Просьба

Спаси, Господи, всех маленьких, Господи, спаси Вареньку! 

Забери меня, Господи, кому я нужна, старая, то есть, нужна, конечно, но пожить-то успела я, Машеньку вырастила, внуков нянчила, забери меня, Господи, старую клячу. 

Вареньке же всего три годика. Помилуй, Господи!

Я бы перекрестилась, да руки привязаны. И сверху – простынь. И трубка в горле, вот и молюсь тебе глазами и мыслями: помоги, помоги же, помоги моей внучке выздороветь. 

***

Ирина оказывается в дряхлом домике. Темные стены сруба, слепое оконце, лампадка перед иконою, болят колени, кто-то хрипло дышит под одеялом на печке. Ирина со стоном поднимается, ковыляет: там человечек. Под одеялом стеганным едва видно хрупкое тело. Варенька, ты ли это? Внученька? Нет ответа, но Ирина знает, что делать дальше. Ноги чужие, босые, стоптанные, грязные, как на даче. Ни Маши, ни зятя, ни Андрюшки с Валиком – только Варя и бабушка в избушке маленькой. 

Надо выйти во двор, под грозовые сполохи, в молчание страшное, молчание мертвое – за минуты до бури попряталось все живое. Ночь освещает багрянцем гладкое, длинное поле, бор черной стеной, новая вспышка – тын перед хатой. Ну куда ты босая, дура, куда несет-то… Ирина ругается матом, длинно и заковыристо, как когда пахала на Скорой. Новая вспышка. Молчание. Пахнет озоном. 

Куда, куда – вперед, таковы условия. 

Ирина чужими, распухшими стопами топчет поле. Злак незнакомый, шелковый, мягкий, ни коряги, ни кочки. Лес расступается перед женщиной, приглашает в гости.

А здесь, конечно, все по-другому, Ирина знает, что после Порога идут испытания. 

И ни черта не видно (не чертыхайся, Ира!), и гнилушки торчат крестами у древней могилы, и светятся еле-еле, и корни цепляют за ноги, и ветки бьют по лицу, и где-то проснулся, глухо, вопросительно стонет филин: Уууу? Уууу? Господи, помоги, Господи, куда я иду, что меня тащит через самую чащу по шишкам, крапиве, иглам? Господи, Господи, помоги рабе божьей Ирине, помоги Вареньке, спаси всех маленьких.

Лес расступается, Ирина стоит на поляне.

***

И тут по законам жанра, по пунктам пути героя, Ирине бы умереть, ради внучки пожертвовать бы собою. 

Ирина – фельдшер с полувековым стажем. Она никогда не читала Кэмпбелла (не знает, что он существует, даже), она ни разу не анализировала произведения, не раскладывала по пунктам, Ирина вообще не любитель чтения. 

Но есть вещи, которые понимаешь интуитивно. И есть вещи, на которые ты готов, если ты не скотина, а человек, выросший в христианских (или советских) ценностях. Например, что можно выкупить жизнь добровольной жертвой. Или что жизнь ребенка важнее, чем жизнь его бабушки (впрочем, последнее Ире, возможно, кажется).

Автор ломает четвертую стену – она стеклянная. Автор просит: читатель, ты помолись за Варю, ты помолись за Ирину, рабу Божью. Как умеешь, читатель, кому хочешь – ведь нет разницы, к кому обращаться, у Бога одно лицо. 

Ирина стоит на поляне, зачарованной, колдовской.

***

А посередине, как водится в сказках, огромное дерево. Листья его светятся, кора у него белая, молнии хороводят, закручиваясь в спирали, над его кроной. Ирина делает шаг, обмирая. «У!» - говорит филин. Куда ты зашла, Ирина. 

- Возьмешь меня, - спрашивает Ирина, не произнося ни слова. – Возьмешь, впишешь листиком в свою крону? Оплетешь ли меня ветвями, втянешь в разверстый ствол? Видишь ли, я готова. Вот я стучу, открой.

Молчит дерево, ветвями покачивает, жонглирует жидким пламенем. Господи, думает Ира, помоги, Господи, спаси Вареньку, Господи, спаси всех маленьких, всех заболевших, всех отчаявшихся. А меня забери, Господи.

Ствол расщепляется, образуя огромный, корявый, совсем некрасивый рот. Дерево говорит Ирине:

- Ты ошиблась. Он жертв не берет. 

Что же, все было зря? Молитва – хоть сердце вырви – яростное желание из самой сути Ирины? Что же, нет помощи ни на земле, ни на небе, ни в этом искаженном пространстве мифа, где все подчиняется, должно подчиняться известным законам…

- Он не требует жертв. Его достаточно попросить. Иди-ка к дому.

***

Воздух палаты – влажный, пропитан болезнью, над Ириной склоняется врач в СИЗе. 

- Ирина Сергеевна, здравствуйте. Вы меня слышите? Ваша дочь просила сказать: Вареньке лучше. Ни следа болезни. Ошибка в диагнозе или чудесное исцеление. Вам есть, ради кого поправляться, Ирина Сергеевна.