Профессор

- Можно одно экспрессо?

Мне физически стало больно от этой фразы. Я стоял в очереди в кофейне возле университета, и избежать этой высшей степени безграмотности мне бы не удалось.

- И сахару две ложки.

Маленькое, щупленькое нечто стояло впереди меня и своим пухленьким ртом щебетало весь этот ужас. Первый рабочий день учебного года и такое разочарование. Это потом я вспоминал эту первую встречу с улыбкой и трепетом. В тот момент мое раздражение я ощущал на телесном уровне.

Щуплое нечто убежало по своим делам. Я заказал кофе и тоже отправился на кафедру.

Тот день был слишком суетливым. Не люблю начало учебного года. Сколько работаю и все равно, каждое начало года для меня пытка. Нужно минимум неделя, для того, чтобы войти в ритм.

О «прекрасной» встрече утром, в конце дня я благополучно забыл.

Но пришлось вспомнить на следующее утро, только уже не у кофейни, а в аудитории, куда я пришел проводить пару. Это щуплое чудо сидело на первой парте и щебетало во всю со своей соседкой. Да так пылко, что не заметило, как я вошел. Тогда я почувствовал, как волна раздражения захлестнула меня, и в то же время удивился своей такой реакции.

Пара прошла, на мой взгляд, ужасно. Я то и дело отвлекался на щуплую, которая вертелась, хихикала с соседкой по парте и задавала неуместные вопросы. К концу пары я был зол, как черт. Мне хотелось, чтоб это рыжее нечто исчезло из аудитории. Ну, какой из нее филолог? Экспрессо! Тьфу.

Потом этот день я буду прокручивать в памяти тысячу раз. И думать, могло ли все быть иначе?

Мне нравилась моя жизнь. Ее размеренность. Я был профессором, любил свой предмет, свою работу. Здесь мне все было понятно. Дома тоже было все понятно и размеренно. Жена домохозяйка, дети уже выросли и жили отдельно. С женой отношения были спокойными и привычными. Любовь? Может и была когда-то, но по большей части просто теплые отношения двух давно знакомых людей. Еще со школы. Но мне определенно нравился такой порядок. Я не искал страстей и не стремился что-то менять. Пока в моей жизни не появилась Лариса.

Лариса. И имя у нее такое, мышиное, мелкое, как и она сама. Деревенская девушка, которая решила учиться в столице. И вроде не глупая, но ее происхождение шло уверенным шагом впереди нее. Я никогда особо не задумывался, как отношусь к людям из деревни. Ну, есть они где-то ну и ладно. Но тут она как будто била меня каждым своим «шо» и «га».

Раздражение сменилось интересом где-то перед зимней сессией. Лариса все так же задавала множество вопросов, но уже по делу. Оставалась после пар, что-то переспросить, показать какие-то работы. Я не вникал. Отвечал коротко, объяснял, где найти материал. В остальном же, слушал ее истории из детства. О семье, о много работающих родителях, о неблагодарном разгильдяе брате и доброй бабушке. Что мне было до этого? А ничего, но я ловил себя на мысли, что готов слушать ее часами.

Зимние каникулы оказались для меня целой вечностью. Никогда я еще не ждал их скорейшего завершения. Я скучал. Сильно. Мне казалось, я никогда так не скучал и ни за кем. Дома было невыносимо. Я вдруг понял, что меня стала раздражать жена. С ее супами и разговорами про холестерин, про сплетни от бабушек-соседок и про то, что старший сын завел интрижку с девушкой «не нашего круга». Сто чертей! А какой у нас круг? И что не так с этой девушкой?

Впрочем, меня это не интересовало. Я ждал, когда закончатся эти каникулы. Похоже, жена тоже ждала, когда я выйду на работу. Я раздражал ее своим «шо». Кто бы мог подумать?

Стремительно пошел новый семестр. Мое расположение к Ларисе, мне кажется, замечали уже все. Оставались наедине мы все чаще и все чаще говорили не о предмете, а о себе. Я даже не знаю, как так случилось, что мы поцеловались. Момент до, просто выпал из памяти. Помню только сам поцелуй.

Я не мог уснуть в ту ночь. Ворочался. Вспоминал, как меня обожгло ее дыхание. Так близко. Да, возбуждение бушевало тогда в моей душе. Но я не мог в полной мере наслаждаться этим ощущением. Чувство вины и стыда появлялось каждый раз, когда я вспоминал это момент. Сразу в памяти всплывали сплетни десятилетней давности, про Сергея Максимовича и молодую студентку. Ох и скандал был! А еще вдруг вспомнились все анекдоты на эту тему. Стыдно-то как…

А потом все завертелось стремительно. Меня переполняли чувства к этому маленькому чуду. Я готов был разбиться в лепешку, ради моей Ларисы. Да, мы стали любовниками. Я - старый дурак, но никогда прежде я не испытывал таких чувств. Горы готов был свернуть ради нее.

А горы стремительно росли в виде постоянных просьб о помощи. Я помогал закрывать ей сессию, то и дело, обращаясь к коллегам. Аргумент: девушка талантливая, в интересе, всё сама. А потом пальто весеннее нужно, сапожки вот, о которых мечтала.

Летом заявила, что едет домой. На два месяца, так как общежитие закрывают на ремонт. Этого я не мог допустить. Все мысли были о ней, какая деревня? Да я с ума сойду! Снял ей жилье. Пропадал у нее целыми днями. Ничего не мог с собой сделать. Тянуло страшно. Жена обижалась. Я это чувствовал, но был уверен, что она будет терпеть, ради сытой и спокойной жизни. Да и вообще, меня, ее чувства не интересовали абсолютно.

Я почувствовал, что что-то изменилось через два месяца после начала нового учебного года. Лариса стала вести себя странно. Пропадала, иногда не отвечала на звонки. Грубила часто и отказывала в близости. Но исправно просила деньги на свои нужды. Я не отказывал до тех пор, пока не понял, что моя зеленая подушка безопасности сильно истончилась. Начал отказывать в каких-то просьбах и неизменно оказывался в эпицентре скандала. Обвинялся в черствости и в использовании ее молодого тела. Эмоциональные качели били меня полбу, так и не позволив на них усесться. Я страдал. Похудел сильно. Тоска по ней, обида за такое отношение и вина за вольность меня просто разрушали. И для меня, чувствовать себя наказанным, было не менее важным.

Она очень изменилась. Виделись мы редко. В основном для того, чтобы решить вопрос с каким-то предметом или решить «финансовые вопросы», как она говорила. Стала стильно одеваться, у нее появилось много дорогой косметики. В салон каждые три дня. Интимные отношения при этом были крайне редкими. Я очень ревновал. Закончить это не было сил.

Как гром среди ясного неба, стала новость, что старший сын приведет знакомиться невесту. Нет, гром среди ясного неба был потом, а сначала просто звонок. У меня не было настроения принимать гостей. Но выбора особо не было. Жена уже готовила меню на пятницу, походу дела возмущаясь такому выбору сына. Влюбиться в деревенщину! Ну надо же! – возмущалась благоверная. Почему тогда у меня даже мысли не возникло?

Итак, гром. Жена открыла дверь. В прихожую вошел сын с цветами и маленькое, хрупкое нечто. Как уходит земля из под ног я мог только представлять, на основании прочитанных книг. И вот я это почувствовал. Я помню только то, что перед глазами все поплыло. Я не мог дышать. И крик жены.

Очнулся я в больничной палате. Когда пришло осознание всего, что произошло, меня прошиб холодный пот. Я был в ужасе. Я не знал, что делать. Меня не интересовало, что подумают люди, если узнают, что подумает жена. Меня беспокоило только то, что теперь она точно не будет принадлежать мне. Да и не принадлежала никогда. Но я, старый наивный дурак, грезил об этом по ночам.

Левая нога и рука больше не поддавались мне. Я стал, как говорят, лежачим. Мало говорил, почти не ел. Жена ухаживала за мной в больнице. Как-то отстранено, в глаза не смотрела. Когда она отворачивалась, я представлял маску брезгливости на ее лице. Кажется, так и было.

Мой ад продолжился уже дома. Когда я узнал, что мой сын со своей невестой переехали жить в мой дом. Помогать маме и зарабатывать на мое восстановление. Мои счета были пустыми, и работать я уже не мог. Теперь валяясь сутками в своей постели, беспомощный, почти немой, я мог часами вспоминать то утро, в очереди за кофе. Могло ли быть все иначе?

В мою спальню она никогда не заходила. Но я слышал, как она щебечет на кухне. Слышал, как стонет ночью, где-то на втором этаже. Меня распирали чувства. Я плакал по ночам и мечтал уснуть и не проснуться.

Потом я узнал, что она беременна. Что я стану дедом уже совсем скоро. Вспоминал, когда последний раз мы были вместе. Думал, может ли быть ребенок моим. Хотя, это не важно. Там, она была счастлива с моим молодым, здоровым и перспективным сыном, а здесь я – больной и немощный старик.

Эта история не для того, чтобы кого-то научить или уберечь от ошибки. И она не закончилась, мой ад продолжается. Самое странное в этой всей истории то, что я осознал: если бы вернуть время назад, в тот сентябрьский день, когда я обратил на нее внимание, я бы поступил точно так же. Я бы окунулся в этот страстный водоворот, даже если бы уже знал, что он меня уничтожит.