Продолжение

4. Настоящее в будущем

Когда мы пытаемся представить определенный образ, мы испытываем примерно те же ощущения, как и когда непосредственно видим воображаемый объект. Представьте пингвина, и в вашем сознании всплывет образ неуклюжей птицы. Наша память передает образ пингвина в ту часть мозга, которая отвечает за зрительное восприятие, и она рисует перед нами нужную картинку. Похожим образом мы пытаемся представить, как будем чувствовать себя в будущем, и чувствуем это сейчас, заранее. Точно так же, как мы «предвидим» воображаемый объект, мы «предчувствуем» воображаемые эмоции.

Представляя визуальные образы, наш мозг тем не менее понимает, что реальность должна находиться на первом месте. Видя перед собой страуса, вы можете попытаться представить пингвина, но мозг все равно поймет, что перед вами страус. Более того, попытка представить пингвина будет затруднена, ведь визуализирующая область мозга будет занята страусом. Точно так же во время «предчувствования» будущей реакции на те или иные явления наше сознание может быть занято чем-то другим. И, в отличие от визуальных образов, отличить настоящие чувства от виртуальных не всегда легко. 

Именно поэтому, например, в плохую погоду мы склонны быть пессимистами. Наш мозг видит реального «страуса», плохую погоду. И мы, сами того не замечая, связываем наши эмоции с вопросом о нашей удовлетворенности жизнью. Данная связь имеет огромную силу у людей, страдающих от депрессии — они просто не могут подумать о будущих событиях в позитивном ключе.

Наш мозг хорошо справляется с представлением пингвина и прочих конкретных объектов, но достаточно плохо приспособлен для работы с абстрактными категориями. Попробуйте представить время.

Представляя что-то настолько неопределенное, мы обычно представляем что-то более реальное. Например, условную «ось икс с буквой t» из школьных времен или висящий на стене календарь. Думая о планах на неделю, мы можем представлять себе страницу из ежедневника или расписание из компьютерной программы. Подобные метафоры помогают принимать конкретные решения, но они же могут направить нас по ложному пути.

Представьте себе экспримент, от участников которого требовалось выбрать из множества кулинарных блюд те, которые они затем будут есть раз в неделю в течение нескольких недель. Наверняка у вас есть любимое блюдо, но, думая на десять недель вперед, вы, скорее всего, предпочтете определенное разнообразие. Большинство испытуемых так и поступили. Однако согласно проведенному по окончании эксперимента опросу, те, кто предпочел есть любимое блюдо в течение десяти недель, оказались куда довольней своим выбором. 

Причина была именно в неприспособленности мозга адекватно оценивать время. Очень часто мы думаем о последовательных действиях так же, как о параллельных, и забываем делать скидку на то, что прошествие времени сделает следующую порцию любимой еды настолько же долгожданной и приятной, какой была предыдущая. Думая о будущем событии, мы представляем его участников, окружающие объекты и важные детали, но очень часто эти воображаемые сцены происходят вне времени. Нарисуйте в своем воображении встречу с друзьями. Возможно, она происходит вечером. Но вечером завтра, или через неделю, или через год — скорее всего, визуальный образ не содержит конкретной даты.

Именно поэтому обычно мы представляем будущие события так, как будто они происходят сейчас, а потом делаем определенные допущения на то, что на самом деле они происходят потом. В чем проблема этого метода? Точка отсчета имеет огромное значение. Люди, совершающие покупки на голодный желудок, обычно покупают гораздо больше продуктов, переоценивая свой будущий аппетит. Опять наше сегодня вмешивается в представление о нашем завтра.

Еще один аспект проблемы с точкой отсчета заключается в том, что, как правило, мы придаем меньшее значение абсолютным величинам и большее — относительным. Если вы закроете глаза и кто-то положит на вашу ладонь пачку жевательной резинки, вы почувствуете ее вес. Если вы держите рюкзак весом в 20 килограммов, дополнительный вес положенной в его карман жвачки останется незамеченным. Точно так же мы рады сэкономить несколько долларов, покупая продукты, но способны заплатить лишнюю пару сотен, приобретая автомобиль. «Скидка в 1%» звучит как плохой рекламный трюк, но тратить в магазине вы будете не проценты, а реальные деньги.

В качестве точки отсчета мы зачастую выбираем прошлое — так гораздо проще, чем сравнивать с неясным будущим. Мы скорее купим один и тот же товар, если увидим, что его цена упала с $600 до $500, чем если она выросла с $300 до $400, хотя во втором случае у нас останутся лишние сто долларов.

Если же мы все-таки будем сравнивать будущие возможности с будущими, нас и здесь будут поджидать определенные сложности. Мы склонны к «параличу решений», теряя способность сделать решительный выбор по мере увеличения количества вариантов. Также наши предпочтения во многом определяются самим набором предложенных опций. Так, предположим, что в определенном магазине бытовой техники средняя цена покупаемого телевизора составляет $300. Как сделать так, чтобы покупатели обратили внимание и на модели подороже? Поставьте на полки одну-две модели за $1000, и мысль о телевизоре за $400–500 покажется вполне разумной, ведь это примерно середина ценового диапазона. 

Мы склонны считать, что сравнения, которые мы делаем сейчас, будут такими же, как сравнения, которые мы будем делать в будущем. Конечно, этот телевизор лучше, чем тот, другой, и стоит он дороже! Но дома, где других телевизоров нет и единственная точка отсчета — это старый аппарат двадцатилетней давности с выпуклым экраном, даже чуть более скромная модель смотрелась бы отлично и уж наверняка принесла бы вам и вашей семье не меньше счастья, чем дорогая модель. 

5. Рационализация

Недавние исследования подтверждают, что люди гораздо более устойчивы перед лицом катастрофических событий, чем было принято считать. Как ни странно, многие даже будут утверждать, что полученный опыт сделал их жизнь богаче и заставил посмотреть на нее с новых сторон. Когда беда все-таки случается, мы тем не менее продолжаем жить дальше. Людям свойственно существенно преувеличивать ожидаемые негативные последствия тех или иных событий.

Какова природа нашей реакции на те или иные события? В отличие от лабораторных мышей или цирковых обезьян, мы реагируем не на внешние стимулы, а на свое осознанное понимание этих стимулов. Проще говоря, мы видим буквы на этой странице, создаем в голове образы соответствующих понятий и уже на их основании воспринимаем то, о чем идет речь. 

Большинство внешних стимулов несут в себе неопределенность, и мы должны их так или иначе интерпретировать. Мы делаем это в зависимости от контекста и предыдущего опыта. Допустим, услышав слово «модель», мы представим себе девушку на подиуме, деревянный самолет или сложную таблицу с числами в зависимости от того, кто мы, чем занимаемся, с кем говорим и о чем шла речь секундой ранее. Но есть и еще один важный фактор, влияющий на наше восприятие стимулов. Очень часто мы сами хотим воспринять их тем или иным образом. Например, склонность нахваливать недавно совершенные покупки как раз из этой серии, равно как и избитая фраза о том, что «я замужем за самым лучшим человеком в мире». 

Как правило, мы стараемся смотреть на мир позитивно, и таким образом у большинства из нас есть своеобразная «психологическая имунная система». Мы видим мир через розовые очки, и это позволяет нам избегать продолжительных депрессий. Но для того, чтобы система нормально функционировала, создаваемые ей интерпретации должны быть достаточно правдоподобны. Нужны факты. И мы умело их фабрикуем, когда это требуют обстоятельства.

Мы с легкостью видим то, что подтверждает нашу точку зрения, и с той же легкостью отвергаем аргументы, которые ей противоречат. Мы стараемся ограничить поступление информации, способной опровергнуть наши мысли, и обращаемся за советом к тем людям, которые, скорее всего, дадут ожидаемый ответ. Именно поэтому нам очень легко убедить себя в желаемом и очень сложно — в обратном. Полгода водительского стажа без аварий, и мы считаем себя умелыми водителями. Одна авария — случайность! Две — совпадение! Третья — ну, кто виноват, что другие водители водят гораздо хуже меня? 

Конечно же, манипулируя фактами, мы делаем это неосознанно. И это хорошо, ведь способность рационализировать позволяет нам сохранять рассудок. Вместе с тем, именно она лишает нас возможности предсказывать свою реакцию на будущие проблемы. Мы не знаем, что наш мозг будет тщательно подбирать нужные факты, и, ожидая неприятностей, заранее думаем, что все будет плохо. Когда беда все-таки приходит, жизнь оказывается не такой уж и мрачной. 

Аналогичным образом мы заблуждаемся, сравнивая возможные последствия действия и бездействия. Предположим, у вас есть акции двух компаний, А и Б. В течение последнего года у вас была возможность продать акции компании А и купить акции компании В. Вы решили этого не делать, и впоследствии оказалось, что подобная сделка на самом деле принесла бы вам дополнительный доход в размере $1,000. Также у вас была возможность продать акции компании Б и купить акции компании Д. Вы так и поступили, но оказалось, что это решение привело к потере той же тысячи. О каком из двух решений (действовать или бездействовать) вы жалели бы больше?

Большинство опрошенных считают, что гораздо больше негативных эмоций у них вызвала бы вторая сделка. Но на самом деле исследования показывают, что гораздо чаще люди жалеют о бездействии. О том, что не сделали что-то важное, имея такую возможность. Многие из нас жалеют о том, что не проводили достаточно времени с семьей, не уделяли должного внимания учебе или не воспользовались выгодными возможностями для бизнеса. Те же, кто выучились ненужной профессии, вступили в развалившийся вскоре брак или начали скоропостижно разорившийся бизнес, гораздо быстрее найдут аргументы, почему этот бесценный жизненный опыт на самом деле сделал их сильнее и мудрее.

Психологическая имунная система срабатывает примерно так же, как биологическая, реагирующая на вирусы и инородные тела в организме. Во-первых, чтобы вызвать реакцию, угроза должна быть достаточно ощутимой. Мелкие неурядицы недостаточны для того, чтобы запустить механизм рационализации. Именно поэтому человеку часто легче справиться с большой проблемой, чем с, казалось бы, гораздо менее травматичными ситуациями. Аналогично имунная система реагирует только на то, от чего она может реально защитить. Это объясняет, почему мы можем быть настолько нетермимы к недостаткам посторонних людей, но прощаем многое нашим близким родственникам. Принимая других как неотделимую часть нашей жизни, мы существенно понижаем порог срабатывания нашего на них «иммунитета».

Мы не знаем, чего хотим, не знаем, как на это среагируем, и похоже, что, при всей сложности нашего разума, не сильно способны к действительно рациональному осмыслению. Можем ли мы справиться с многочисленными заблуждениями, которые свойственны нашему разуму?

6. Способность к изменениям

Мы узнаем обо всем, что окружает нас в мире, из двух источников. Первый — это наш собственный опыт. Второй — опыт других людей, которые они передают нам. С течением лет мы успешно учимся множеству восхитительных навыков. Почему же мы не можем научиться быть счастливыми? Почему спустя множество веков развития человечества все возможные и невозможные ошибки неизбежно повторяются из поколения в поколение? Почему те или иные ошибки случаются неоднократно даже в пределах одной отдельно взятой человеческой жизни?

Начнем с анализа собственного опыта. Мы пытаемся повторять то, что приносило нам удовольствие, и избегать того, что вызывало отрицательные эмоции. Проблема в том, что память нас часто подводит. Мы уже упоминали, что вместо того, чтобы хранить полные высококачественные записи всего, что с нами когда-либо происходило, она содержит лишь отдельные фрагменты. Но это не единственная из проблем. 

Во-первых, мы склонны запоминать наиболее сильные впечатления и эмоции. Очень приятное или неприятное событие запомнится гораздо легче, чем обыкновенное. Горюя о безвозвратно ушедшем прошлом, мы вспоминаем самые яркие события своей жизни, сравниваем их с нынешними серыми буднями и ошибочно заключаем, что раньше небо было голубее, а трава зеленее. Никто ведь не помнит о серых буднях давно минувших лет.

Во-вторых, наша память часто запоминает последние фрагменты тех или иных продолжительных событий. Именно поэтому хорошая концовка так важна для книги или фильма, а плохая способна испортить даже настоящий шедевр. Представьте себе некоего человека, который прожил великолепную жизнь, полную достижений и великих свершений, а затем умер в возрасте 70 лет. Представьте теперь другого человека, жизнь которого в точности повторяла жизнь первого, но затем продлилась на 10 обыкновенных, спокойных лет дольше. Результаты экспериментов показали, что большинство людей склонны давать жизни первого человека гораздо более высокую оценку, чем жизни второго. Но только до тех пор, пока каждого опрашиваемого просят оценить лишь один из вариантов. Как только испытуемые узнавали о биографии второго человека и получали возможность сравнить, судьба второго человека казалась предпочительней. И в самом деле, что плохого в десяти лишних годах нормальной жизни?

В третьих, зачастую мы не помним непосредственно чувств и эмоций, а вместо этого пытаемся представить, как бы мы себя чувствовали, находясь в той или иной ситуации. Если наши дети спрашивают о том, каково это — идти первый раз в школу, мы рассказываем им о том, как чувствовали себя сами. Но на самом деле вполне вероятно, что мы просто пытаемся представить, как нормальный ребенок должен ощущать себя в свой первый учебный день.

Теперь о том, почему не работает использование чужого опыта. Точнее, о том, почему многие века эволюции нас, кажется, так ничему и не научили.

Развиваясь, человечество передает от поколения к поколению определенный набор генов. Последние несут в себе информацию о наших способностях, качествах и возможностях. В процессе эволюции некоторые гены сохраняются, а некоторые — исчезают. Аналогичным образом передаются наши знания, верования, привычки и умения. Назовем их «культурной информацией». Какие-то категории прочно входят в жизнь и остаются в ней, какие-то с течением времени исчезают. Можно сказать, что в этом и заключается смена поколений — в передаче из эпохи в эпоху определенных биологических и культурных «данных». Таким образом получается, что родившийся ребенок начинает жизнь с абсолютно чистого листа, но уже в течение первых лет получает «краткую справку» о тысячах лет цивилизованной жизни, случившихся до его рождения.

Наибольшие шансы выжить у тех генов и «культурной информации», которые предлагают механизм распространения самих себя. Замечательный пример — сексуальное влечение к представителям противоположного пола. Представьте себе планету, на которой живет тысяча человек. Половина из них обладают геном, отвечающим за половое влечение, а половина нет. Если мы оставим их в покое на сотню-другую лет, а затем подсчитаем количество носителей гена, мы обнаружим, что таковых на планете подавляющее большинство. Те, кому естественные способы размножения неинтересны, не будут так же продуктивны и вряд ли смогут оставить так много потомства, как те, кто обладают здоровым интересом.

Аналогичный механизм передачи работает и для культурной информации. Как правило, наибольшие шансы передачи у истинных утверждений. Но бывает и так, что из поколения в поколения передаются и ложные. Так, люди считают, что богатство сделает их счастливей. Однако многочисленные исследования так и не установили прямой связи между деньгами и счастьем. Деньги важны, когда их нет. Однако преодолев черту бедности, человек испытывает все меньше удовольствия от каждого дополнительного доллара. 

Такое положение дел должно означать, что разумный человек должен работать ровно столько, сколько надо, чтобы быть разумно счастливым, и оставшееся время тратить на более интересные занятия. Однако большинство жителей развитых стран работают гораздо больше оптимального. Причина в том, что все большей продуктивности труда, большего богатства и более высокого уровня потребления требует сам механизм рыночной экономики. Если мы удовлетворимся текущим положением вещей, развитие остановится. Мы постоянно хотим больше и больше именно потому, что это обеспечит экономический рост, ради которого, в свою очередь, нам придется больше работать, чтобы иметь возможность приобрести больше материальных благ. Ложная идея распространяется, потому что в нее встроен механизм распространения самой себя.

На самом деле, несмотря на все недостатки нашего разума, мы все-таки можем делать достаточно точные предсказания. Многочисленные исследования подтверждают, что самый простой способ узнать, как мы будем чувствовать себя в будущем, это найти человека, который в данный момент испытывает то, что мы ожидаем испытывать, и спросить его напрямую. 

Так, в одном эксперименте первую группу волонтеров попросили предсказать их ощущения от будущего события, исходя из его детального описания. Вторая группа не знала о событии ничего, зато в их распоряжении были ответы реально переживших событие и описавших свой опыт. Выяснилось, что предсказания второй группы гораздо теснее коррелировали с реальными эмоциями постфактум. В аналогичных экспериментах, какими бы ни были обстоятельства, лишь использование чужого опыта при полном отсутствии иной информации позволяло участникам точно предвидеть свои будущие ощущения.

Почему же мы не пользуемся такой замечательной возможностью? Все дело в том, что, если вы похожи на большинство других людей, то вы не знаете о том, что вы похожи на большинство других людей. Научные исследования сообщают нам множество фактов о среднестатистическом человеке, и один из наиболее важных фактов заключается в том, что среднестатистический человек совсем не считает себя таковым. Мы все считаем себя хоть немного, но лучше некоего условного среднего уровня. Помните про мир через розовые очки? Ирония в том, что мы также считаем себя гораздо более рациональными и менее подверженными заблуждениям. 

Мы настолько уверены в своей уникальности, потому что не знаем никого так же хорошо, как себя. Мы верим своим мыслям и своей логике, а мысли и логика других людей для нас непонятны. Нам также нравится считать себя уникальными. Мы хотим быть частью общества, но не хотим сливаться с ним. Мы ценим свою исключительность — и поэтому переоцениваем ее. Точно так же мы переоцениваем и уникальность других людей. Наблюдая за внешним миром, мы запоминаем людей благодаря их отличиям друг от друга. Мы естественным образом фокусируемся на этих отличиях, и в какой-то момент нам кажется, что различий гораздо больше, чем схожих черт.

Именно поэтому мы с радостью отметаем чужой опыт и вновь наступаем на те же грабли. Для себя мы уникальны, и наш опыт тоже должен быть уникальным. Принять чужое понимание счастья за свое — значит расписаться в своей неотличимости от других. Наш рационализирующий разум не может позволить себе такой роскоши.

Заключение

Итак, подведем итоги. Человек — единственное существо, которое может сознательно думать о будущем. Мы хотим быть счастливыми, хотим контролировать то, что с нами происходит, именно поэтому и пытаемся заглянуть на годы и десятилетия вперед.

Наши взгляды на будущее и наше понимание счастья субъективны. Очень часто мы не знаем, чего хотим, или хотим того же, чего хотят другие. Нас могут сделать счастливыми множество разных явлений, и нам сложно напрямую сравнить одно с другим. Наше ощущение счастья далеко не всегда осознанно, и поэтому мы можем приписывать эмоции и чувства даже тем событиям, к которым на самом деле они не относятся.

Ситуация осложняется тем, что мы путаем реальность с фантазией, и наш мозг позволяет себе множество всевозможных вольностей. Вместо того чтобы запоминать события полностью, наша память хранит лишь краткую нарезку фотографий, а наше воображение каждый раз заново воссоздает более полную картину, домешивая в общий компот множество дополнительной, зачастую выдуманной, информации. 

Мы не очень хорошо понимаем разницу между сегодня и в будущем, и нам сложно оценивать разнесенные во времени события. Из-за этого мы часто принимаем неправильные решения о том, что произойдет спустя продолжительное время. Даже имея дело с выбором в текущем моменте, мы склонны к параличу решений, а затем, все-таки решившись, ищем оправдания и подтверждения своей правоте, то есть рационализируем.

Именно благодаря рационализации мы смотрим на мир с оптимизмом и, как правило, не впадаем в продолжительные депрессии. Наша «психологическая имунная система» защищает нас от негативных эффектов неприятных событий, но она же заставляет нас умело манипулировать фактами для своей выгоды.

Каким образом обойти «подводные камни» и научиться думать о будущем более точно? Свой опыт зачастую оказывается плохим помощником, именно из-за тех особенностей нашего мозга, которые были описаны выше. Чужой опыт, как выясняется, гораздо более полезен. Но среднестатистическому человеку свойственно не считать себя среднестатистическим человеком, и наша уверенность в собственной уникальности не дает нам всерьез полагаться на то, что говорят другие. Поверить в свою неисключительность? Не выйдет, психологическая имунная система стоит на страже и защищает нас от той депрессии, которая тут же последует, если мы признаем себя обыкновенными.

Что делать? Знать о типичных заблуждениях, свойствах нашего мозга и популярных ошибках. И надеяться, что несовершенная система, вооруженная знаниями о своем несовершенстве, все-таки выведет нас на более или менее правильный путь.

Отлично! Вы прочитали книгу! 👍

Теперь вернитесь к боту и нажмите под этой книгой "✔️ Я прочитал", оцените ее и пройдите тест.