — говорилось в этом письме, — но мы сами солдаты и знаем цену человеческой жизни. Нам не нужны ваши трупы, нам нужна наша родная земля. По-солдатски мы предупреждаем: будете сопротивляться — не будет вам пощады. Перебьем вас как воров, забравшихся в чужой дом. Сложите оружие — примем вас, отсидитесь в плену, пока не кончится война!»

Листовки адресовались и офицерам. Пожалуй, именно в это время были найдены особые аргументы: должен ли офицер, руководствуясь лишь чувством повиновения, но вопреки своему разуму и совести, обрекать на уничтожение доверенных ему сыновей своей нации? Только ложное, слишком узкое и кастово ограниченное понимание чести может привести к утвердительному ответу. «Подлинная честь офицера состоит не в безрассудном повиновении фюреру, а исключительно и единственно в преданности [180] своей нации. Если фашистские правители наносят своими действиями ущерб существованию и чести народа, то каждый офицер, так же как и всякий другой любящий свою родину человек, обязан выступить против таких правителей и стать на защиту интересов и чести своей нации». Другими словами, подлинная честь офицера не в верности клятве фюреру, а в защите интересов и чести нации — вот тот аргумент, который был выдвинут и пленными немецкими офицерами-антифашистами в их агитации среди офицерского корпуса вермахта. «Следуйте зову немецкого народа, а не приказу авантюриста Гитлера!» — призывали офицеры-антифашисты, выехавшие на фронт.

* * *

После поражения на Курской дуге гитлеровская армия уже не могла оправиться. Она навсегда утратила стратегию наступления, на которую возлагались столь большие надежды, и вынуждена была перейти к стратегии обороны. Политорганы Красной Армии теперь выдвинули и пропагандировали среди вражеских солдат и офицеров положение о том, что под Курском окончательно похоронены все их иллюзии. В листовках подсказывалось: разумнее всего немецким солдатам выйти из войны и тем самым решить все проблемы — и свою собственную участь, и судьбу Германии, приближая мир без Гитлера и его нацистского режима.

Возрастающее влияние советской пропаганды пугало гитлеровцев. Об этом мы могли судить по показаниям пленных и трофейным документам. К нам попало письмо обер-ефрейтора из 9-й армии, адресованное своему другу Францу. «Развитие событий, — писал обер-ефрейтор, — не сулит нам ничего хорошего. Больше половины солдат не имеют представления, почему мы должны воевать... Доклады, проводимые часто неспособными лицами из роты пропаганды{63}, затуманивают мозги немецкому солдату и накапливают в нем злобу. Солдат читает русские листовки, и от этого яда у него в голове зарождаются тайные мысли... Какие могут быть последствия, [181] если он сойдет с пути истинного... Он выслушивает их пропаганду, и, если рядом нет устойчивого, он изменит... Каждая лавина сначала катится медленно. Многие обманывают себя, если думают, что это не так, как было в 1918 году...» Цензура задержала письмо обер-ефрейтора — этого убежденного гитлеровца — и доложила о нем командующему армией генералу Харпе. Тот размножил и разослал письмо всем командирам своих частей, сопроводив его приказом, в котором сделал вывод, «что люди ощущают потребность в духовном руководстве», потребовал принятия строгих мер.

Среди трофейных документов оказался и приказ командира 86-й немецкой пехотной дивизии генерала Вейдлинга. Он признавал «участившиеся случаи перехода солдат на сторону противника» и делал вывод: «Нет никакого сомнения, что эти случаи являются следствием вражеской пропаганды». Похоже, что это всерьез обеспокоило и верхи вермахта — во всяком случае 7 ноября 1943 года начальник штаба оперативного руководства ОКВ генерал Йодль, выступая перед рейхсляйтерами, заявил: «Из конца в конец по стране шествует призрак разложения».

Что ж, страх ОКВ за глубокий тыл вермахта — это ведь тоже следствие великих побед Красной Армии под Сталинградом и на Курской дуге.

Дальше