Продолжение
Goth88На удивление легко заставить ведущие светила борьбы с отрицанием признать это в разговоре один на один. Рик Итон на протяжении тридцати лет являлся старшим научным сотрудником Центра Симона Визенталя. Он такой же крупный игрок в борьбе с отрицанием Холокоста, как и любой другой человек на земле. Два года назад я переписывался с ним (под псевдонимом, конечно... Он никогда не стал бы напрямую общаться с такими, как я!) относительно проблемы Освенцима. Я объяснил ему свой тезис, что Освенцим, имея различные «вопросы», которые ставят под сомнение достоверность утверждений об истреблении, не должен использоваться для того, чтобы представлять Холокост. Он согласился […]. Имейте в виду, что даже несмотря на то, что я использовал псевдоним, я не лгал, выдавая себя за какого-то видного человека. Иными словами, Итон сделал это признание «пустому месту», совершенно незначительному и никому не известному человеку, полному незнакомцу. Возникает ощущение, что многие из этих экспертов втайне жаждут дня, когда они смогут открыто говорить о «проблеме Освенцима» и двинуться дальше, оставив ее в прошлом [...]».
Дело в том, что оспаривание официальной истории Освенцима – и Менгеле – является преступлением во многих странах, а в тех странах, где этого нет, это оспаривание все равно превратит тех, кто бросит вызов этой общепринятой исторической версии в изгоев общества. Вот почему вы не услышите ни слова от любого мейнстримного ученого о том факте, что «доказательств просто нет». Когда ученым приходится действовать под угрозой правового или профессионального наказания, мы не можем доверять ни им, ни результатам их исследований.
Всё, что остается – это исследования тех, кто не прогибается под давлением; тех, которые буквально рискуют жизнью, здоровьем и свободой при публикации результатов своих критических и дерзких исследований. Я могу отметить два из этих исследований, которые могут дать читателю хороший обзор того, почему у нас есть «проблема Освенцима»:
1. The Real Case of Auschwitz уже упомянутого Карло Маттоньо (Carlo Mattogno). Этот толстый том примерно из 750 страниц подробно рассматривает все важные документальные свидетельства о тех зданиях, в которых, как говорят, находились газовые камеры для убийства людей. Это главное основание, на которое опирался Коул в своем выводе о том, что доказательств существования газовых камер для убийства людей в Освенциме «просто нет», и что «доказательства, которые действительно существуют, ставят это утверждение под сомнение».
2. The Chemistry of Auschwitz, написанная мною. Эта 440-страничная книга кратко излагает ситуацию с документами (что избавляет вас от необходимости читать все 750 страниц первой упомянутой книги) и с точки зрения эксперта оценивает различные виды вещественных доказательств с предполагаемого места преступления.
Есть еще много исследований, которые можно перечислить, но заинтересованный читатель может узнать о них, когда внимательно прочтет две только что упомянутые работы.
Суть всех этих исследований заключается в том, что в Освенциме не могло быть никаких газовых камер для убийства людей. Судебно-медицинские, криминалистические и документальные доказательства однозначно опровергают даже возможность их существования.
Это приводит нас к пункту В. Если отборы там не были предназначены для отправки людей в газовые камеры, то какой цели они служили? Что ж, если лагерь принимал сотни заключенных за один раз, то что должны были делать СС? Просто позволить депортированным войти внутрь и делать там всё, что им нравится? Должна была проводиться определенная процедура приема, где выяснялось бы, в каком здании должен находиться тот или иной депортируемый, или кто из них будет отправлен в другой лагерь. Такая процедура приема происходит в каждой тюрьме и лагере в любой стране. И в Освенциме это не было по-другому. Привлечение врачей для оценки состояния здоровья прибывающих депортированных также имеет смысл. Подробный анализ уцелевшей документации ясно показывает также, что в этих отборах в Освенциме не было ничего зловещего или необычного.