Продолжение

- Юль, не надо! Мама подумает, что это я взяла, мне попадет.

- Это не мамины, а бабушкины сережки, по наследству матери достались. Я сейчас напишу расписку, что я взяла, чтобы тебе не попало. Имею на них право.

Расписка была написана наспех, время поджимало, мама должна была прийти через двадцать минут с работы. Настя тряслась от ужаса по многим причинам – во-первых, было страшно за сестру, что там ее ждет впереди, во-вторых, явно что самой Насте влетит за то, в чем она и не виновата, в-третьих, то, что она останется без сестры, совсем одна, наедине с «мамой-монстром», как называла ее Юля.

- Все, дорогая, держись тут! – Юля расцеловала сестру в обе щеки. – Я буду писать Ленке, своей подруге, она тебе все обо мне будет рассказывать, только матери молчок. Вырастишь – сбегай при возможности, или она тебе всю жизнь испортит.

Настя заплакала, провожая сестру. Она смотрела из окна, как Юля махнула рукой, и убежала к остановке. Будет грустно без нее, хотя Юльке можно только позавидовать – ей 18, она сбежала и теперь свободна.

Мама действительно была невыносимой. Агрессивный контроль над дочками, постоянные крики дома – ну как к этому можно привыкнуть?! Да если бы дочки вели себя плохо – было бы понятно, а то цепляется по принципу: «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать», как в басне. Юля рассказывала, что мать и мужа своего так пилила (отца девочек). Настя этого не помнила, ей было всего два года, а Юля ее на четыре года старше – все помнила. Отец не выдержал и уехал куда-то очень далеко. Весь гнев мама обрушила на дочерей, поводом для скандала могло стать все что угодно – непромытая вовремя чашка, или подружка, приглашенная в гости.

- Сволочи! – кричала мама. – Вы мне всю душу вымотали! Работаю, корячусь на вас, и за что мне такая жизнь?

- А зачем ты нас вообще рожала? – спросила Юля, за что получила от мамы пощечину. – Мама, лечись, у тебя нервы не в порядке.

Вторая пощечина. После этого Юлька буквально дни считала до своего совершеннолетия. Когда ей исполнится 18 лет, уже никто ее под конвоем домой не приведет, как это было в подростковом возрасте. И вот свершилось, она сбежала!

Пришла мама, с порога накричала на Настю, что та громко включила музыку.

- Ты уроки сделала, меломанка?

- Иду делать!

Уроки были сделаны, но надо оттянуть время и не попадаться маме на глаза. Через час у Юли отправляется поезд, только тогда маме можно сказать о том, что сестра уехала. Но через час сама мама заметила, что Юлиных вещей нет.

- Где твоя сестра?

- Она уехала.

- Куда?

- Она мне не сказала. Просто собрала вещи и сбежала. И вот ещё, - Настя протянула матери расписку, где ниже значилось: «P.S. Меня не ищи, я сбежала. Видеть тебя больше не хочу».

- Сволочь! – закричала мама. – Вырастила воровку! А ты ее сообщница! Прокляну обеих!

- Я эту расписку только сейчас на столе нашла, я ничего не знала.

- Напишу заявление в милицию, пусть ее разыщут и в тюрьму посадят.

Но мама не написала заявление, и вообще – будто вычеркнула старшую дочь из своей жизни. Юля писала Лене, а та, в свою очередь, обо всем рассказывала Насте. Все у нее было хорошо, она жила со своим парнем, с которым сбежала за тысячу километров от дома. Настя за нее радовалась и тоже мечтала уехать. Она уедет даже раньше – вот школу закончит, и поступит в институт, который далеко-далеко от их города. Но надо ждать, терпеть мать, которая теперь отыгрывалась только на Насте. Все, последний звонок, школьный бал и решение уехать.

- Ты куда это собралась? – спросила мать.

- Еду поступать!

- Никуда я тебя не пушу и денег даже на дорогу не дам. У нас в городе институтов – завались. Но вы же с сестрой тупицы, вон – эта бегунья технарь здесь бросила не доучилась и слиняла неизвестно куда.

Интересно! «Неизвестно куда»? Мама уже давно знала, где живет Юля, что она вышла замуж за того Лешку, с кем сбежала, и родила сына. Только обе делали вид, что не знают друг друга – Юля продолжала писать Лене, а Настя теперь уже без опаски все рассказывала матери. Та делала вид, что не слышит Настю.

- Мам, мне твоих денег не надо, мне Юля помогла с билетом, деньги выслала. Давай по-хорошему расстанемся, а если по-плохому, то я когда-нибудь все равно сбегу из дома как Юля.

- Давай, открывай шкатулку, разворовывай там все! Вырастила двух аферисток на свою голову! Уедешь – прокляну!

- Проклинай!

Настя спокойно собирала вещи, мать сидела отвернувшись от дочери. Настя ушла не попрощавшись, мать даже до порога ее не проводила, не захотела. Было больно, но когда Настя вышла на улицу и теплый летний ветерок ей дунул в лицо, сразу стало легче! Вот она – свобода! От деспотичной матери, от вечных криков и ее агрессивного контроля! Наверное, то же самое чувствовала и Юля, когда сбежала из дома. Все – теперь возврата нет и не хочется!

Настя писала матери, но та не отвечала. Заказывала межгород – мать бросала трубку, и только один раз ответила:

- Чего тебе надо?

- Сказать тебе хотела, - какая-то волна ненависти накатила на Настю. – Всю жизнь мы для тебя были сволочи, гадины, кровопийцы, так что же ты нас старалась около себя удержать? Сдала бы нас с Юлькой в детский дом и дело с концом. Нет же, эти «сволочи» и «кровопийцы» должны были находиться у твоей юбки постоянно. Отец наш сбежал, даже квартиру не разменивал – лишь бы подальше от тебя.

- Все сказала?

- Все! Больше я тебе не позвоню и никогда не напишу!

Последнюю фразу Настя сказала будто самой себе – мать уже бросила трубку.

С тех пор прошло больше четверти века. Настя отучилась в институте, вышла замуж за парня с квартирой, родила дочь Алину. Жизнь не сложилась, и когда Алине было 14 лет, Настя уехала с ней в город, где жила Юля. У мужа сестры была еще одна квартира, доставшаяся ему по наследству, там и жила Настя с дочкой. С матерью никто из сестер не общался, да она и сама не хотела, считала дочек предательницами. Мелькала она в социальных сетях, значит жива и здорова. И вот она вдруг дала о себе знать – написала Насте в интернете.

«Вы, наверное, знаете, что я тяжело больна, но ни одна из вас не соизволила ко мне приехать, помочь, позаботится. Конечно же – я вырастила эгоисток, что посеяла, то и пожинаю. Я вас кормила, поила, выучила, работала не покладая рук, а вот он – результат, стакан воды подать некому! Чтобы вам пусто было! Напишу завещание, чтобы квартира досталась собачьему приюту, хоть собаки людей не предают!».

Хм, о болезни матери действительно никто не знал. Настя рассказала все Юле.

- Пусть пишет завещание приюту. Она такая же как те, кто там в приюте живет, собака женского пола. Сама понимаешь, на что я намекаю. Да еще и бешеная.

- А я, наверное, поеду.

- Тебе ее жаль? Или квартира нужна?

- И то, и другое. Не буду же я вечно у вас на квартире жить, вам бы ее сдать, лишние деньги не помешают. А Алинка в институте, в общежитии, ты уж за ней присмотри.

Мать действительно была совсем плоха. Высохшая от болезни, она лежала на кровати, почти не вставала, приходил к ней только соцработник.

- Что, пришла коза до воза? – усмехнулась мать. - Испугалась, что квартиру отпишу собачкам, а не вам?

- Я не ругаться к тебе приехала. Столько лет прошло.

- Ага, и квартира вдруг замаячила, да? Слетелись вороны.

Настя устроилась на работу, нашла дневную сиделку. Сложно было и финансово, и морально – как же ей не хотелось вечером возвращаться домой, к ворчливой матери. Хотелось накричать на нее – ослабшую и больную, как она это делала со своими маленькими дочками, но Настя сдерживалась.

- Что ты мне принесла? По-твоему – это каша? Это же размазня какая-то и горчит еще.

- Ничего она не горчит, я тоже кашу ела.

- А в мою тарелку отраву положила, что ли? Убери ее от меня!

Капризов и претензий было много, впрочем, как и раньше, ничего удивительного. Здоровая или больная – ничего не меняется. К счастью, мать недолго Настю мучила – два месяца и все кончено, болезнь ее забрала.

Приехала Юля, похоронили, помянули, даже не плакали.

- Глянь-ка ты, - усмехнулась Юля. – На похоронах даже почти никого не было - пару коллег и все. Умела она наживать себе врагов, а друзей – никогда! Квартиру она приюту отписала?

- Да не было никакого завещания, наверное. Как она сказала – подавитесь вы этой квартирой.

- О да, на нее это похоже. Даже перед смертью гадость успела сказать.

- Думаю, что чуть позже продадим квартиру, разделим?

- Ты что, с ума сошла? Ничего мы не будем продавать, пусть тебе с Алиной остается. Я и так всю жизнь казнила себя за то, что бросила тебя тогда. Села в поезд и плакала – как ты там одна теперь будешь? Ты весь удар тогда на себя взяла, тебе памятник при жизни надо поставить за терпение, а не только квартиру. Да, и вот еще!

Юля достала из сумочки золотые сережки – те самые, бабушкины.

- Алинке отдашь, по наследству. Я тогда их взяла на тот случай, если деньги понадобятся, но Лешка молодец – все расходы брал на себя. Всю жизнь хотела приехать сюда и бросить серьги на стол – на, мол, мама, не понадобились. Но так и не решилась.

Завещания действительно никакого не было. Теперь в квартире живет Настя, уже сделала ремонт. Но к маме на могилку она не ходит – что-то не тянет.

Автор Tetok net