Продолжение

- Алло! – уставший, измученный голос наконец соизволил ответить.

- Нелли, дочка, ты как? Приедешь?

Замялась, замолчала. В трубке послышалось шуршание, потом чей-то шепот где-то неподалеку от телефонного аппарата. Нелли явно сомневалась.

- Нелли, ты слышишь меня? – Леонид Петрович продолжал держаться за ноющий бок, а сам надеялся услышать положительный ответ.

- Пап, - голос дочери был невеселым, - куда я приеду? У меня самой тут проблем выше крыши. Позвони маме.

Леонид Петрович вздохнул. Ну какое – позвони маме? Мужчине не то, что звонить, ему думать стыдно о бывшей жене. Ну куда он, старый развратник, который с лихвой поплатился за свои развратные дела, будет звонить той, которая верила ему до последнего, а еще закрывала глаза на его измены.

- Я не могу ей позвонить, сама понимаешь, - пробормотал мужчина, устраиваясь на постели так, чтобы было не очень ощутимо чувствовать нытье и пульсацию в области желчного пузыря.

- Не понимаю! – ответила Нелли, а ее голос звучал от возмущения. – Если тебе нужна помощь, то тебе нужно обратиться к ней. Я не поеду к тебе, потому что у меня свои проблемы, поэтому, папа, придется справляться самому. Извини.

Нелли отключилась, даже не попрощавшись. Положив телефон на тумбочку рядом с койкой, Леонид Петрович столкнулся со взглядом соседа по палате. Тот смотрел на него не то с сожалением, не то с пониманием, но Леонид Петрович, которому совершенно не хотелось общаться ни с кем из других пациентов городской больницы, проигнорировал его взгляд и снова потянулся за телефоном.

Позвонил Ларисе. Она привычно не ответила на его звонок, чему, в принципе, Леонид Петрович не особенно удивился. Она игнорировала его звонки уже в течение недели, с тем пор, как его перевели из реанимации в общую палату.

- Что, бросили тебя твои бабы? – проскрипел сосед, тот самый, который испепелял Леонида Петровича взглядом.

Сначала хотелось грубо осечь его, сказать что-нибудь обидное по типу «не суй свой нос в чужие дела», но потом Леонид Петрович передумал. В чем неправ был сосед? Прав во всем. Бросили его бабы: и любовница, и дочь. Бывшей жене звонить было стыдно, хотя Леонид Петрович понимал, что с каждым днем у него остается все меньше вариантов дозвониться хоть до кого-нибудь. Врач однозначно сказал Леониду Петровичу о том, что после выписки ему потребуется помощь на дому.

- Первое время нужно будет ездить на процедуры, - объяснил хирург, - потом встать на учет к терапевту и получать медикаментозную помощь либо в поликлинике по месту жительства, либо дома, наняв медсестру.

- Я сам могу сделать себе укол, - сказал Леонид Петрович, но врач только хмыкнул.

- Не льстите себе. Навряд ли вы сможете сделать себе внутривенный укол, если только у вас не было солидного наркоманского прошлого.

- Внутривенный? – в ужасе спросил Леонид Петрович, понимая, что с этим он уж точно не справится в одиночку.

- Именно. А еще капельницы, а в первое время еще и перевязки. Кроме того, вам необходимо будет соблюдать жесточайшую диету, а для этого у плиты придется проводить несколько часов в день. Я потом вам дам список разрешенных продуктов, которые вы в вашем случае сможете употреблять. У вас больше нет желчного пузыря, поэтому многие вещи для вас становятся недоступными, по крайней мере, на ближайший год.

Леонид Петрович понял, что нужно искать помощника. Он сам, не привыкший делать что-то сам, теперь попал в ситуацию, при которой помогать ему некому.

С приступом его увезли с совещания около недели назад. Резко заболел правый бок, и сидеть не было сил. Потемнело в глазах, во рту стало сухо, а в голове застучало от боли. Скорая увезла Леонида Петровича в больницу, его тут же прооперировали, а теперь, спустя неделю, выяснилось, что он к этому времени остался совершенно один.

Да, была Лариса. Та самая Лариса, с которой ему было хорошо на протяжении нескольких месяцев. Вместе с ней Леонид Петрович занимался баллотированием в депутаты, Лариса была его помощницей, а по совместительству и любовницей. Вместе они пару раз летали в Европу, Леонид Петрович ни в чем не отказывал своей возлюбленной, а она ни в чем не отказывала ему в постели. Эдакий равноценный обмен, который закончился сразу же после того, как стало известно о том, что никакого баллотирования у Леонида Петровича не будет, а его предвыборную работу можно считать законченной.

Виной всему было прошлое Леонида Петровича. Он в свое время брал немало взяток, на нескольких эпизодах попался, а теперь его конкурент Замыслов прямо заявил Леониду Петровичу о том, что все избиратели узнают о грязных делах кандидата еще раньше, чем тот повесит свои первые билборды на улицах города.

Лариса, узнав об этом, интерес к Леониду Петровичу потеряла, а он, измученный проблемами и отсутствием ласки и внимания со стороны своей любовницы, слег в больницу.

Нелли, дочь Леонида Петровича, жила в другом городе. У нее были свои дела и свои проблемы, а не уделявший достаточно внимания дочери отец теперь никак не мог претендовать на то, чтобы Нелли ему помогала. У нее были свои сложности, болел младший сын, и оставить его женщина не могла даже ради отца.

Больше помощников у мужчины не было. С женой он развелся за два года до того, как начал наращивать темпы своей предвыборной деятельности, Ирина Павловна наскучила Леониду Петровичу, была она слишком правильной для того мерзавца как он.

- Мне с тобой скучно, - так и сказал муж жене, когда сообщил ей о том, что подал на развод, - конечно, мне, как избранному народом, лучше быть человеком семейным, но я не хочу терпеть наскучившую мне бабу ради красивой репутации.

Эти слова, болезненные и несправедливые, Леонид Петрович говорил своей жене два года назад. Ирина Павловна смотрела на своего мужа, в глазах у нее стояли слезы, а ему было плевать на то, что могла чувствовать женщина в тот момент.

- И не смотри на меня как побитая собака! – огрызнулся он. – Наша с тобой история закончилась.

До Ларисы у Леонида Петровича были еще любовницы. Теперь, когда возраст подбирался к шестидесяти, пыл мужчина немного поубавил, но все равно продолжал изменять жене. Лариса казалось ему последней вспышкой в жизни, которую он не хотел терять, но которая исчезла сама. Два года отношений, ярких и незабываемых, остались позади, а теперь Леонид Петрович лежал на больничной койке и никому не мог позвонить.

- Чего там стесняться? – спросил снова сосед по палате, обращаясь к Леониду Петровичу. – Все мы, мужики, рано или поздно никому не нужны. Отработанный материал. Ни детям, ни внукам, ни бабам.

- Неправда, - возразил Леонид Петрович и набрал номер Ирины Павловны.

Она не взяла трубку, и мужчина подумал о том, что заслужил холодное молчание со стороны всех своих близких женщин. Дочь толком не воспитывал, жене изменял, любовницу разочаровал. Остался он в виде старого полена, которое только и остается, что пинать или вообще сжечь в костре.

На следующее утро врач, делая обход, обратился к Леониду Петровичу:

- Готовьтесь к выписке, через пару дней отпустим вам на волю. Вы решили проблему с тем, кто будет за вами ухаживать?

Леонид Петрович беспомощно посмотрел на врача:

- А нельзя медсестру какую-нибудь нанять? Пусть она в одну смену тут, а в другую – со мной.

Врач усмехнулся:

- Ладно, поспрашиваю у девчонок, кто подзаработать хочет. Только имейте в виду, Леонид Петрович, удовольствие это не из дешевых.

Пациент кивнул, а сам задумался о том, откуда теперь брать деньги. Можно было бы продать квартиру, которую они когда-то купили с Ириной Павловной для Нелли, но дочь уехала в другой город, и квартира не пригодилась. Только вот продажа займет время, а деньги нужны были уже сейчас. Да и согласие Ирины Павловны потребуется, а для этого ей хотя бы дозвониться нужно.

Леонид Петрович впал в тоску. Никто к нему не приходил, никто не звонил. К соседям по палате приходили жены, дети, матери, а ему даже некому было второй комплект белья принести, как приехал на скорой, так и остался в тех же трусах, носках и майке, благо, что хоть пижаму дали казенную.

После обеда Леонид Петрович, измученный думами и анализом своей прошлой жизни, задремал. Проснулся от чьего-то прикосновения, а потом увидел лицо Ирины Павловны. Сначала испугался, думал, что видение ему мерещится, ну или сон еще не вылетел из головы, но потом понял, что это и вправду была она. Сидела рядом на стульчике для посетителей, на котором никто возле него так и не посидел, смотрела на бывшего мужа с жалостью и тоской.

- Совсем плохо выгляжу? – усмехнулся Леонид Петрович и взглянул на жену.

Та кивнула, поправила одеяло, положила на тумбочку банальные апельсины и его любимый томатный сок. Помнит же, вот это память. Хотя… Прожить рядом больше тридцати лет и не помнить о пристрастиях мужа было бы странно. Никто ему до этого томатного сока не приносил.

- Ты позвонил вчера, я не взяла трубку, была занята. Извини. Нелли сказала, что тебе совсем худо. Помощь нужна?

Отказываться было глупо, а соглашаться стыдно. В конце концов, желание жить и жить достойно пересилило, и Леонид Петрович кивнул:

- Нужна. Но ты мне ничем не обязана.

- Это да. после всего, что ты сделал мне, вообще бы надо было встать и уйти, ну или вообще не приходить.

- И что ты решила? Уйти?

- Нет. Я решила тебе помочь. Мне тебя по-человечески жаль, хоть ты и человек не очень заслуживающий помощи. Извини, Леня, но это так. Только вот старый ты уже, никому не нужный, а мне тебя просто жалко стало. Не путай жалость с любовью.

Он кивнул. Стало грустно, противно перед самим собой. Еще было стыдно перед бывшей женой, готовой ему помочь, но жить хотелось. А еще хотелось сказать Ирине Павловне спасибо за все, что она делала для него на протяжении многих лет, да и дочку обнять еще раз. А как это сделать, если ты – неподвижное полено?

Позднее раскаяние было тяжелым, но принесло мужчине облегчение. Номер Ларисы он заблокировал, а еще переименовал Ирину Павловну в телефонной книжке. «Любимая жена», и это было недалеко от истины.