Продолжение

Иначе как объяснить, что к матери он не приезжал. И в деревне даже старожилы начали забывать, что у Глафиры, действительно, был сын. Хотя и немудрено: Глафиру из соседнего села сосватал Иван, когда той уже было далеко не тридцать. О ней мало что знали: незлобивая, трудолюбивая, молчаливая женщина. В семьдесят осталась вдовой, и в последние годы соседи взяли её на попечение: помогают кто чем может. В деревне иначе никак.

И вот когда отмеренного бабе Глаше времени оставалось совсем чуть-чуть, появляется Маргарита и сводит с ума мужскую часть населения старше шестнадцати лет. И Никита, конечно, тоже попал под чары северной гостьи. И та ответила взаимностью, чему Лидия Васильевна не удивилась — свой сын всегда краше других, да и недостатки у него не столь заметны. Но вот к тому, что молодые решат пожениться она не была готова. Какая семья, если обоим едва по девятнадцать едва стукнуло?

Но разве сможет взрослый да мудрый удержать горящие сердца?

Никто её слушать не стал, в один день поехали в райцентр да подали заявление. Так Рита пришла невесткой в её дом, что Лидию Васильевну радовало — сын под присмотром. Хозяйкой Рита оказалась неплохой. Но раздражала Лидию Васильевну несерьёзность невестки. Всё бы ей похихикать, пошутковать. Лёгкость, которой насквозь была пропитана Маргарита — раздражала. Наверное, потому как у самой Лидии Васильевны её не было. Не так воспитана. У неё всё строго, всё под контролем, по полочкам. К любому делу она подходила основательно.

Вскоре Рита подарила Никите дочь Ангелину. Такую же, как она сама: остроносую, белокожую, словно куколка красивую. А уж как она заливалась смехом! Сама маленькая, будто игрушечная, а как засмеётся, так весь дом наполняется звоном.

Вот за это Лидия Васильевна тоже недолюбливала внучку. За то, что больше в мать пошла, а не в отца. Судя по всему, и характер у ней больше материнский, — вздыхала женщина. А уж когда меж молодыми разлад пошёл, и когда Маргарита уехала к своим на Север, то Ангелинка вовсе вошла в немилость. Рита уезжала второпях, размазывая по нежной коже слёзы и морщась от боли, задевая синяк, который поставил ей муж погорячившись.

— Лидия Васильевна, вы за Ангелинкой приглядите, — умоляла она. — Ну куда я с ней в такой мороз? Мне до Салехарда четверо суток добираться!

Лидия Васильевна поджимала губы:

— Так и не надо ехать тогда... В семейной жизни всякое бывает...

— И это? — невестка тыкала тонким пальчиком в синяк. — И это бывает, да?! Ну нет, я так не позволю с собой обращаться. Ударил один раз, ударит и второй!

Свекровь пожимала плечами, не понимая невестку. Маргарита уехала, напоследок зацеловав спящую дочь, да умыв её горячими слезами.

И никто больше её не видел. Лидии Васильевне казалось, что и не было в их жизни никакой Маргариты. Причудилась она, померещилась. Но подрастающая внучка напоминала о том, что не видение то было.

Никиту измотали бесконечные ссоры и когда уехала жена, он даже вздохнул с облегчением. Потом на него, как водится, напала тоска, заскучал, засобирался за ней. Лидия Васильевна отговаривала, но Никита всё же поехал в Салехард. Долго его не было. А вернулся разведённым.

А что и как не говорил. Мать и так и сяк, а он молчит. Даже выпив беленькой, молчал. Что уж там произошло Лидия Васильевна так и не узнала. Спросила только:

— А Ангелина-то? Ангелина как?

— Не отдам! — коротко бросил сын.

Вот с тех пор иначе как Ритка-вертихвостка Лидия Васильевна бывшую невестку не называла. Хорошего о ней не говорила, а может, и забыла бы вовсе. Да только внучка была ей ежедневным напоминанием о прошлой жизни сына. Как-то женщине попалась в руки газета, в которой чёрным по белому было написано, что часто наркоманки да проститутки выбирают себе псевдонимы поближе к Богу: Анжела, Ангелина, Божена... И даже сей факт, придуманный жёлтой прессой, стал поводом недолюбливать девочку. Может, Ритка и была этой самой наркоманкой, или прости господи, падшей женщиной, раз дала дочери такое имя?

А уж когда Никита женился на Наталье — девушке из их деревни, и один за другим у них родились детки: две девочки и мальчонка, так и вовсе Ангелина отошла на последнее место. Всё самое сладкое, самое лучшее в первую очередь отдавалось внукам от второй невестки. Именно для них Лидия Васильевна откладывала с каждой зарплаты копеечку, чтобы в день рождения порадовать дорогим подарком. Именно о них всегда говорила с гордостью, хвасталась успехами. А Ангелины словно и не было.

Никита с Натальей, как только дети чуть-чуть подросли, так в город решили переехать — в селе работы всё меньше, зарплаты всё ниже. А Наталья женщина пробивная, сможет в любом коллективе ужиться и дорожку свою протоптать. Ангелине в тот момент четырнадцать исполнилось и решили, что в таком возрасте ей переезжать не стоит.

Да и переживал Никита, что своим видом привлечёт она ненужное мужское внимание. Ангелина была совсем как мать: тонкая, звонкая, копной льняных волос взмахнёт, расхохочется и всякий залюбуется. Словно актриса с экрана сошла.

Правда, говорил Никита словами жены, которой до падчерицы дело было, только когда он за ней ухаживал.

Девочка будто бы и не расстроилась вовсе:

— Мне с бабулей хорошо!

— Конечно, хорошо. Бабуля и приготовит, и поутру разбудит, гулять вечером отпустит, — проворчала Лидия Васильевна, посчитав, что в словах внучки чистой воды расчёт: в доме, где хозяйкой Наталья отлынивать не получится. За младшими присмотри, пока все на работе обед свари. Да и своего уголка в двухкомнатной квартире не найдёшь. А снимать жильё большей квадратуры — накладно.

— Вот с «гулять» поаккуратней! — строго сказал Никита. — Смотри у меня, абы с кем ни водись, чтобы в десять часов под одеялом была. И ты тоже, — обратился мужчина к матери. — Гляди в оба. А то...

Никита недоговорил, но всем присутствующим было понятно, что за «а то...» кроется невысказанное «пойдёшь по стопам матери и станешь такой же вертихвосткой, своё дитя бросившее».

Так и жили Лидия Васильевна и Ангелина вдвоём. Сын приезжал редко — в городе хлопот много, время там словно ужимается и его вечно не хватает. Шутка ли, до работы час добираться, и обратно столько же. Где уж тут отдохнуть? Да ещё и Наталья посменно работает, а ежели её смена на субботу-воскресенье приходится, то семья точно без неё никуда не поедет.

Лидия Викторовна скучала по сыну. Всё так же откладывала деньги на подарки внукам. Всё так же в её разговорах только Никита и его семья и присутствовали. Подругам только об их успехах и хвасталась: Никита новую работу нашёл, начальство довольно им. Старший внук в школьной олимпиаде победил. Младшая на фигурное катание ходит. Вот квартиру скоро покупать собираются. Молодец Никита — хорошая семья у него. Крепкая, работящая.

А Ангелинка что? Она её особо не замечала. Девочка хлопот не доставляла, жила какой-то своей жизнью. Домашние дела делала, уроки учила, с подружками гуляла, но не допоздна. Школу окончила, в районном центре в техникум поступила. В город пробовала, конечно, но куда уж ей на бюджетный с тройками? А в техникуме познакомилась с парнем, и как диплом получила, так в тот же год замуж вышла. В соседнюю деревню переехала, тридцать километров от родной.

Лидия Васильевна даже вздохнула с облегчением: ответственность передала. Одной, конечно, непривычно жить было. А тут ещё на пенсию вышла и как-то совсем скучно стало. Звонила Никите с Наташей: мол, привозите внуков хоть на каникулы...

Те приезжали, но всё для них было непривычно и неуютно. И уборная во дворе, и кукарекающий ни свет ни заря, петух, и необходимость помогать бабушке по огороду... Они уже и забыли, что когда-то жили такой же жизнью. Всё чаще убегали к родителям Натальи — у них условия были современнее, сказывалось наличие мужских рук в доме. Никита тоже предлагал сделать матери уборную в доме. Но Лидия Васильевна отказывалась: непривычно, дорого, да и доставлять сыну хлопот не хотелось.

А вот Ангелина приезжала часто. Почти каждую неделю. Весной-летом по огороду помочь, осенью с уборкой урожая подсобить, зимой с чисткой снега. Лидия Васильевна даже злилась иной раз: ну что зачастила, не даёт о себе забыть. А та придёт, пощебечет на кухне, да тут же в сад смородину собирать.

— Ангелина, ты вот эту, крупную, отдельно собери. В сенях оставь. В субботу Никита приедет, заберёт. Малину не трожь, Василиса её любит, пусть с кустов поест.

— Так осыпется, бабуль...

— Не осыпется, — повышала голос Лилия Васильевна. — Дождётся. Делай, как говорю.

И Ангелина послушно собирала смородину, ставила ведёрко в прохладное место, чтобы дождалась отца в целости и сохранности.

А отец не приезжал, и в следующий свой приезд Ангелина находила всё то же ведёрко, но уже забродившей ягодой. Да и малина сыпалась на землю, так и не собранная любимой внучкой.

Лидия Васильевна не сдавалась.

— Ангелинка, там пенсию принесли. Ты квитанции сходи оплати, а остальное положь в конверт, ну ты знаешь где.

— Бабуль, а может тебе продуктов купить? Я же всё равно мимо магазина пойду.

— Не надо ничего! Всё у меня есть. Отложи в конверт. Даше в этом году новые коньки покупать надо...

И в следующий свой приезд Ангелина привозила кой-каких круп, домашних пирогов. Угощала бабулю, а та хмурилась: не надо мне ничего!

Зато как радовалась Лидия Васильевна подаркам сына. Новый чайный сервиз, чайник красивый, да шаль тёплая. Хороший у неё сын, заботливый. Так всем и говорила.

Ночь сменял день, опавшие листья укрывал снег, зелёная трава прорастала каждую весну. Годы шли. Вот уже Ангелина — дважды мама. И Никита с сединой. И Лидия Васильевна без трости на улицу не выходит. Время никого не щадит. И вековым деревьям приходит свой срок, что уж говорить о хрупком человеческом теле?!

— Бабуль, может, у меня поживёшь? — спросила Ангелина.

— Ещё чего?! — возмутилась Лидия Васильевна. — В этом доме всю жизнь прожила, здесь и умирать буду.

— Но ведь тяжело тебе.

— Ничего, справляюсь! — отрезала старушка, а Ангелина грустно обвела дом взглядом.

Сейчас это можно было делать, не таясь: Лидия Васильевна почти ничего не видела. По дому передвигалась уверенно — здесь каждый угол знаком. Но ходила медленно, осторожно. То и дело Ангелина обнаруживала на теле бабушки новые синяки.

Некогда чистый и опрятный дом покрывался пылью. И хоть женщина каждый свой приезд старалась навести порядок, но дух тления уже поселился в нём. Резкий неприятный запах слышался, едва зайдёшь — до уборной Лидии Васильевне дойти тяжело, не всегда всё получалось ладно. От биотуалета, привезённого внучкой, она вначале отмахивалась, сердилась, но потом привыкла.

Иной раз запах пригорелой пищи перебивал все остальные запахи. Ангелина стала привозить бабуле готовую еду. Та, капризничала, мол сама ещё в состоянии кашу себе сварить. Убедить удалось только благодаря тому, что разогревать еду, привезённую Ангелиной, необходимо в микроволновой печи, а зря что ли её Никита подарил?

Года стали идти медленнее, дни тянулись бесконечно, сил оставалось всё меньше.

Никита мать не забывал, приезжал. Привозил продукты, лекарства, жил у неё по несколько дней. Но оставаться надолго не мог — работа, дела. Он уже и сам стал дедушкой не только благодаря Ангелине, но и остальные дети подарили внуков. Наталья всё чаще бывала у своих родителей — оно и понятно, те тоже не молодеют, и им забота нужна. А внуки, ну что внуки: им бы свою жизнь в городе устроить. Сложно сейчас всё, Лидия Васильевна не всегда понимала о чём говорят. Ипотеки, кредиты, новые непонятные профессии.

Ангелина по-прежнему приезжала почти каждый день. Она уже несколько лет водила автомобиль, и тридцать километров для неё не расстояние.

— Не ездила бы каждый день, — ворчала бабушка.

— Ну как я тебя здесь одну оставлю?

— Андрей твой ругается поди?

— А чего ему ругаться? Он у меня хороший, добрый.

— Добрый, да. Крыльцо вон мне подправил. Слышала, как он с ребятишками разговаривает, учит их всему. Молодец!

— Да, он их к работе с детства приучает. Они уж и без него много что сделать могут.

— Мужик с руками никогда не пропадёт. Мужик всё уметь должен... — Лидия Васильевна грустно вздыхала. — Дима-то не шибко любит руками работать...

— Ну Дима головой зато хорошо работает! — вставала на защиту брата Ангелина. — Он ведь в городе рос, у него необходимости чинить забор нет. Каждый на своём месте, бабуль.

— А что толку от того? — ворчала старушка.

И Ангелина слышала за этими словами обиду. Она внука любила пуще остальных: продолжатель рода как никак. Всегда ему больше всего внимания от бабушки доставалось. И учёбу в институте Лидия Васильевна помогала оплачивать, и на свадьбу денег дала. А он и не приезжает к ней вовсе. Да и внучки вниманием не балуют: некогда. Одна Ангелина и не забывает. Только она и приезжает теперь уже каждый день. А сейчас и вовсе стала ночевать оставаться: давление у Лидии Васильевны скачет, голова словно в киселе, ноги не слушаются. Таблетки пить забывает, или выпьет, да не те.

— Ритка, налей воды...В горле пересохло...

Ангелина вздрогнула. Чего это бабуля её материным именем назвала? В душу забрался леденящий холод.

— Сейчас...

Поднесла стакан к сухим бабушкиным губам.

— Аккуратно, не спеши, я придержу.

Лилия Васильевна попила, потянулась сухой рукой к внучкиному лицу. Потрогала шершавыми пальцами нос, щёки, провела по волосам.

— Совсем не вижу ничего. А слышу твой голос, трогаю тебя и вижу, перед собой Ритку. Так ты на неё похожа... Такая же остроносая, проворная да худая.

— Ну не такая уж и худая, — засмеялась Ангелина.

— Ты двоих выносила, тебе щепкой быть не положено, — отрезала бабушка. — Ты, знаешь, внучка. Не любила я твою мать. Казалось мне, что сына она у меня украла, тебя вон бросила. А сейчас лежу ночью без сна и думаю, как бы она тебя с собой забрала тогда, кто бы сейчас за мной ходил?

— Ну что ты, бабуль, не одна же ты!

— Не одна... — вздохнула Лилия Васильевна. — Да только выходит так, что тебе я нужней всех оказалась. А ты... — она сглотнула, — Недолюбила я тебя. И в матери твоей главное не разглядела. За лицом души не увидела.

Ангелина сжала бабушкину ладонь, погладила вздувшиеся вены.

— Ну как недолюбила? Я твою заботу всегда чувствовала. И ведь не отправила меня в город, когда папка переехал. Так не хотела я туда ехать, с тётей Наташей жить без твоей опеки. Ты и согласилась оставить меня. А ведь не любила бы, спровадила бы.

— Как в жизни всё устроено, внученька... Как всё устроено... Бог даёт нам, а мы отказываемся, говорим «за что мне это?». А время проходит и понимаешь, что не случись тогда худа, то и не было бы сейчас добра. Ритка, она же вот такая же, как ты, добрая была. Котят всех жалела, ребятишки на улице к ней липли. И с ней Никита другим становился. Она пошуткует, посмеётся, да своего добьётся. А Наталья она строгая. Мне всегда казалось такая женщина и должна быть. А сейчас он шагу без Натальиного дозволения ступить не может. А Андрей твой сам приезжает помогать, потому как знаешь ты, чем мужчину взять. Добрая ты... Ангел ты у меня.

— Ну что ты, бабуль! Какой уж я ангел? Да каждый на моём месте так же поступил бы.

— Эх, Ангелинка... Оказывается нужно ослепнуть, чтобы снова начать видеть.

Как часто то, что кажется нам бедой, оказывается, наградой. Как часто мы смотрим на людей, сквозь призму своего опыта, не желая и слышать, что в этой жизни у каждого свой путь и никто не обязан соответствовать нашим ожиданиям. Но мудрая жизнь всё расставляет по своим местам. И слава Богу, если мы успеваем усвоить урок до того, как уйдём туда, откуда можно только наблюдать, а сделать уже ничего невозможно.

Подпишись, чтобы не пропустить новые рассказы

Хельга знает - https://t.me/+bHKzGL-j-bE0MDZi