Продолжение

Вцепившись в подлокотники кресла, он немигающими глазами смотрел на экран. И было в этом что-то страшное, ужасное. Звериное даже.

Катю обдало ледяным холодом. Она увидела настоящую сущность Жени. А может, она ошибается? Показалось ей? Может, внутри он на кого-то обижен или ему больно?

- Уйти хочу, - шепнула Катя своей подружке.

- Да конец уже скоро. Потом можно за пирожными в буфет заскочить.

- Аппетита нет. Женю захвати, а мне домой надо.

- Ну, надо, так надо, - пожала плечами Виола. Перспектива остаться вдвоём с Женей её обрадовала. Правда, внутри неё поселилась ревность. От Виолы не могло укрыться, как Женя отдаёт больше предпочтения Кате, чем ей. Но Катя его напрочь игнорировала, так почему он так настойчиво её расположения добивается?

На улице было холодно. Редкие лужицы на асфальте покрылись коркой льда. Катя улучила момент, когда все гулом направились на выход, и затерялась в толпе. Намеренно. Чтобы Женя снова не увязался провожать её. Можно было бы на место его поставить. Коротко и ясно сказать, что не нужно больше её провожать, но Катя отчего-то трусила.

Хоть бы уж на Виолетту внимание обратил, что ли? Вилка и перспективней, и интересней. К любому подход найдёт. В семье она одна. Переехала с родителями в их город когда-то из Риги. Отец - дипломат, мама - домохозяйка. Катя любила бывать у них в гостях. Атмосфера взаимной любви и дружбы царила, казалось бы, во всём. Забота, уважение между отцом и матерью Виолы вызывали восхищение.

Катя часто задумывалась о своих родителях. Мама никогда ей не рассказывала, почему вышла замуж за отца. Тем более никогда не делилась с ней, а любит ли она его? Всегда слушалась, не перечила и поперёк не шла. Рожала детей, воспитывала, занималась домашними делами. И отец ... хоть раз приобнял бы, поцеловал! Да они даже не разговаривали вдвоём ни о чём!

Прожили друг с другом как чужие люди! Катя очень быстро стучала каблучками по асфальту. Спешила успеть домой до прихода отца. Стемнело, и стало как-то не по себе. Темнотой Катя почему-то интуитивно опасалась ходить. Тем более что в городе банда какая-то объявилась. Грабят молодых девушек, женщин.

Насчёт того, что её братья встретят, соврала она. Лёшка и Антошка наверняка у отца теперь, в магазине. Приобщаются к семейному делу, так сказать. Сёстры, Аня и Полина, должны за Макакой присматривать. Вот кто балует младшенького, так эти две сестрички. Сказки читают ему, рисуют. Мама всё нарадоваться на них не могла. Старшие обычно не любят за младшими смотреть, но тут прямо Макарушке повезло. Ох и балованный вырастет, как любит повторять дед Макар Силантьевич.

Задумавшись, Катя не заметила, как вошла в тёмный проулок. Здесь фонарь не горел, и было темно хоть глаз выколи. Хорошо хоть грязь уже подмёрзла, и в темноте Катя не замарает свои полусапожки, доставшиеся ей через третьи руки по большому блату.

Волнуясь, она как можно быстрее шагала к дому. Преодолеть осталось буквально пару метров, как сзади послышались чьи-то шаги. Её явно кто-то нагонял. Девушка в страхе собралась чуть ли не бежать, как сильные мужские руки обхватили её и развернули к себе.

"А" - хотела закричать на всю улицу девушка, как её рот накрыла широкая ладонь.

-Тише - прошипел ей в ухо незнакомец и потащил в противоположную от дома сторону. В бок уткнулось что-то острое.

***

Андрей Макарович рассматривал старинный фарфоровый сервиз в картонной коробке.

-Это фамильная посуда. Передавалась из поколения в поколение. Сам граф Воронцов кушал из этой супницы, - с грустью в голосе произнесла сухонькая старушка. На вид ей было около восьмидесяти. Одета скромно, но с былым вкусом. В дополнение к пальто на голову была надета шляпка из тридцатых годов. На удивление хорошо сохранившаяся и не потерявшая былой формы.

-Зачем же продаёте, если фамильное наследие? - глубоким басом спросил Андрей Макарович. Сколько уж у него перебывало тут всякой обнищавшей интеллигенции, не пересчитать. За спекуляцию срок можно получить, выбросить жалко, да и деньги нужны. Вот и везли ему всё, у кого что имелось ценного. Мебель, картины, посуду, одежду.

Сговаривались о цене, и Андрей Макарович потом благополучно всё это распродавал в два раза дороже.

-Так, милок, жить на что-то надо. Одна я осталась. Сынок ещё в Великую Отечественную погиб. Супруг где-то в лагерях ГУЛАГа пропал без вести. Он у меня писателем был, публицистом. Одно неосторожное слово на каком-то закрытом кружке - и всё. Подписал себе приговор. Так берёшь или нет?

-Беру, - вздохнул Андрей Макарович и выдал старушке сумму больше, чем надо.

-Так разве тут не меньше должно быть? - пролепетала бабуся, прижимая к груди руки, сжатые в кулачки.

-Сказано в Евангелии: "Носите тяготы друг друга, да не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" - Андрей Макарович проводил старушку до выхода и добавил - я в торговлю от нужды ушёл. Знаю, грешен. Мирские заботы оказались дороже служению нашему Господу, и духом оказался слаб. Если вам совсем тяжко будет, обращайтесь. Поможем, чем сможем.

-Спасибо, сынок. Спасибо тебе - обрадовалась пожилая женщина. Глаза её заблестели от слёз, и она, быстро отвернувшись, засеменила по мостовой.

Сыновья, Алексей и Антон, чем-то загремели в подсобном помещении. Раздался быстрый смешок и тишина. Андрей Макарович бранить их не стал. Пускай приучаются потихоньку. Товара много. Он попросил их разобрать и сложить всё по порядку. Выручки сегодня немного. Но это уж как водится: сегодня пусто, завтра густо.

Включив радио, Андрей Макарович положил перед собой счёты. Домой бы надо собираться. Поздно уж, да не любил дела на потом оставлять. Сейчас доделает всё, можно собираться будет. Веры дома не было, и как-то на душе тоскливо стало. Она всегда его встретит, накормит. Даже постную еду умела так вкусно сготовить, что Андрей Макарович, сетуя на себя за чревоугодие, со смаком и большим аппетитом ел за троих.

Катя от матери готовить научилась, да всё равно не так. Да и встречала отца сухо и безрадостно. Чужие они друг дружке, и Андрей понимал почему. Ещё тогда всё понял, в первую его ночь с Верой. А уж когда Катюшка родилась, и вовсе утвердился в своих догадках. Ни разу Веру не попрекнул. Ничем. Катю воспитывал, как мог, зная, что неродная она ему. Характер у девочки с детства своевольный был и строптивый. А это к добру не приведёт, поэтому и был к старшей дочери строже, чем к остальным детям.

Бога за всё благодарил. Воспитать чужого ребёнка терпеливо, мудро и безропотно - значит заслужить себе Божью милость. Зато Вера потом ему своих пятерых нарожала. Истинных Савельевых. Особенно Макарка удался. Вылитый дед Макар Силантьевич.

Вдруг по радио передали какие-то срочные новости. Прерывающийся голос сообщил, что произошла страшная авария на железнодорожных путях. Есть много погибших и пострадавших, в том числе и дети.

-Ребятки! Алёшка! Антон! - взволнованно позвал Андрей Макарович.

-Чего, па? - оба сына выглянули из-за двери.

-Чегой-то по радио сейчас передали, не пойму никак. Ну-ка, может, вы?

От чего-то сердце его беспокойно забилось в груди. Вера давно уже уехала. Должна вернуться домой. Вдруг она?..

(В тексте приведена цитата из Евангелие от Матфея, 6:19-21)

Читать далее...

Автор: Иришкины рассказы

Подписывайтесь на канал "Уютный уголок" и читайте еще больше историй и рассказов.